Дар слова

Дымшиц, на котором, можно сказать, лица не было, подписал оба экземпляра, тиснул печать и передал на подпись Кондрату. Андрюша к этому времени проверил акции и достал свою печать. Кондрат расписался, бросил договор в кейс, закрыл и поставил на пол. Дымшиц свой экземпляр отнес и спрятал в рабочий стол.

- Ну что, Кондрат, - сказал он, возвращаясь и придвигая к себе кейс с долларами. - Обычно в таких случаях пьют шампанское...

- Я шампанское не потребляю, - сказал Кондрат.

- А я и не предлагаю. У меня к тебе предложение поживее.

- Какое?

- Как исполнительный директор концерна, - Дымшиц усмехнулся, распахнул кейс и подтолкнул его к Кондрату, - так вот, как исполнительный директор концерна я не мог не принять от тебя этих денег. И я их принял. Но как человека - как нормального человека - меня от них воротит. На них кровь моего товарища. Мне западло принимать их из твоих рук, потому что прощать такие вещи не в моих правилах. Поэтому я предлагаю сыграть на них в карты.

- Да ну?

- Делим деньги пополам, пятьдесят на пятьдесят, и играем в любую игру по твоему выбору. Выиграешь - деньги твои. Проиграешь - значит, совесть моя чиста: я не подачку взял, не отступные за друга, а чистый выигрыш.

Кондрат с подозрением засмотрелся на Дымшица.

- Сергей Лексеич... - вмешался Андрюша, но Кондрат осадил:

- Разберусь.

Он взглянул на охранников, скучавших друг против друга в конце стола, внимательно оглядел кабинет, самого Дымшица, потом сказал:

- Повтори условия.

Дымшиц повторил.

- Что-то ты задумал гнилое, вот только не пойму, что... - Кондрат оглянулся на Андрюшу и пояснил: - При любом раскладе мы ничего не теряем.

На лице Андрюши ясно читалось, что как раз это его больше всего смущает.

- Или ты так за здорово живешь развлекаешься? А ты, часом, не катала в отставке?

- Я тебе свой резон объяснил, а ты как знаешь, - ответил Дымшиц. - Каталы, сам понимаешь, в таких кабинетах не водятся, но предупреждаю честно: я цыган, а цыгане с картами дружат.

- И фамилия у тебя вполне цыганская, - согласился Кондрат, подумал-подумал, потом спросил:

- В трынку играешь?

- Напомни.

- Играют двадцать четыре карты, от шестерок до тузов без картинок. Сдаются по три. Ранжир обыкновенный: три туза, потом три шестерки, потом трынки по очкам и по масти - червовые туз-десятка-девятка, то есть тридцать очков, бубновые и так далее, потом двадцать девять очков, двадцать восемь...

- Понял, - Дымшиц кивнул. - Играем.

Он встал, прошел к рабочему столу и достал из ящика несколько нераспечатанных колод карт, купленных днем, по пути из "Савоя".

- Если сомневаешься, можем отрядить хлопцев в киоск на Тверской, там точно такие же.

Кондрат, изучив колоды, пожал плечами, одну выбрал, остальные отмел. Дымшиц, выбрав другую, пустил через весь стол охранникам.

- Поиграйте, орлы, а то заснете от скуки. Только чур не шуметь.

Напоследок он вызвал секретаршу.

- Карина Вартановна, сообразите нам что-нибудь закусить... И где, кстати, обещанный кофе?

- Я же снулая, Тимофей Михайлович, а также квелая и дебелая, - ответила секретарша. - И рабочий день у меня кончился час назад. А из закусок ничего нет, только консервы - вы же не предупреждали, что сегодня еще и игорный день...

- Давайте консервы, Карина Вартановна, давайте что есть, потом я вас не держу. Только отключите телефоны и предупредите охрану, что мы задерживаемся. Я думаю, ненадолго, - он хищно улыбнулся Кондрату, достал из бара две бутылки "Столичной", бутылку виски, а минеральная вода и стаканы стояли на столе с начала переговоров.

- Ой, что-то ты задумал, исполнительный, - насмешливо процедил новый компаньон Тимофея Михайловича. - Никак, хочешь обобрать Кондрата до нитки?

- Раздену до носков, - пообещал Дымшиц.

- Ну-ну, - Кондрат закивал, подгребая к себе свою половину денег. - Будем посмотреть, какой ты у нас удачливый фраерман.

- И в одних носках пущу по бульвару...

- Не знаю, как там в Румынии, но в Москве цыгане дружат не с картами, а с нищебродами. Всех попрошаек приватизнули, даже афганцев. Но ты не дрейфь, исполнительный. Я тебе буду хорошо подавать. С шиком.

Игра началась.

Минимальную ставку назначили в сто долларов, но Дымшиц много рискованно поднимался и то ли блефовал, то ли проверял нервы своего визави. Поначалу Кондрат падал, уклоняясь от повышений, но быстро раскусил азартный атакующий стиль директора, взял его на восемнадцати очках, потом на шестнадцати и после этого уверенно повышался с двумя картами одной масти. Дымшица повело в минуса. Карина Вартановна принесла кофе, затем на двух огромных блюдах бутерброды с икрой и маринованными огурчиками - одно поставила перед охраной, другое перед Андрюшей, который сидел как на иголках и с ужасом следил за игрой. От водки он отказался, Кондрат слегка пригубил, и оба с некоторым недоумением проследили за Дымшицем, с ходу навернувшим стакан водки. Исполнительного директора на глазах убывало. Он рванул узел галстука, закатал рукава сорочки, обнажив волосатые мускулистые руки; загорелое лицо взмокло, икринки сверкали в смоляной с проседью бороде, зубы скрежетали. Сухой, поджарый Кондрат методично отыгрывал свои бабки. Через час все было кончено: две жалкие сотенные купюры валялись перед Тимофеем Михайловичем, прочие откочевали к Кондрату.

- Лиха беда начало, - объявил Дымшиц, полез в карман и швырнул на стол ключи от машины.

Кондрат с Андрюшей переглянулись.

- Во сколько ставите? - спросил Кондрат, перешедший с началом игры на ритуальное "вы".

- Брал за шестьдесят - отдаю за сорок.

- Двадцать, - сказал Кондрат.

- Это же треть цены, - удивился Дымшиц.

- Мы не в магазине, - объяснил Кондрат.

Дымшиц подумал и согласился:

- Играем.

Игра пошла равная, но неровная. Дымшиц выигрывал даже чаще, но больше по мелочам, а проигрывал крупно. Кондрат, как на марше, дышал ровно, считал быстро, играл расчетливо и очень даже уверенно. Андрюша, успокоившись, немного выпил и одарил Тимофея Михайловича брезгливым взглядом. Все действительно складывалось на загляденье: к половине одиннадцатого вечера исполнительный директор остался без денег и без машины.

- Это моя игра, - снисходительно объяснил Андрюше Кондрат. - В трынку Кондрата никто еще не обыгрывал.

- Так... - Тимофей Михайлович озадаченно почесывал волосатую грудь: в последнем коне, после двух свар (прим.: свара - переигровка по взаимной договоренностиили в случае равенства очков; после свары игра идет с удвоенным банком) кряду, он потерял пять тысяч долларов. - А по-моему, самое время выпить.

- Можно и выпить, - согласился Кондрат.

Дымшиц налил себе, передал бутылку Кондрату и просто, как воду, опрокинул в себя стакан водки.

- Ну ты гусар, - насмешливо подивился Кондрат, балансируя между "ты" и "вы" согласно какому-то собственному этикету. - На что еще желаете сыграть?

- А щас посмотрим, - Дымшиц встал, пошел к несгораемому шкафу и достал из него еще один кожаный кейс.

- А вот на это, - сказал он, распахивая кейс перед Кондратом.

В кейсе лежали четыре красивые кожаные папки.

- А с чем это едят?

- С потрохами. Это Андрюша тебе объяснит, с чем едят - верно, Андрюша? Здесь десять тысяч акций. Моих. По две тысячи пятьсот в папке.

- Играем! - погорячился Андрюша, но Кондрат и ухом не повел.

- Во сколько ставите?

- Папка - двести пятьдесят тысяч долларов.

- Пятьдесят.

- Это даже не треть цены, Кондрат.

- Плюс ключи от машины.

Дымшиц задумался - затем, не слушая внутреннего голоса, протянул верхнюю папку Кондрату, а кейс захлопнул.

Кондрат не глядя передал папку Андрюше, сам отсчитал пятьдесят тысяч, положил сверху ключи и придвинул все это Дымшицу. Деньги на столе лежали уже не пачками, а ворохом - казалось, их стало намного больше.