Страница 13 из 25
Увидев Юлю, офицеры направились ей навстречу.
-- Похоже, прямо с поезда? -- пробасил Заруба.
Юля пожала им руки.
-- Угадал. Здравствуйте, друзья.
Они прошли в лабораторию.
-- Молодец. Тебя ждут тут как манну небесную, -- похвалил Юлю Заруба. -- Рассказывай, как съездила?
-- А ты знаешь, -- развела руками Юля, -- я вернулась, можно сказать, ни с чем.
-- Как! Это что-то новенькое в нашей практике, -- не поверил Окунев. -Ты действительно не шутишь?
-- Честное слово! -- поклялась Юля. -- Кое-что, конечно, есть. Но многое не в нашу пользу.
-- Ты хочешь сказать, что мы срезались? -- допытывался Окунев.
-- Во всяком случае, того эффекта, которого мы ожидали от усовершенствования конструкции, не получилось.
-- Так! -- не удержавшись, воскликнул Окунев, и глаза у него загорелись недобрым огоньком. -- Я же предупреждал:
-- А что там опять? Что не вытанцовывается? -- явно недовольно спросил Заруба.
-- По-прежнему нет точных показаний дальномера. По-прежнему мешает работе туман: -- начала перечислять Юля.
-- Конечно! Да вы хоть пять раз ее модернизируйте, он будет мешать! -запальчиво воскликнул Окунев. -- Не захотели тогда прислушаться к моему предложению! Вот и результат!
-- Подожди, не тарахти! -- остановил его Заруба. -- Что значит нет показаний дальномера? Мы же установили в приборе шкалу расстояний. А что показывают контрольные замеры?
-- Их-то я и не привезла, -- призналась Юля.
-- Как же так?
-- Очень просто. Танкисты сломали на последнем заезде измеритель, и вся работа пошла насмарку, -- объяснила Юля.
-- Да тебя тут сырую без соли съедят! И первый -- твой муж. Чтоб меня украли! -- в сердцах выпалил Заруба.
О муже Юля уже подумала и -- в который раз! -- представила себе, как у Игоря вздернутся плечи, на лице появится выражение недоумения, а возможно, и удивления, он произнесет свое излюбленное "Не понимаю!", а потом разразится потоком тирад по поводу "совершенно очевидной безответственности испытателей", -- и глаза ее невольно сощурились. Она взглянула на Зарубу и очень сдержанно проговорила:
-- Конечно, это все нелепо, но что я могла поделать?
-- Ты, наверное, ничего, -- согласился Заруба. -- А Ачкасов? А Бочкарев? Да они душу могли из них вытряхнуть!
В лабораторию один за другим стали собираться сотрудники. Пришел Резцов, Пахомов. Появилась разносчица чертежей хорошенькая Ирочка Власова. Увидев Юлю, она сразу же бросилась к ней, чмокнула в щеку, весело защебетала:
-- Бонжур! Бонжур! Как ты чудесно загорела! Там была хорошая погода?
"Все было", -- хотела ответить Юля и неожиданно увидела в дверях лаборатории отца. Генерал Кулешов, попыхивая дымом неизменной сигары, неторопливо вошел в помещение, кивком головы кому-то ответил на приветствие и увидел Юлю. И обрадовался:
-- А, вы уже вернулись!
-- Я только что с поезда, -- ответила Юля.
-- Что значит "я"? Ты приехала одна? -- удивился Кулешов.
-- С Владимиром Георгиевичем.
-- Как, он тоже был там? -- еще больше удивился Кулешов.
-- Два дня.
-- И вы даже не соизволили мне позвонить? А почему задерживается Бочкарев? Он что, собирается там зимовать? -- засыпал Юлю вопросами Кулешов и взял ее под руку. -- А ну-ка, пожалуйста, ко мне!
Так, под руку с отцом, она дошла до двери его кабинета и, уже открывая ее, подумала: "А они, кажется, правда ждут меня с нетерпением". Но заговорила с отцом совершенно о другом:
-- Как мама?
-- В полной панике. Врачи не разрешают ей ехать на Золотые пески. А ты на самом деле прямо с поезда?
-- Буквально.
-- А почему не предупредила? Я бы послал машину.
-- Владимир Георгиевич дал свою. Кстати, он просил передать тебе привет и сообщить, что сегодня же будет в КБ.
-- Вот как? Впрочем, сейчас ты мне все расскажешь поподробней.
Кабинет у Кулешова был богато обставлен старинной мебелью, преимущественно красного дерева. Сам Кулешов сидел за массивным резным полированным столом. Посетителей усаживал в глубокие, мягкие кресла за небольшой столик. Вдоль глухой стены кабинета выстроились, как близнецы, три книжных шкафа. На окнах висели тяжелые гардины. В левом заднем углу стояли часы. В правом -- телевизор с широким экраном. Мебель эту Кулешов собирал многие годы. Ни за что не пожелал с ней расстаться даже тогда, когда стало известно, что со временем КБ переедет из старинного особняка в новое помещение.
Зайдя в кабинет, Александр Петрович первым делом распахнул окно и снял фуражку. Потом открыл бутылку боржома, налил в стакан себе, Юле, жестом предложил ей выпить и, отхлебнув несколько глотков сам, сел в кресло за маленький столик.
Юля ожидала, что отец в первую очередь начнет расспрашивать ее о результатах испытаний. Но генерал не спешил с этим вопросом и заинтересовался совершенно иным.
-- Так, говоришь, Владимир Георгиевич обещал приехать? А когда? - начал он разговор.
-- Время не уточнял.
-- Очевидно, раньше второй половины дня не выберется, -- решил Кулешов. -- Ну а что еще он говорил? Хвалил нас? Ругал?
-- Не было ни того, ни другого. Интересовался кое0какими подробностями. А в одной из последних бесед спросил: сами-то мы довольны этой работой?
-- Ну и что ты ответила?
-- Сказала, что в эту систему вложены три года напряженного труда. Что, в конце концов, заказ министра мы выполнили в срок.
-- Не то, Юля, -- неодобрительно покачал головой Кулешов. -- Сколько мы возимся с этой штукой, ему отлично известно и без тебя. Надо было обратить его внимание на то, что мы применили в системе ряд оригинальных конструкторских решений. Вот что очень важно!
-- Это он и сам отметил:
-- Сам? Что же ты тогда молчишь? -- взметнул брови Кулешов. -- Ведь именно об этом я тебя и спрашиваю. Уж раз он что-то отметил, это неспроста. Это очень важно. Ачкасов не последний человек в министерстве. С его мнением считаются.
Сказав это, Кулешов откинулся на спинку кресла и, похлопав себя по карманам тужурки, достал спички. Потом протянул руку к коробке, стоявшей на его большом столе, вытащил из нее сигару, взял ножницы, обрезал у сигары кончик и закурил. Все это он проделал не торопясь, степенно, с выражением глубокой задумчивости на лице. Юля пристальнее вгляделась в лицо отца, и ей вдруг почему-то стало жаль его. То ли потому, что сегодня она особенно ясно увидела набрякшие у него под глазами мешочки, заметила, как еще ниже сползли его щеки, глубже залегли борозды над переносицей и весь он стал почему-то очень похож на нахохлившегося воробья. То ли потому, что он, вместо того чтобы решать сейчас действительно серьезные и важные вопросы, связанные с ее командировкой, занимается выяснением самой, как ей показалось, настоящей ерунды.