Пять тысяч долларов

Он испытал острую боль от ее обвинения.

- Ты что, в душу мне заглядывала, а? Ты не хочешь верить, что я все еще люблю тебя! Ее глаза вспыхнули.

- Только не говори о любви, - насмешливо бросила она. - Ты готов защищать человека, убившего того, кто любил меня. Это было уже слишком.

- Разве ты что-нибудь знаешь? В тот день, когда был убит Мэл Траск, он получил от меня пять тысяч долларов за то, что бросит тебя!

Он не хотел говорить про сделку. Это слетело у него с губ из-за того, что он был зол, страдал от обиды и потому, что любил ее. Но теперь он жалел, что сказал это. Он прочитал неподдельное удивление на ее лице. Ведь она действительно верила в то, что Мэл Траск любил ее. Красивой женщине уже достаточно одного того, что какой-то мужчина от нее без ума. И вот теперь она услышала, что обманывалась. Возможно, и она любила Траска...

- Пять тысяч, - тихо повторила она в каком-то оцепенении. - Ты пытался купить меня за пять тысяч?

- Нет, - возразил он.

Но как он мог объяснить ей?!

- Да, это так, я заплатил Траску пять тысяч, но вовсе не собирался сообщать тебе об этом. Извини. Похоже, мы способны только больно ранить друг друга. Прощай, Аликс. Я больше не стану искать встречи с тобой.

Он брел по улице и удивлялся тому, что ее гордость была уязвлена той мизерной ценой - всего пять тысяч, - на которой они сошлись с Траском в отношении ее персоны.

- Пять тысяч - это вам не куриный паек, мистер Хэннон, - сказал Кули, покуривая сигарету. Он развалился на спине, приподнявшись сбоку на локте. Его глаза сузились и, казалось, буравили собеседника. Такая манера разговора определенно свидетельствовала о его самонадеянности.

- Я назначал и гораздо большие гонорары, - невозмутимо ответил Хэннон.

- Да это смешно, мистер Хэннон. Я полагал, пять тысяч - как раз та сумма, которая вас заинтересует.

Это уже был хитрый намек с угрозой. Все же как много Кули знал? Он слишком откровенно старался шантажировать. Если бы он хорошо представлял себе профессию юриста, то ему полагалось бы знать, что Хэннон не сможет взять дело под угрозой шантажа и что свои угрозы необходимо выражать, избегая прямых и многословных выражений. Но шантаж ли это? Как Хэннон мог убедиться в этом? Пока он боролся с сомнениями, Кули наблюдал за ним своим прищуренным, пристальным взглядом. Может быть, лучше принять дело до того, как он перейдет к прямым угрозам? Ведь он брался за дело, чтобы вывести из-под удара Аликс, разве не так?

- Хорошо, - наконец решился Хэннон. - Я буду защищать вас, Кули, и назначаю плату в пять тысяч.

В ходе судебного разбирательства быстро обозначились вопросы, по которым развернулось противостояние сторон. Винс Барриоз, главный прокурор, который сам вел дела штата, даже не открывал слушаний по поводу того, что обвиняемый был сильно избит Траском. Хотя за прошедшие несколько месяцев побои Фила Кули и зажили, однако фотографии и показания двух врачей позволили точно установить факт избиения. Для справки также было установлено, что, кроме фатального пулевого ранения, на трупе не обнаружено никаких других увечий.

- Обвинение допускает, - заявил Барриоз, - что убитый Мэл Траск ночью 14 апреля нанес сильные побои Филипу Кули.

Кроме этого, не вызвало на суде никаких задержек рассмотрение заключения баллистической экспертизы о том, что Траск был убит пулей, выпущенной из его же собственного пистолета, на котором остались отпечатки пальцев Фила Кули.

Основной же спор развернулся вокруг денег.

На второй день судебного разбирательства Хью Хэннон обнаружил в зале среди присутствующих свою жену, точнее говоря, теперь уже свою бывшую жену. Он не видел ее с того кошмарного дня, когда судья объявил об их разводе. Его глаза, как будто намагниченные - из-за того что он ожидал найти ее здесь, - шныряли по залу суда и наконец поймали солнечный блеск ее волос. В течение нескольких минут он даже не слышал, о чем говорили Барриоз и свидетель.

В этот день шло долгое и нудное заслушивание свидетелей. Барриоз представил нескончаемый поток барменов, пьяниц, жуликов, и все они в один голос сообщили, что в ночь убийства видели у Мэла Траска пачку денег. Хью Хэннон ни одному из них не устроил перекрестного допроса. Он даже не проронил ни слова, когда сыщик, занимавшийся расследованием, показал, что у убитого в момент обнаружения его полицией не было найдено никаких денег.

У Хэннона были подготовлены свои свидетели, которых он пропустил перед присяжными на следующий день. Аликс и в этот раз присутствовала в суде. Он упорно продолжал проводить свою линию. Его свидетелями были персонажи того же рода, что и у Барриоза. Они все так или иначе показали, что Фил Кули имел определенные источники дохода и они либо сами когда-то платили ему за что-то, либо видели у него деньги. Таким путем Хью Хэннон пытался доказать, что у Филипа Кули вполне могли быть пять тысяч долларов без ограбления убитого.

На четвертый день Аликс снова присутствовала на заседании суда. Хэннон и в этот день вел дело не лучшим образом. Он допрашивал Кули, строя линию защиты на оправдательной версии самообороны обвиняемого. Во время перекрестного допроса Барриоз не смог опровергнуть версию о смертельной борьбе между обвиняемым и убитым. Однако, когда Кули стал утверждать, что из его пяти тысяч ни цента не принадлежало Траску, Барриоз заявил, что Кули зарабатывал на жизнь незаконным путем или действиями, находящимися на грани нарушения закона, поэтому нельзя доверять его показаниям. Несколько раз Хэннон заявлял протест по поводу вопросов, которые задавал Барриоз, но эти протесты не касались ключевых моментов. Он чувствовал, что находится не в лучшей форме, и причиной тому была Аликс.

В тот день он покинул зал заседаний в сконфуженном и удрученном состоянии, буквально ощущая приближение беды. Он только не знал, с какой стороны она придет и в чем будет выражаться. Когда он увидел поджидающую его в коридоре Аликс, то подумал, что знает, о чем она собирается говорить с ним.

- Хью, я хотела бы потолковать с тобой, - сказала она.

Он остановился в нескольких шагах от нее, и она подошла к нему ближе. В своем бледно-зеленом костюме она выглядела просто великолепно.