Ваше Благородие

- Готово, - сказал он через пять минут. - Одевайтесь. Без резких движений. Вот мазь. Называется "Эвита". Каждый раз при смене повязок. Очень хорошо заживляет.

Артем знал эту мазь - действительно незаменимая штука. Дают с собой значит, он сюда больше не вернется.

- Раны победителей заживают быстро, - усмехнулся Флэннеган. - Идемте, капитан.

Они вышли на улицу и сели в черный "турбо-суздаль". По окружной кольцевой дороге объехали Симферополь, мелькнула справа по борту громада "Аэро-Симфи", и машина плавно прибавила скорости, вылетев на струну Восточного фривэя.

Два раза они останавливались на трассе по требованию патрулей, дважды Флэннеган предъявлял свою осваговскую книжку. Третья остановка была в Карасу-Базаре.

...Эти трехэтажные продолговатые корпуса, неуклюже претендующие на ампир, Артем не спутал бы ни с чем. Карасу-Базарское офицерское училище, порог которого он в первый раз переступил младшим унтер-офицером, а в последний раз - подпоручиком...

Флэннеган припарковал машину рядом с черным "Руссо-балтом". Выходя, Верещагин заметил штабные номера.

Осваговец сделал знак набросить капюшон. Капюшон был здоровенный, свитер напоминал францисканскую рясу. Артем чувствовал себя полным идиотом.

Они свернули за угол и прошли служебным входом.

- На второй этаж, - тихо сказал Флэннеган. - В кабинет директора.

Артем усмехнулся. Эта дорожка была хорошо знакома и натоптана тысячами кадетских ботинок. Здесь, в этих кабинетах и залах с алебастровыми потолками из аристократических сынков и ретивых унтеров делали офицеров и джентльменов. Стратегия и тактика. Организация и системы вооружений. Снабжение и теория управления. Математика и физика. Фехтование, стрельба, выездка и рукопашный бой. Кабинет директора он посещал дважды: один раз просил об увольнении, чтобы поехать на европейский кубок по скалолазанию в Италию, второй раз - когда умер дед.

Предосторожность оказалась излишней. В коридорах они никого не встретили.

...Осваговец сел за стол, сделал приглашающий жест в сторону стула. Артем уселся верхом, положив скрещенные руки на спинку.

- Четверть четвертого. У нас есть полтора часа на разговор, - капитан второго ранга посмотрел на часы.

Верещагин чувствовал себя, в общем-то, выспавшимся. Похоже, он превращается в ночную пташку.

- Возникает чувство ностальгии, Арт?

- Нет, - сказал Верещагин.

- Как вы стали офицером?

- Получил рекомендацию... Это есть в моем личном деле.

- Ваше дело я уже знаю как "Pater Noster". Но о личной мотивации в нем ничего не сказано.

- Я хотел получить образование... Поступал в университет...

- Провалились? С таким блестящим аттестатом?

- Поступил...

- И?...

- Семья отказалась оплачивать мое обучение...

- Вы не поддерживаете контактов со своей троюродной сестрой, единственной родственницей. Почему?

- Какая вам разница? - не рассказывать же осваговцу, что перед поступлением в университет он умудрился трахнуть Ивицу, поддавшись на авансы, которые та делала с теткиной подачи.

- Потому что вы переспали с ней и бросили ее? За это ваш дед и лишил вас наследства?...

- Слушайте, Флэннеган! - Артем удержался в тональности нормальной разговорной речи, а не крика в основном потому что не мог глубоко вдохнуть. Вам не кажется, что вы лезете просто не в свои дела?

- Вы переспали с ней, а потом сбежали в армию. Чтобы уйти от ответственности.

- Я никогда не бежал от ответственности. Черт возьми, мы не в семнадцатом веке живем, Ивица не забеременела и прекрасно вышла замуж, она не любила меня в конце концов, ее мать ей просто приказала со мной спать. А мне было семнадцать лет и я был дурак... Я не говорю, что я был невинным совращенным подростком... Но мы оба смотрели на это несколько иначе, чем наши старики... и все вышло так, как хотела моя тетка - все четыре дедовых баркаса достались ей. Она свое получала и так и так...

- Я всегда говорил, что в оперативном отделе нам не хватает женщин, заметил Флэннеган. - Ваше увлечение всем советским - оно имеет какое-то отношение к...

- Имеет. Не спрашивайте меня об этом...

- Почему?

- Боже, Флэннеган, всему же есть предел! Это - личное, понимаете вы или нет?

- В данный момент - нет. Я на службе.

- Так задавайте вопросы по существу!

- Хорошо. Почему вы приняли предложение Востокова? Какие на то были причины?

- Я уже объяснял...

- Нет, то, что вы объясняли, я усвоил. Личные причины были какие? Вы же не могли не понимать, что это почти верная смерть. Востокову, как и вашей тетке, было плевать, чем окончится это для вас - он свое получал при любом раскладе. И вы это знали. Догадывались. И все-таки пошли на это сами и повели своих друзей - почему?

- Потому что другой возможности не видел.

- Арт, а вы не задумывались о том, что видеть другие возможности - задача не ваша? Что это вопрос компетентности как минимум полковника?

- Задумывался... Полковники, как я понял, ни хрена не делали.

- А вы понимаете, почему?

Артем понимал. Каленым железом в историю Белой Армии была впечатана позорная дата - март семнадцатого года. Генералы - Алексеев, Лукомский, Деникин - всю жизнь не могли простить себе участия в заговоре с целью отречения Николая Второго. Один раз, только один раз они отважились на политическое решение, которое полагали правильным - оно оказалось гибельным. С тех пор поколения крымских офицеров вырастали с жесткой установкой: никогда, никогда армия не должна лезть в политику! И с того дня, когда Врангель сложил с себя диктаторские полномочия, эта установка соблюдалась неукоснительно. Политические амбиции тот, кто их имел, приберегал до выхода в отставку.

- Итак, личные мотивы. Не деньги. Слава?

- Вы смеетесь... Какая слава? Я сутки провел в тюряге. Это была ваша идея - подложить ко мне капитана Асмоловского?

- Моя. Я, в общем, был уверен, что вы не траванетесь, как подзалетевшая гимназистка, но береженого Бог бережет. Я ведь теперь за вас отвечаю, Арт. Пасу вас, как говорят в ОСВАГ. А вы умело переводите стрелки. В третий раз: личные причины для участия в заговоре Востокова?

- О Господи, ну это же так просто!? Врезать Совдепии по зубам так, чтобы она еще долго отплевывалась! Вы бы смогли отказаться от такого предложения?