Страница 8 из 36
Когда мы вышли из заимки, мой адъютант охнул и взялся за сердце. Еще бы! На моем правом плече сидел Зибелла, рядом шел Ерофей. Конечно, майор знал, чем я занимаюсь. Но одно дело знать, и совсем другое - воочию увидеть.
- Спокойно, майор, - сказал я, чтобы привести его в чувство. Громкий командный голос оказал на него тонизирующее действие, и майор очнулся. Привыкайте понемногу, ведь вы служите не где-нибудь, а в Тринадцатом Управлении! Нечистая сила - наш профиль. Вам еще придется со многим познакомиться. Разрешите представить - мой заместитель полковник Ерофей!
Майор молодцевато щелкнул каблуками. Получилось лихо. Не люблю специалистов по штабной службе. В карманах тридцать три карандаша, на лице вечное "чего изволите". Не люблю, как всякий строевой офицер.
Но Ерофей вдруг засмущался и потупился. Я заметил, что адъютант в упор разглядывает Ерофеевы лапотки.
- В чем дело? - сухо осведомился я.
- Разве бывают полковники в лаптях? - осторожно поинтересовался майор.
- Бывают, - ни секунды не медля, ответил я. - Так же, как бывают адъютанты, попавшие на губу. Полковник Ерофей выполнял важное агентурное задание и был свободен в выборе маскировки. Учтите, прикажу - вы у меня набедренную повязку оденете, не то, что лапти.
- Так точно, - бодро ответил майор.
Ерофей довольно осклабился.
3. ХВОСТАТЫЕ АМАЗОНКИ
Космодром Зибелле не понравился с первого взгляда, о чем он и поведал с присущей ему бестактностью. Настоящий горностай - это, понимаете ли, почти соболь. А соболь - зверь лесной и менять привычные лесные чащобы на прокаленную солнцем пустыню не намерен. Это противно его природе. Я уже видел космодром на экране, но теперь полностью согласился в душе с Зибеллой. Твердая коричневая глинистая земля, припорошенная местами каким-то серым налетом, до отвращения напоминавшим пепел, вызывала отвращение. Ерофей был более сдержан, но нетрудно было догадаться, что и у него переезд не вызвал ни малейшего восторга. Все мы привыкли к мягким ландшафтам средней полосы, и потому грубые краски юга резали нам глаз. А чахлые деревца, пугливо теснившиеся вокруг бетонных коробок-зданий, вызывали просто жалость.
Когда мы шли на вертолете над территорией спецзоны, Ерофей все время морщился. Открывающаяся картина кого угодно могла вогнать в уныние. Тут и там красовались нитки заборов из колючей проволоки, словно нашелся безумный шахматист, вознамерившийся сыграть партию прямо в дикой степи и уже начавший готовить себе доску. Какие там вольные степи... Или дикие? Как поэт говорил? Колючая проволока - вот основной признак культуры и цивилизации. Всю степь - от горизонта до горизонта - расчертили на ровные квадраты, только раскрасить осталось.
Только вертолет шлепнулся на пышущую жаром бетонку, Зибелла пробкой вылетел наружу, его уже начало мутить от приторной бензиновой вони. И сразу же истошно заверещал, словно ему наступили на хвост, заметался. Мы с Ерофеем испуганно переглянулись и бросились на выручку. И тоже едва не завизжали - раскаленный бетон чувствовался даже сквозь толстые подошвы армейских ботинок. Зибелла сразу ринулся в заросли сухой травы, растущие или сохнущие? - вдоль полосы. Он долго шуршал и трещал там, обиженно попискивая.
Встречавшие нас высокие чины с почтительным недоумением взирали на несколько необычное поведение новоприбывшего начальства.
- Полковник ..., командир ...ской площадки, - представился плотный здоровяк с грубыми, рублеными чертами лица.
- Какой? - не понял я.
Полковник так же невнятно повторил:
- ...ской, товарищ генерал.
Я спохватился. Конечно же! Есть предел компетенции моих помощников, им нельзя знать больше, не то, что мне. И я не стал просить его повторять фамилию и все остальное. Нельзя, секрет. Но для удобства, чтобы не следить дальше за безымянным полковником, я дал ему псевдоним "Кузнецов". Он вымышленный, как и любая другая фамилия, включая мою собственную. Никакой я не Петя, никакой не Иванов. Только домой Ерофей и горностай Зибелла сочли возможным не прятаться, за что еще получат от меня взыскания, хотя пока не подозревают об этом.
- Понятно, - кивнул я.
- Разрешите проводить вас в штаб?
- Разумеется, - согласился я и подхватил на руки Зибеллу. Идти по горячему бетону горностай не мог.
Штаб располагался на берегу искусственного озерца, которое было окружено густыми зарослями тальника, одна шиферная крыша еле проглядывала в зелени. Чудо, истинное чудо! Оазис в дикой пустыне. Полковник понял по выражению моего лица, что я доволен, и тоже заулыбался.
- У вас здесь недурно, - похвалил я.
- Если бы... - вдруг помрачнел... м-м... Кузнецов.
Я не понял его уныния, но предпочел промолчать.
Дорожка запетляла между клубами, на которых цвели розы. Я глазам не поверил, это же рай земной! Но почему все офицеры такие хмурые озабоченные?
Неожиданно что-то черное и непонятное стрелой метнулось через дорожку, и в одно мгновение моя свита застыла в самых нелепых позах. Кое-кто даже замер с поднятой ногой на полушаге.
- В чем дело, товарищи офицеры? - осведомился я.
- Ко-ошка, - нервно потирая руки, ответил молоденький капитан. Голос его дал заметного петуха.
- Какая кошка?
- Черная.
- Ну и что?
- Так ведь кто первый перешагнет... - капитан даже попятился.
- Что за суеверия?! - возмутился я. - Конечно, у вас здесь произошли некоторые необычные события, но ведь нельзя же до такой степени верить в сглаз! Я вам говорю это как специалист, демонология отрицает столь тесную и непосредственную связь. А вы верите в кошку, прямо как в законы Ньютона. Вот, мол, действие так и противодействие немедленно последует.
Я уже собрался было шагнуть вперед, но Кузнецов поймал меня за рукав. Отчитать его? Но полковник и не собирался шутить. Его лицо покрылось крупными каплями пота, зубы выбивали барабанную дробь.
- Кто у нас сегодня дежурный офицер по несчастьям? - слабым голосом спросил командир площадки.
В свите произошло некоторое шевеление, и вперед вытолкнули трясущегося как овечий хвост офицера.
- Ле-ейтенант Коноплев, - проблеял он.
Еще раз вынужден напомнить - все фамилии вымышленные.