Щит побережья

— Без нее мы и правда их не найдем, — неожиданно поддержал ее Даг, и Брендольв посмотрел на друга как на сумасшедшего. Всю жизнь, сколько он помнил, Даг старался оберегать Хельгу от малейшего дуновения ветра, и Брендольв был уверен, что уж теперь-то Даг будет на его стороне! А тот был вдвойне рад взять сестру с собой: во-первых, она этого хотела, а во-вторых, участие девушки снижало величие «подвига». Как Брендольв ни гордится собой, а можно будет сказать, что он играет в игры для девчонок!

Дагу не была свойственная вредность или мстительность. «Я не злопамятный, напомните мне потом!» — шутил он иногда. Но обида на «Логвальда Неукротимого» до сих пор жила в глубине его души, и ему было смутно-приятно делать все назло лучшему другу. Даже Хельге он не признался бы в этом, но раздосадованное лицо Брендольва его радовало, и он, нарочито тщательно проверяя каждый ремень и каждую пряжку, тайком бросал на товарища веселые взгляды.

— Что ты, не ходи! — отговаривала Хельгу встревоженная Сольвёр. — Чего тебе там делать? Да и хёвдинг тебе не позволит! — с надеждой предположила она. — Тролли там или не тролли, но искать их — занятие не для девушек! Это верно сказано!

Но Хельги хёвдинг не видел причин запретить дочери идти туда, куда идет сын. Он тоже не слишком верил в троллей, а защиту Дага и Брендольва считал достаточно надежной. В конце концов, видели только одного мужчину и одну женщину с ребенком — воинство не слишком грозное.

Отправились они сразу, как рассвело. Лошадей решили не брать, поскольку дорога не дальняя, а в лесу они только помешали бы. Брендольв был весел, махал рукой на прощанье и обещал принести троллиные головы. Хельга была сосредоточенна, а Даг думал о том, что услышал на прощанье от бабушки.

«Все это война! — сказала ему Мальгерд хозяйка. — Старая Трюмпа виновата, но не слишком. Что-то сломалось уже давно, еще летом. А наши тролли — это только рябь на воде. Если вы их и поймаете, это не очень-то поможет делу.» «Но не сидеть же возле очага, сложа руки, — ответил ей тогда Даг. — Нужно сделать хоть что-то. Хоть немного. Если бы каждый выловил того тролля, который живет у него под боком, то всем стало бы легче. Может, и эта война не затянулась бы надолго.» «Чего — кончится война? — воскликнул Брендольв, услышавший лишь несколько слов. — Войне еще рано кончаться! Я еще не совершил ни одного подвига. Достойного упоминания, конечно. Нападение на усадьбу Тингфельт, так уж и быть, считать не будем!» Брендольв смеялся, и Хельга тоже смеялась, а Даг в досаде отвернулся. Поглядите-ка — он еще собой гордится! Поменьше бы их требовалось, этих подвигов! Разве так уж плохо сидеть вокруг очага, когда все живы и здоровы?

В день великой битвы с троллями погода выдалась неплохой. Снег опять подтаял, земля полиняла: островки снега чередовались с рыжими пластами слежавшейся хвои, серыми гранитными выступами, темно-зеленым подмерзшим мхом. Мягко светило солнце, не мешая глазам, с юга тянуло ветерком.

— Погуляем в свое удовольствие! — рассуждал довольный Брендольв, шагая по тропе от усадьбы на север. — Конечно, троллей нам не встретить, но зато все будут знать, что по округе можно ходить вполне безопасно. А то смех один! — Брендольв хохотнул и перекинул копье с одного плеча на другое. — Вчера вечером какой-то рыбак с побережья… Грим или Глум, не помню, как его там, прибежал к нам звать Альфриду к своей жене — рожать вздумала на ночь глядя. А Альфрида уперлась — не пойду, говорит, меня тролли съедят.

— И что же? — серьезно спросил Даг.

— Чего? — Брендольв пожал плечами. — Отец посмеялся, а мать велела дать Альфриде лошадь. На лошади-то тролль не догонит… Бредни все это! — решительно кончил он чуть погодя, видя, что брат и сестра не смеются. — Выдумали тоже! Одному дураку померещилось спьяну, другой тоже захотел прославиться, вся округа перепугалась. А чего? Как дети. Властитель Ратей! Да я в пять лет перестал верить в троллей! Станут боги сотворять такую дрянь! Каждому надо хоть раз в жизни поплавать по морям, поглядеть, чего в мире делается на самом деле. Тогда поубавится охоты трепать языками и выдумывать глупости. А от Кнёля я не ожидал. Он всегда был мужчина с головой. Говорят, старый что стареет, то дурнеет.

— Перестань! — хмуро сказала Хельга. Ей совсем не понравилась эта длинная речь, и она с трудом утерпела, чтобы не перебить. — Если ты сам чего-то не видел, это не значит, что этого не бывает. И тролли бывают. Я знаю!

При этих словах Хельге опять вспомнился Хравн. Он не был троллем, но почему-то его лицо служило ей неоспоримым доказательством того, что и тролли тоже существуют. Если может существовать такой, как он — человек и не совсем, с неподвижным бесчувственным лицом и пугающе живыми, умными глазами, то почему бы не быть на свете и троллям? И Хельга мысленно вглядывалась в это, запомнившееся до мельчайшей черточки лицо, стараясь прочитать в нем все то, что не открылось ей при встрече.

Брендольв небрежно хмыкнул.

— Я тоже могу сказать, что конунга кваргов не бывает, — добавила обиженная Хельга. — И Вертер… Вратер… — Брендольв усмехнулся ее попыткам выговорить название говорлинского города Ветробора, и Хельга окончила: — Ну, того города, где ты купил шлем со стрелкой. Не бывает! Я же их не видела!

— Ладно, ладно! — снисходительно согласился Брендольв с видом взрослого, которому прискучил шутливый спор с ребенком. — Пусть будут тролли, если уж тебе так хочется. Мне не жалко.

Хельга не ответила, а Брендольв вздохнул про себя. Весь этот разговор навел его только на одну мысль: со сватовством и свадьбой придется подождать. Хельга такая хорошая, веселая и добрая, но по своим понятиям она сущий ребенок! И все же есть что-то хорошее, утешающее в том, что она на семнадцатом году жизни верит в детские россказни. Добрые норны не дали ей узнать те опасности, которые есть на самом деле! И лучше бы не давали никогда!

В стороне от дороги, за низкими, поросшими мелким сосняком холмами, дремало море. Хельга прислушивалась к шуму волн, как к дыханию живого существа, исполинского и малопонятного. Где-то в глубине его грезит во сне прекрасная дочь Эгира, Небесный Блеск, и дожидается лета. А летом, когда солнце засияет ярко и растопит крошево льда в полосе прибоя, она выйдет со дна, и красота ее заблестит на всем широком просторе, возвращая небу отраженный свет, и ее зеленовато-голубые глаза будут искриться в каждой волне… Опустив веки, Хельга любовалась видением летнего моря, ощущала плотное тепло соленой воды, волнующий свежий запах, ей мерещилась капелька, сохнущая на щеке. И крупный ворон, ослепительно-черный, медленно парит над полосой прибоя, широко раскинув мощные крылья…