Страница 6 из 9
- Хорошо, - согласился он. - Где ты хотела бы побеседовать: здесь или где-нибудь в другом месте?
Всю инициативу он передал ей, не собираясь сам предлагать что-либо.
- Я думаю, лучше в каком-нибудь баре, если ты ничего не имеешь против.
- Не возражаю, тем более что хотел бы немного выпить.
Они прошли пешком четыре квартала в поисках подходящего места и, наконец, устроились напротив друг друга в тихом углу одного из баров.
- Хью, - начала она, - если дела пойдут так и дальше, то Барриоз добьется признания виновности обвиняемого.
- Но это тебе на руку, - ответил он.
- Совсем нет, - возразила она.
Он был слишком удивлен, чтобы ясно мыслить. Он пытался прочесть ответ на ее лице, а она старалась скрыть от него свои мысли.
- Почему нет? - спросил он, изумленно глядя на нее.
- Это судебное разбирательство раскрыло мне глаза... ну... на Мэла Траска.
Он должен был почувствовать себя счастливым, услышав ее признание, но она уже не была его женой, и освобождение от иллюзий отнюдь не могло вернуть ее к нему.
- Да, Траска нельзя назвать хорошим человеком, - согласился он.
- И я могу теперь понять, почему ты решил откупиться от него. Это действительно моя вина, что Траск мертв, что Кули совершил убийство и то, что ты вынужден его защищать.
Он был готов взять ее за руки, чтобы успокоить, но не мог.
- Если уж вернуться к прошлому и проследить за развитием событий, то ничего из случившегося не произошло бы, не соверши я глупости с Крис Уорин.
Она опустила ресницы, пряча от него глаза.
- Я, честно говоря, пришла сюда не для того, чтобы обсуждать прошлое.
Он ждал. Она уже сказала гораздо больше, чем он мог ожидать, и с гораздо большим согласилась, поэтому он не торопил ее.
- Меня беспокоит этот Кули, - наконец сказала она. Он вновь был удивлен.
- Почему?
- Это хитрый и ловкий человечек, Хью.
Она посмотрела на него своим честным взглядом.
- Он знает, где Траск взял деньги? Знает ли он, что это ты заплатил Траску?
- По его словам, нет.
- Но ты не уверен. Именно поэтому ты взялся за это дело, разве не так? Потому что ты боялся, что Кули все знает. Возможно, ты не захочешь признаться себе, но Кули путем шантажа втянул тебя в свою защиту. Как он поступит, если поймет, что дело складывается не в его пользу? Или что он предпримет, если присяжные признают его виновным? Он заговорит, я уверена в этом. Хью, я не хочу видеть, как будет рушиться твоя карьера.
- Потому что это все, что у меня осталось?
- Пожалуйста, не будем уходить от темы разговора.
- Я с большим желанием поговорил бы о нас, а не о Кули.
- Кули - это сейчас главная проблема, и я намерена говорить именно о нем.
Он старался представить себе, что она некрасивая, что она не была его женой, а он не любил ее. Он пытался вообразить, что она одна из его коллег, с кем он мог логично и рационально обсудить технические стороны проблемы.
- Ладно, - ответил он. - Что мы будем делать с Кули?
- Ты его обязательно оправдаешь. Он отвратительный тип, но все же убил Траска в порядке самообороны, и, если ты его оправдаешь, он будет молчать.
- Но ведь я пытаюсь добиться его оправдания.
- Ты делаешь это плохо.
- В чем моя ошибка? Я хочу услышать от тебя честный ответ.
- Я довольно долго была женой адвоката, во всяком случае, достаточно для того, чтобы усвоить некоторые вещи. И я полагаю, ты нарушаешь основное правило.
- Какое?
- Требуется доказать, что подозреваемый виновен. Предоставь это делать Барриозу, а сам лишь внушай присяжным, что он не в состоянии доказать виновность Кули. Все факты по делу говорят в твою пользу. И еще одна деталь. Кули должен защищаться по обстоятельствам непреднамеренного убийства в порядке самообороны, а не по факту грабежа.
- Что ты имеешь в виду?
- Я исхожу из того, что даже если Барриоз докажет, а пока он это не смог сделать, что Кули взял деньги после убийства Траска, это все равно не говорит о том, что он убил из-за денег. Может быть, этот тип - животное, питающееся падалью, шакал, но ни в коем случае не убийца. Фил Кули никогда не осмелился бы напасть на Мэла Траска с целью ограбления, но уж обобрать труп он мог в любое время.
Хэннон смотрел на нее с восторгом.
- Я хотел бы расцеловать тебя!
Она снова отвела взгляд в сторону, но при этом не сказала, что не желает, чтобы он ее поцеловал.
Присяжные, просовещавшись всю ночь, вынесли свой вердикт в десять часов утра. И в тот же день после обеда Филип Кули, свободный человек, заявился в офис Хью Хэннона. Хью как раз пытался дозвониться до Аликс и сообщить новость, но у него ничего не получалось. Он обескураженно положил трубку в тот миг, когда Нэнси Диллон, украдкой просунув голову в дверь, объявила о приходе Кули.
Кули вошел с наглой улыбочкой и осторожно прикрыл за собою дверь. Затем он, покопавшись в кармане, извлек коричневый конверт и бросил его на стол.
- Фараоны вернули мне мои пять тысяч, - небрежным тоном сообщил он.
Хэннон не был ошеломлен ни поведением Кули, ни деньгами в коричневом конверте. Наоборот, он старался выглядеть деловым.
- Вы можете передать их моему секретарю, - сказал он. - Она пересчитает и оприходует их.
- Погодите звать ее, - резко произнес Кули.
Палец Хэннона задержался у кнопки звонка. Его встревожил жесткий тон Кули. Он снова сел в свое вращающееся кресло и застыл в ожидании.
- Прежде чем вы начнете транжирить эти деньги, мистер Хэннон, продолжал Кули, - я собираюсь кое-что сообщить вам.
Он без приглашения уселся в одно из кожаных кресел, и его пальцы забегали по подлокотникам, изучая их качество. Затем он бросил короткий взгляд на окружающую обстановку.
- Чудесное местечко у вас здесь, - сделал он свое заключение.
- Ладно, - сказал Хэннон, - вы уже достаточно продемонстрировали свою вежливость. Так что вы мне намеревались сообщить?
- Ого, вы хотите сразу перейти к делу?
- Вот именно, меня ждут другие клиенты.
- Хорошо, мистер Хэннон, постараюсь не злоупотреблять вашим драгоценным временем. Я все скажу быстро. Я убил Мэла Траска не в порядке самообороны.
Вот оно. Мозг Хэннона полностью включился в работу. Фактически он подсознательно был готов к этому с того самого момента, когда впервые увидел Фила Кули. Он заставил себя поверить в обратное, но его мысль неосознанно крутилась вокруг того, что сейчас становилось явью. Теперь он был готов и даже желал знать все худшее.