Дар слова

Потом, слегка пошутив - без меня, мол, не начинайте, - Кондрат с одним из своих охранников отправился в туалет; сотрудник службы безопасности деликатно сопровождал их сзади. Уходил он и раньше, то есть Кондрат, но с такими горящими застекленевшими зенками вернулся впервой; Андрюша удивленно взглянул на авторитета, но тот, упреждая, то ли рыкнул, то ли элементарно рыгнул в его сторону - и вопрос, если это был вопрос, себя исчерпал.

Играли долго, аккуратно, по мелочи; в осторожной игре преимущество Дымшица проявилось не сразу, а когда обозначилось, Кондрат несколько раз неосторожно дернулся с повышениями и упустил фарт.

- Чегой-то ты не того нюхнул в туалете, - заметил Тимофей Михайлович, отыграв пятьдесят тысяч. - Скользит ваша дурь заморская по моей водке, как по тонкому льду.

Кондрат уставился на него неподвижным взором, но промолчал. Папка с акциями вернулась к хозяину по уговоренной стоимости: пятьдесят тысяч плюс ключи от машины. Следующие два часа исполнительный директор медленно, но верно отыгрывался. Лица игроков осунулись и отвердели, они подсекали друг друга взглядами, отталкивали друг друга взглядами и проницали, изнемогая в борьбе. Слишком высоки были ставки. Дымшиц сократил разовую дозу до полстакана; выпив, он изрекал нечто типа "скользит и падает", целиком засовывал в рот бутерброд с икрой и жестоко хрустел огурцом, демонстрируя беспощадность хватки. Глядя на него, Кондрат с Андрюшей выпили тоже - не столько по душевной надобности, сколько из смутной потребности убедиться, что в бутылке водка, а не вода.

Одновременно со второй бутылкой игра закончилась: ключи от машины лежали в кармане Дымшица, последние четыреста долларов авторитета тоже откочевали на его половину.

- А что это виски никто не пьет? - приятно удивился Дымшиц. - С ними и проигрывать веселее, ей-богу.

- Можно и виски, - согласился Кондрат.

Тимофей Михайлович щедро наплюхал ему полстакана, не глядя поставил бутылку перед Андрюшей и, проследив, как проталкивает в себя виски раздосадованный Кондрат, душевно утешил:

- Не грусти, атаман.

Кондрат едва не поперхнулся.

- Фильтруй базар, - сказал он. - С какого такого мне грустить, когда я весь при своих?

- Вот и я говорю, - согласился Дымшиц, отсчитывая ему деньги.

- Это что?

- Мы же делили пополам, - напомнил Дымшиц. - Получается, что я выиграл у тебя всего пятьдесят тысяч. А я хочу сто.

Вор, стиснув зубы, уставился на Тимофея Михайловича, который прилежно делил надвое ворох денег.

- Думаешь, ты крутой?

- Думаю, покруче тебя, - сказал Дымшиц, трезво взглянув на Кондрата.

- Ты хреново думаешь. Так хреново думаешь, что глубоко заблуждаешься, отчеканил Кондрат, уверенный в неотразимой полновесности формулировки: в мозгах его колючим коралловым цветком расцветал кокаин, сдобренный алкоголем. - Ты фраерман, а я вор. Захочу, и намажу тебя на хлеб заместо икры.

- Мой фарт тебе не перешибить, - уверенно ответил Дымшиц.

- Не перешибить соплю оглоблей, - Кондрат презрительно сплюнул через плечо. - Давай сдавай, фраерман. Поглядим, сколько тебе отпущено трепыхаться.

- Сергей Лексеич, он же вас нарочно заводит! - догадался Андрюша. - Ему не деньги, ему акции нужны!

- А? - осклабился Кондрат. - Что ты на это скажешь?

Дымшиц вернул Андрюше давешний брезгливый взгляд.

- Я всегда был о вас невысокого мнения, Андрей Владимирович. Однако ж не подозревал, что вы способны говорить о присутствующих в третьем лице.

- Ты знаешь правила не хуже меня, - добавил он, обращаясь к Кондрату. После этих пятидесяти тысяч - если ты их проиграешь, конечно, - ты волен выйти из игры в любой момент. Дело, разумеется, не в деньгах. Я это сразу сказал, с самого начала. Дело в принципе.

- Сдавай, - велел Кондрат, темнея лицом. - А ты бы отсел подальше, посоветовал он Андрюше. - Не люблю, когда дышат в ухо.

Охрана, одуревшая от подкидного, бросила карты и наблюдала за игрой издали. Пятьдесят тысяч перелетали от Кондрата к Дымшицу шелестящими стайками, но дело было действительно не в деньгах: Дымшиц давил Кондрата, высасывал из Кондрата авторитет, это чувствовал не только сидевший рядом Андрюша, но и охрана. Минут за сорок вор проигрался в нуль и, не сбавляя темпа, кинул на стол ключи от "лендровера".

- Тридцать тысяч.

- Десять, - сказал Дымшиц.

- Пятнадцать.

- Десять, - повторил Дымшиц. - Тачка крутая, но на плохом счету у милиции.

- А кто постарался?!. А-а, что с тобой говорить... Играем!

"Лендровер" ушел со свистом. Под занавес Кондрату мигнул редкостный фарт: пришли три шестерки и тут же, через кон, трынка с тузом, но Дымшиц падал без боя, проигрывая мелочь - потом одним махом, на двадцати очках против семнадцати, отыграл все.

- Ладно, - сказал Кондрат, срывая с шеи здоровенную золотую цепь. - Три штуки.

- Тысяча, - оценил Дымшиц, прикидывая цепь на ладони.

- С тобой разгонишься... - Кондрат задумался, с прищуром засмотрелся на Дымшица и процедил: - Ой смотри у меня, исполнительный... Давай другую колоду.

Дымшиц отмел отыгранные карты, встал за другой колодой - Кондрат тем временем нагнулся, достал кейс с акциями и щелкнул замками.

- Это никак, Сергей Лексеич, невозможно! - взвизгнул Андрюша, вскочил и потянулся за кейсом - Дымшицу показалось, что Кондрат всего лишь передернул плечом, но непонятная сила швырнула Андрюшу в кресло и вместе с креслом проволокла почти до охранников. Очки Андрюши совершенно отдельно запрыгали по столу на выход, но были уловлены людьми Петровича и водружены на место.

- Там и сиди, - приказал Кондрат, а лбам своим пояснил: - Будет вякать или типа вздыхать, хвататься за голову - бейте по шее.

Он открыл кейс, достал верхнюю папку и показал Дымшицу:

- Ты этого хотел, да? Вот она. Сто штук, и ни бакса меньше.

- Тридцать.

- Сто - или я встаю.

- Было очень, очень приятно провести с вами время, - изумительно глумливым басом пророкотал Дымшиц, откидываясь в кресле. - Я получил глубокое удовлетворение... Тридцать пять - только из чувства глубокой признательности...

- С огнем играешь, Дымшиц, - предупредил вор, швыряя папку на стол. - Гони сорок штук и заткни свою бородатую пасть... Понял?

... Июльская ночь истаяла, нежный рассвет воплотился в жаркое утро, а в кабинете у Дымшица резались в трынку - да что там резались! резали без ножа долгопрудненского авторитета Кондрата. Он проигрывал безнадежно, непоправимо, повышал ставки - и проигрывал окончательно. Еще два раза меняли колоды - не помогало. Два раза еще Андрюша, рискуя шеей, рыдаючи умолял Кондрата опомниться, - потом замолчал, сообразив, что и с половиной, и с четвертью пакета возвращаться им некуда - а не было уже ни половины, ни четверти. Под шумок опаленный невезухой Кондрат заныкал в рукав туза - заныкал чисто - но чертов цыган, перетасовав колоду, насторожился, взвесил в ладони и не постеснялся затеять пересчет картам: похоже, что не хватает, пояснил он. Пришлось скинуть туза в доллары, потом нечаянно обнаружить. Он был цыганом, вот в чем загвоздка, цыганским отродьем с жидовской примесью - угораздило же вляпаться в эдакое! - но об этом раньше надо было думать, раньше! а теперь поздно. Теперь, блин, можно было не думать совсем.

- А что ты мне пел, что ты не катала? - опомнился Кондрат минут через десять после эпизода с тузом.

Дымшиц резонно отвечал, что каталы не руководят концернами и не горбятся с утра до вечера в кабинетах...

- Да ты за всю жизнь столько не заработал, сколько в этом траханном кабинете со вчерашнего вечера! - попрекнул Кондрат, с ненавистью озирая ихние кабинеты.

- Это точно, - жестко подтвердил Тимофей Михайлович. - Другой такой игры у меня не будет.

- А на хрена другая такая? Такой и одной хватит по гроб жизни, - неприятно как-то ввернул Кондрат и, не дотрагиваясь до сданных Дымшицем карт, объявил:

- Пять штук втемную.