Страница 7 из 36
Зибелла немного перетрусил, но все-таки ясно дал понять, что должность фокстерьера для него просто оскорбление.
Я почесал нос и слегка успокоился. В чем-то горностай был прав.
- Может должность сыскного добермана?
Нет, тоже мало.
- Тогда сторожевой овчарки?
Это было уже лучше, но по-прежнему недостаточно.
Я крепко задумался. Привередливость горностая можно понять, но что делать мне, если в моем распоряжении только должности разнообразных собак? В армии не предусмотрены подразделения горностаев, кошек, медведей и прочего зверья. Это фараон Рамзес мог позволить себе львов содержать. А у нас не Древний Египет, у нас КГБ.
К счастью, отыскался еще один вариант.
- Зачисляю тебя личным телохранителем в должности мраморного дога.
Зибелла прикинул размеры собачки, которую я ему предложил изображать, и сменил гнев на милость. Вообще-то мне урок. Следует сделать штатное расписание более гибким! Но каков нахал! Он определенно стал забываться, следовало бы поставить его на место.
- Работать все равно будешь крысоловом, - предупредил я. На это горностай согласился. - Отлично. С этим вопросом покончили, теперь займемся другим. Где у нас молоко?
Поставив блюдце перед печкой, мы с горностаем затаились, даже дышать старались пореже. Ерофей свой парень, но только если вы его уже заметили. До того он будет старательно прятаться. Я полагаю, что он просто страдает гипертрофированной мнительностью. Лапоть мол, сермяга, деревня неотесанная, пережиток... Лапти у него и вправду имелись. Один мой знакомый журналист прислал из Кельна, Ерофею как раз впору пришлись, я и отдал.
Много времени прошло, прежде чем под печью послышалось шуршание, и зажглись два зеленых огонька. С непривычки многие пугаются, увидев в темноте глаза домового, что Ерофея смущает еще больше. Зибелла осторожно толкнул меня лапкой. Не прокарауль. Я прижал палец к губам.
Томительно тянулись минуты. Наконец под печкой раздалось старческое кряхтение и покашливание. Ерофей любит пококетничать возрастом. Четыреста лет, не шутка. Но сам, между прочим, до сих пор зайца на бегу ловит. Он еще долго вздыхал и ворочался прежде чем рискнул выползти наружу. Первым высунулся остренький носик, потом возникла шкиперская бородка - Ерофей однажды прочитал "Петра Первого" и принялся усиленно догонять запад.
Зорко осмотревшись, домовой, наконец выполз наружу. Он смотрелся довольно комично в детском джинсовом костюмчике и лаптях. Основания бояться насмешек он создавал себе сам.
Ерофей долго принюхивался к молоку, подозревая, как обычно, какое-то коварство, чесал в затылке, думал. Но решился - поднял блюдце, осторожно подул на молоко, словно оно было горячим, вытянул губы трубочкой...
Я толкнул пальцем Зибеллу, и тот тенью скользнул с лавки на пол. Выждав немного, я внушительно кашлянул. Ерофей переполошился, уронил блюдце, облился молоком и кинулся обратно под печку, но дорогу ему уже отрезал горностай. Ерофей пискнул от испуга, но потом узнал Зибеллу и неприветливо бросил:
- Это опять вы, - и принялся огорченно рассматривать мокрые штанишки.
- Мы, Ерофеюшка, - льстиво подтвердил я.
- Зачем припожаловали?
- Есть интересное дело для тебя.
- Какое? - Ерофей был непреклонен в своем раздражении и явно намеревался поскорее удрать.
- Только ты и можешь выручить.
Зибелла неистово закивал, я даже испугался, что у него голова отвалится. Горностай всем видом показывал: только на домового и надежда. Ерофей вздохнул.
- Говори.
- Нужно вывести дух поганый из дома.
- Что, своего домового там нет, что ли? Куда смотрит, лежебока? Распустились, обленились... Ох, и молодежь...
- Да нет там никого, Ерофеюшка. Только что построили.
Ерофей неодобрительно поцокал языком.
- Ну и бестолковый же нынче народ пошел. Избу рубят - серебряный рубль под угол не кладут. Того не ведают, скупердяи несчастные, что стократно за свою жадность заплатят. В горницу кошку-муренку вперед себя не пускают. Откуда же счастье в доме возьмется? Домового хозяйство стеречь не зовут. Несерьезные люди.
- Вот-вот, - радостно подхватил я. - А нечисть-то и рада, пользуется глупостью человеческой. Людям пакости строит. До смерти убивать начала.
- Даже? - равнодушно заметил Ерофей. - Значит они сами виноваты. К правильному человеку никакая пакость не пристает. Вот тебе беси лукавые не досаждают. А то забыли дедич и отчич своих, корни подрубили, над древним надсмехаются...
Терпеть не могу, когда Ерофея вдруг заносит на смесь русского и нижегородского. Может ведь говорить по-человечески, но вдруг начинает капризничать. Приходится умасливать, куда денешься, если действительно нужен? Но кончим, там я поговорю с ним иначе.
- Ошибаешься, Ерофеюшка. Хорошие это люди, только темные. Так это не вина их, а беда. Да и нечисть уж больно скверная. Специально подобранная, нарочно засланная.
- Нет, не ошибаюсь, - уперся Ерофей. - Вот, на приятеля своего посмотри. Тоже готов от своего рода-племени отказаться, к чужим примазаться.
Зибелла, естественно, оскорбился.
- А ведь меня тоже обидеть хотели, - вскользь заметил я.
- Тебя? - Раздражение Ерофея начало переключаться на других.
- Убить даже норовили.
- Ка-ак?
- Да, всякие заморские бэнши и тролли.
- Так что же ты сразу не сказал?!
- Опасался, что ты не захочешь мне помочь чужеземных супостатов одолеть.
Ерофей окончательно взъярился.
- В жизнь такого не было, чтобы природный русский домовой перед немцем тонконогим не устоял. Да мы их шапками закидаем!
- Не хвались, на рать едучи...
- А подать сюда! - распалился домовой.
- Ладно, ладно, - начал успокаивать я его. Перестараться в мои планы тоже не входило, еще начнет немедленно что-нибудь ворожить.
- Едем!
- Тогда приготовься получше. Там нечисть дипломированная, Гейдельберг и Сорбонну окончила.
- Ништо, - отбрил Ерофей. - Мы в гимназии не обучались, а все едино потопчем! Духу чужеземного не сыскать будет. Едем и немедленно.
Я облегченно вытер пот со лба. Ерофей завелся теперь его танком не остановишь. Полдела сделано. Но полетит ли он в космос? Если втянется в работу - конечно. А вдруг нет?