Страница 51 из 72
- Подойдет кореш, - мечтательно сказал Косой, - лопату приволокет. Могилку и отроем.
- Это зачем?
Голос у Васьки чуть заметно дрогнул.
- Надо. Так надо, Резаный, - ответил Косой, и в голосе его прозвучали какие-то новые, не знакомые Ваське нотки.
Это был страшный план. Лишний холмик среди могил найти будет трудно. Да и кому придет в голову такая кощунственная мысль?
Даже Олег Полуянов не испугался, когда Косой велел ему прихватить на даче у знакомых лопату. Мол, он, Косой, сначала посчитается с Васькой, а потом будет ждать Олега, чтобы зарыть кое-какое барахло, которое они с Васькой привезут. Только и всего...
Тихо было на кладбище, пусто и тихо. Лишь где-то внизу, во тьме, под порывами ветра глухо шумел лес.
Двое сидели у чьей-то могилы и ждали, каждый по-своему представляя себе то, что должно произойти.
Когда вышли из ресторана, Сердюк был весел и беззаботен, добродушно подтрунивал над Зерновым и перемигивался с Игорем. И Откаленко решил, что все это ему показалось, ничего Сердюк не заподозрил, да и что можно было заподозрить в том игривом разговоре, который был у того с неизвестной, но веселой и бесшабашной девушкой? Откаленко догадался, что с Сердюком говорила Тоня, секретарь их отдела, это ее, конечно, позвал Цветков. А Тоня была человеком надежным.
На вечерних улицах уже зажглись огни. Было необычно тепло.
До студии Зернова дошли быстро. Она находилась совсем недалеко, тоже в новом доме, на самом верхнем этаже.
В квартире была только одна большая комната с низким потолком и непривычно длинным окном. Около стен лежали подрамники, на некоторых был натянут свежий, еще не загрунтованный холст. В углу стояла широкая старенькая тахта, рядом на маленьком столике горой лежали кисти, карандаши, стояла немытая чашка из-под кофе, металлический кофейник с черными потеками, тут же на тарелочке лежали хлеб и колбаса. У окна стоял мольберт с начатой картиной, изображавшей, видимо, уголок Москвы. Несколько больших портретов маслом стояли, прислоненные к стене. Старенькие, облезлые стулья дополняли обстановку.
- Батюшки, что у нас тут творится! - схватился за голову Зернов. - И придут дамы.
Сердюк махнул рукой.
- Дело какое... А вот выпить есть у вас?
- Выпить нет, - растерянно посмотрел на Игоря Зернов. - Я как-то... признаться, запамятовал, - и тут же суетливо прибавил: - Давайте я спущусь, не возражаете?
Он опять обращался к Игорю.
- Ради бога! Вы хозяин, - улыбнулся тот. - А мы пока приберем тут.
Зернов был какой-то потерянный и нервный. И это начинало беспокоить Игоря. Тем более что тот все время настороженно следил за каждым движением Сердюка и обращался с ним как-то опасливо и отчужденно. Видимо, и Сердюк заметил эту перемену и тоже насторожился. Реплики его становились все суше и короче, безоблачное настроение явно портилось.
Когда Зернов, наконец, ушел, Сердюк задумчиво сказал:
- Хозяин наш чего-то не того. Задергался. И вообще бабами он не увлекается.
- А нам с ним детей не крестить, - беззаботно возразил Игорь. - Крыша над головой есть, и ладно.
Сердюк нахмурился.
- Ладно, да не очень.
- У вас что-нибудь получше есть? - весело осведомился Игорь. - Тогда предлагайте.
- А ты парень, я погляжу, того, - Сердюк усмехнулся. - Шустрый.
Игорь многозначительно подмигнул.
- Я не только шустрый. Я еще и деловой. И всю Москву знаю. Где чего будьте спокойны.
Доверительный и залихватский тон его, видимо, понравился Сердюку. Он огляделся и презрительно заметил:
- Художник тоже мне! Они, говорят, тыщи гребут. А этот... с хлеба на квас. Вот сегодня я был у одного...
Он вдруг запнулся и не очень естественно воскликнул, решив, видно, перевести разговор на другую тему:
- А картин он нарисовал до черта! И сколько же за это ему платят?
- Чужие рублики считаю, когда они моими становятся, - засмеялся Игорь, тоном, однако, давая понять, что речь тут идет вовсе не о воровстве, и, в свою очередь, спросил: - А где ж это вы были сегодня?
Но Сердюка не так-то просто было вызвать на откровенность. Улыбка вдруг стерлась с его узкого лица, он остро взглянул на Откаленко и отрезал:
- Где был, там меня нет.
- Но обстановочка понравилась?
- Будь здоров! - рассеянно ответил Сердюк, что-то обдумывая про себя. - А с виду совсем человек незаметный.
"Неужели ограбил кого-то? - подумал Игорь. - Его надо брать сегодня же. Такого водить нельзя, сорвется. И тогда..." Ему стало страшно от одной мысли, что Сердюк останется на свободе. Нет, нет, что угодно, только не это! В нем чувствовалась такая сильная и злая воля, такая бездушная, совсем звериная жестокость, сейчас лишь слегка прикрытая напускным добродушием, что даже ему, Откаленко, привыкшему ко многому, становилось не по себе. "Скорей бы приехала группа", - лихорадочно думал он.
- А гости твои не подведут? - спросил вдруг Сердюк, и в голосе его Игорю послышалось что-то новое, что-то, видимо, решенное.
- Будьте спокойны. А что?
- А то, - медленно произнес Сердюк. - Мы им один сюрприз устроим.
Тихо-тихо было на кладбище и уже совсем темно.
Внезапно Косой насторожился, прислушался, потом поднялся со скамейки и, потянувшись, лениво, совсем спокойно сказал:
- Ну, а теперь посчитаемся.
- Это в каком смысле?
У Васьки страшно задергалась щека, и он по привычке зажал ее рукой.
- А вот в каком...
Косой вдруг развернулся и с силой ударил Ваську кулаком в висок. В кулаке был зажат нож, Косой бил рукояткой.
Васька со стоном повалился на землю, а Косой уже сидел на нем и, захлебываясь от долго сдерживаемой ярости, почти шипел ему в лицо:
- Продать захотел?.. Мусором стал?.. Не уйдешь теперь...
Его всего трясло.
- Получай, сука!..
Косой размахнулся ножом. Удар! Над кладбищем пронесся короткий и отчаянный человеческий крик:
- А!..
В тот же момент Косой услышал за спиной торопливые шаги. Он приподнялся, вглядываясь в темноту, и спросил резко:
- Олежка, ты?
- Я, я!..
Чья-то фигура, непохожая, высокая, мелькнула за оградой ближайшей могилы.
Косой, пригибаясь, отскочил в сторону, споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись плечом о скамейку. Нож выпал из руки, искать его в темноте было бесполезно. И, разрывая на груди рубаху, он выхватил из-за пазухи маленький пистолет, мутно блеснула в руке перламутровая рукоятка.