Страница 41 из 54
"Эдвард, возлюби ближнего своего. Пусть даже он будет грязный оборванец. Он тоже божий посланник, как и все мы. Поэтому, не брезгай их, подари им свою душу, хотя бы свое внимание. Почаще беседуй, дискуссируй с Богом. Это помогает''.
Эдвард Герек проснулся утром в бодром настроении. Ему было хорошо. Он сделал зарядку, выпил яблочный сок, а потом поехал к себе в резиденцию. В тот день он подписал указы на аресты трех польских диссидентов, которые писали антисоветские стихи. Потом он еще раз повысил цены на продукты. Весь этот произвол со стороны Герека привел к тому, что в 1980-м году его отстранили от поста главы Польши.
И почти в тот же период ему опять приснилась мать, где она вновь посоветовала: "люби всех, даже бездомного оборванца. Хотя бы сейчас послушайся''.
И Герек послушался, вроде бы. Переехав в Катовице, он полностью отошел от политической деятельности и начал писать мемуары. Причем писал он постоянно, даже когда чувствовал свой конец, так сказать, писал наперегонки со смертью. Время-это деньги, скопленные на последний час. Эдвард Герек выращивал розы и писал книги. Он написал - таки свою лебединую песню, пусть даже осталось найти ее достойного исполнителя. Эдвард Герек наверстал упущенное, он был человеком начитанным. Читал много и многое, ему есть что перенять. Кто-то хорошо сказал, что любой урод в жизни обязательно найдет своего единомышленника, так же и в литературе: любая книга в конце концов найдет своего читателя. Следы многих в литературе даже собака не берет.
Умер Герек от силикоза (по официальной версии) в 2001-м году. И вот что случилось в конце его жизни. За пару дней до кончины Герек сидел на веранде под осиной и читал Конфуция. В этот момент в калитку постучались. Садовник стоял вдалеке, потому Герек, изможденный и уставший, сам направился узнать кто этот посетитель. Открыв калитку, Герек увидел перед собой нищего, он просил денег. Герек полез в карман достать мелочь, как вдруг нищий ему сказал, ''это вы?', на что Герек удивленно ответил, ''да, а что''. И!!! Все! Внимание! Герек узнал его. Это же Еже Машталер, тот самый, с бородой, который много лет назад на него блеванул. Оба остановились и молча смотрели друг другу в глаза. Молчание прервал Герек:
- Ну, привет, пан Еже. Узнали вы меня?
Еже Машталер окаменел от удивления. Господи Иисусе! У Герека был бледный вид. Они говорили у калитки, прямо у дороги.
- Да, узнал, пан Эдвард. Но я вижу, вы скоро умрете. Вы задержались в этом мире. Вам пора.
- Да, может быть. Но я красиво жил! Я видел трон, видел все, видел жизнь! А ты.... Ты червяк!
- Пан Герек, мне жаль вас. Мне искренне вас жаль. Я вам скажу одно: какая жизнь? Какой трон? Зачем мне трон? Мне и с сумой своей не плохо.
- Э! Что ты понимаешь? Как я в последний раз хотел бы еще раз сесть на трон, Еже! Если бы ты знал! Как там хорошо!
- Это ваши проблемы. Мне пора, я пошел. Прощайте.
- Еже, куда вы? Нам надо держаться труп за трупа.
Еже Машталер уходил, отдалялся от дачи Герека.
'' Может, он прав, этот Герек", подумал про себя Еже Машталер. ''Может, на самом деле там, наверху хорошо, а?'' ''Может попробовать тоже подняться, а если не понравится, то и вернуться. Как говорится, как зашли, так и вышли''.
И в этот момент он заметил прямо перед собой, у обочины дороги, старый "Запорожец". Дверь со стороны водителя была открыта, на сиденье валялась связка ключей. ''Вот и настал момент подняться наверх''. После этих слов Еже нырнул в салон автомобиля, завел мотор и поехал. Он ехал с ветерком, быстро, улыбаясь ветру, солнцу. Через полчаса он был схвачен полицией за угон автомашины и посажен в камеру на 15 суток за хулиганство. Там он сказал своему сокамернику:
- Да, я понял все, все понял. Прелесть власти в его падении, когда ее у тебя отнимают. Глупый Герек, дурак он. Ведь на троне же опасно, скользко, нестабильно. Тот, кто ползет, не падает. Я теперь понял истину, понял все. Кроме моей сумы и свободы мне ничего не нужно. Сейчас главное выйти отсюда.
Они по разному понимали свободу и власть. Мирное сосуществование никогда не было отличительной чертой человека.
ГЛАВА 13
1980-й год. О супруге иранского шаха.
На холодной нью-йоркской улице лавочник Али первый раз увидел Шаргию, свою землячку из Ирана. Он пытался ухаживать за ней, даже думал о том, как переспать с ней. Уж больно Шаргия была хороша собой. Али давно переехал в Штаты, он уже здесь обосновался, адаптировался. Шаргия приехала сюда недавно, часто озиралась по сторонам, все было для нее тут дико, утомительно. На ее удивление и робость Али снисходительно улыбался. Он был торгашом, не более. Чесался, ковырялся рукой в промежности между ногами, потом демонстративно ее нюхал, и через секунду кланялся перед Шаргией. Он влюбился в нее с первого взгляда. Другой любви не бывает. Али удивился, даже охренел, если бы узнал, что это самая Шаргия является шахской вдовой. Али многое так и не узнал. Хорошо, что не узнал, все равно он этому не поверил бы. Человеку положено знать то, что ему положено, не более. Тем более лавочнику.
18 января 1979-го года иранский шах Мохамед Реза Пехлеви отрекся от престола. После этого он некоторое время жил в США у сына, законного своего наследника. Мохаммед-младший в то время учился в Техасе и готовился стать военным летчиком. Пожив у своего сына непродолжительный период, бывший Шах Ирана, Реза Пехлеви, скончался в июле 1980 года. Его похоронили в каирской мечети Эр-Рифаи.
Супругу покойного Шаха звали Шаргия. Ей было чуть больше сорока лет, и она все еще была красива, не утратила барские замашки и грациозность. После смерти мужа она опять переехала в Штаты к сыну. Но с сыном не жила, они сильно повздорили, крепко и надолго поссорились. В тот период вокруг шахской семьи было много кривотолков. Установили, что шах после побега с Родины прикарманил около 50 миллиардов долларов и хранил их неизвестно где. Потому то за ней, за Шаргией, велось наблюдение. Выяснялись ее связи, круг общения. Якобы она хранила у себя банковские чеки на десятки миллионов долларов, а также другие секретные бумаги Ей нужен был помощник или умный советчик. Одна она пока не предпринимала никаких шагов. За ней плотно следили. Причем, первыми к наблюдению приступили сотрудники КГБ. Сама Шаргия чисто владела английским, и ей не составило большого труда поселиться в одном из жилых зданий Нью-Йорка. Это была осень 1980 года. Она потеряла все: мужа, семью, деньги, власть, влияние. Когда-то она, жена иранского шаха, общалась с женами Кеннеди, Брежнева. А сейчас Шаргия была вынуждена иногда беседовать даже с лавочником. Тем более, она скрывала, кто она есть на самом деле. ''Зачем мне лишние проблемы, итак их полно. Лучше будет, если я поживу спокойно. Надо еще показаться врачу. У меня уже давно болит левая грудь''. Ее беспокоили сильные боли в груди, но она стеснялась идти к врачу, она раньше этого ни делала. Врачи, разумеется, сами приходили в шахский дом.
''О Аллах, что происходит, все перевернулось вверх дном, все погибло. Я владела всем, владела почти всей Азией, а сейчас за мной пытается ухаживать этот лавочник, что живет по соседству. Я раньше многое понимала, пока мне не объяснили суть жизни. Даже маленький пень в лесу умоляет: не рубите корни, корни не рубите! А тут мой народ уничтожает такое общество''.
За ней действительно в последнее время приударял этот лавочник, который жил по соседству. Он часто открывал ей двери в парадную здания, галантно помогал ей поднимать тяжелую сумку, часто улыбаясь предлагал свои услуги. Она ему нравилась. Еще бы, Шаргия была красива, такая вся беленькая как вата. Как я уже отмечал выше, его звали Али, он тоже был иранец, переехал в Штаты давно, лет 10 назад. Он был младше Шаргии намного, ему было лет 28, не больше. Естественно, Али и понятия не имел, что живет он по соседству с шахской вдовой. Он знал, что Шаргия уехала из Ирана, но подробностей про нее не знал. И тем не менее он все настойчивее добивался ее сердца, он хотел ее, на свой страх и риск перед своей стервой-женой.