Убей меня нежно

— Зоя Космодемьянская? Ее так все и называют, настоящей фамилии никто не помнит. Она вечно на всех жалуется, правду ищет. Сейчас-то еще ничего, а раньше, во времена застоя, у них в комнате висел портрет Брежнева, так она, как случится с ней какая-нибудь неприятность, в магазине обсчитают или в транспорте нахамят, сразу бежит к этому портрету жаловаться. И главное, все на политику переводит. Тогдашний начальник их сектора очень переживал, что кто-нибудь из первого отдела увидит, как она с портретом разговаривает, ругает его по-всякому, на ошибки указывает, учит, как страной управлять. Спокойно могли политическое дело припаять, а ему как начальнику тоже большие неприятности устроили бы. И посоветовал ему кто-то портрет поменять, кого-нибудь другого повесить. Но ведь в партком не пойдешь и не скажешь, что меня, мол, портрет Брежнева не устраивает, тогда за это дело, сами понимаете…

Решили с соседями поменяться, у тех Ленин висел. Но тоже побоялись, а вдруг Зоя начнет его упрекать, что революцию сделал не правильно? Вот они в секторе сидят и думают, что хорошо бы портрет Попова повесить, который радио изобрел! У Зои к нему никаких претензий быть не может, и по профилю нам подходит, все-таки институт радиотехнический. А у них в секторе работал один дядечка, жена у него в школе завхозом, так она говорит, что Попова достать не может, потому что тогда в кабинете физики будет некомплект. Там они все в кабинете физики висят: Ньютон, Максвелл, Фарадей и так далее до Эйнштейна, наш Попов тоже, конечно, там есть. А Ньютонов-то как раз оказалось два, один лишний.

Принесла она Ньютона, хотели вешать, тут режимник ввязался: нельзя, не положено.

— Господи, Ньютон-то их чем не устроил?

— Наверное, потому что Исаак, по пятому пункту не прошел. В общем, начальник Зоиного сектора, Репейников его фамилия, совсем приуныл, но тут, к счастью, юбилей Ломоносова случился, про Ломоносова режимники ничего плохого сказать не могли, тогда Репейников этот пошел к начальнику отделения Владлену Иванычу и все ему рассказал с глазу на глаз. Владлен у нас мужик с пониманием, распорядился своей властью портрет Брежнева к нему в кабинет перевесить без шума. Так и сделали, а Зоя тогда стала прямо директору жаловаться, потому что Ломоносову жаловаться не будешь, ему в восемнадцатом веке все наши проблемы до лампочки. Вот и в этом случае пожаловалась ваша Зоя директору, а он что? Стоматолог ему не подчиняется. Но все-таки Ирина решила, что хватит дурака валять, поддалась на Илюшины уговоры, дала согласие. Илья все жене рассказал, у него жена, мальчик шести лет, квартира — кооператив двухкомнатный, родители им построили. В общем, сказал он жене, что с ней разводится, уходит к зубному врачу и уехал с Иркой в Сочи, как раз отпуск у него.

Полякова вмешалась:

— А дальше я знаю.

— Господи, Татьяна, ну откуда ты все знаешь?

— А одна женщина из Илюшкиного сектора с ним в одном доме жила, где он раньше жил с женой и сыном, она и теперь там работает, а Илья уволился, теперь предпринимателем стал. Так вот, Людмила, жена Ильи, очень его любила, и жили они хорошо. А когда он ее бросил, она так переживала, так переживала, даже хотела из окна выброситься. Там весь дом про это знал.

«Я себе представляю», — подумала Надежда.

— А потом время прошло, осень, ребенок как раз в первый класс пошел, ну, заботы, то да се — и как-то она отошла немножко. И звонит ей вдруг бывший муж.

— Илья, что ли?

— Господи, Надежда, ну что ты за мыслью не следишь? Звонит ей Игорь, бывший муж Ирины-стоматолога.

— А зачем?

— Вот слушай. Звонит он ей, значит, представляется, я, говорит, Игорь такой-то, бывший муж новой жены вашего бывшего мужа. Она женщина вежливая, сразу его подальше послать постеснялась, слушает. Он говорит: давайте, мол, с вами встретимся.

Мы, говорит, с вами в одинаковом положении, оба мы обиженные, так давайте встретимся и поговорим обо всем спокойно, выработаем, так сказать, общую линию поведения. А к тому времени, к осени, Илья с Ириной уже давно с юга вернулись и у Ирины поселились, а мужа, Игоря этого, она еще раньше вытурила с собакой, а детей у них не было. Не знаю, где он это время жил, уж не на вокзале, конечно, у мамы, может быть. Так вот, уговаривает он Людмилу встретиться, она отказывается, не могу, говорит, у меня мальчик-первоклассник.

А он говорит: а у меня собака-колли и еще машина, да, машину ему Ирка оставила.

Давайте, говорит, за город поедем, золотая осень все-таки. Ну, поехали они в воскресенье в Пушкин там или в Павловск, не знаю точно, и так там нагулялись! Мальчик с колли бегает, а они под ручку гуляют, природой любуются и о жизни разговаривают. В следующие выходные опять он звонит и опять они за город едут, только в другое место. Потом в гости он к ней приходит, уже без собаки. Потом идут они куда-нибудь вечером уже только вдвоем.

А потом как-то постепенно, не сразу, но переехал он к ней жить, с собакой, конечно, потому что мальчик собаку очень полюбил.

А Илья с Людмилой к тому времени уже официально развелся и на Ирине женился, она с Игорем тоже уже развелась. Значит, те поженились, а эти так живут, не расписываясь. Игорь парень, конечно, простоватый, вот Алевтина Ивановна видела, но хозяйственный, руки у него из нужного места растут, все в квартире наладил, ремонт сделал, Людмила колли чешет, всего ребенка обвязала, в общем, все хорошо, а что дальше, пусть Алевтина Ивановна расскажет.

Алевтина вступила в разговор.

— Да, собачья шерсть полезная. А дальше проходит время, года два, Ирина у нас работает, а Илья уволился. Мужики вокруг нее по-прежнему вертятся, но все скопом.

А потом стала я замечать, что чаще всех стал ваш ходить этот, Рубцов. Не так как с Ильей, конечно, было, теперь все тихо, но вижу я его у ее кабинета чаще других. В общем, подробностей я не знаю, врать не буду, а только Илья Ирку приревновал и даже разводиться хотел, но сначала пошел к Людмиле и говорит ей, что, мол, ошибся он, и что, если примет она его обратно, то он с Иркой разведется и к ней жить обратно придет, и дальше будут они вместе сына растить. Тут и о сыне сразу вспомнил, а когда бросал ее, то о сыне не думал. Это все мне Ирка сама рассказывала, он же ей потом жаловался, дурак. В общем, Людмила ему сказала, что подумает, а сама на следующий день побежала и со своим Игорем заявление подала.