Страница 15 из 72
- Та-ак... Допрос? - громко спросил он.
Виталий сдержанно ответил:
- Беседа, Николай Иванович.
- Не имеет значения. Зайдите, Лосев, ко мне.
- Слушаюсь. Вот только...
Но Свиридов раздраженно перебил его:
- Фу! А накурили-то! - Он посмотрел на Ваську и резко спросил: Фамилия?
- Кротов.
- Та-ак... Наслышаны. Хулиганим, дорогой, а? Общественный порядок нарушаем? Это он еще с тобой беседует, - Свиридов кивнул на Виталия. - А ко мне попадешь - другая песня будет. Схватываешь?
- Схватываю.
Виталий видел, что Васька с трудом сдерживается от грубости.
- Ну, в общем, Лосев, кончайте с ним и быстренько ко мне, - приказал Свиридов.
Когда он вышел, Виталий минуту подавленно молчал. Теперь все впустую, теперь Васька потерян. И Виталий вдруг ощутил, что он думал сейчас о самом Ваське, а вовсе не о тех сведениях, которые рассчитывал у него получить. Сам Васька, с его тревогами, с его судьбой, с его вероломными друзьями и плачущей по ночам матерью, вдруг стал важен Виталию, даже дорог. Ему так хотелось, чтобы этот парень распрямился, безбоязненно и открыто взглянул вокруг, улыбнулся и зашагал.
Молчание снова нарушил Васька.
- Начальничек - с ручкой чайничек... - ядовито сказал он. - Эх, не мы их себе выбираем! - И, покосившись на Виталия, спросил: - Ну, чего делать будем?
Виталий устало улыбнулся.
- Прощаться.
Васька еще раз внимательно, с прищуром взглянул на него и многозначительно сказал:
- А ведь ты чего-то хотел от меня. Точно?
- Как-нибудь в другой раз, - покачал головой Виталий. - С какой стати ты мне будешь сейчас что-нибудь говорить?
- Ха! Я, брат, тоже не чокнутый. Разбираюсь, с кем говорю. Вот начальнички все эти твои мне до Фени. Я б ему резанул! Тебя только подводить не хотел.
Виталий вдруг ощутил, как снова появляется нить в их разговоре, и с досадой подумал, что тем не менее разговор этот надо кончать: "золотых фактиков" быть не должно. И, внезапно решившись, очертя голову спросил:
- Вася, где сейчас Косой?
Он ожидал отпора или злой насмешки, но такого испуга, какой мелькнул вдруг на Васькином лице, такой затравленной тоски в глазах Виталий увидеть не ожидал.
- Не достать тебе его, - тихо промолвил Васька. - Нипочем не достать. Далеко он.
Виталий ничего не понимал. Если Васька передал этому Косому украденную в музее вещь - а он ему что-то передал очень ценное, как сказал Олег! - то должен изо всех сил отрицать знакомство с Косым. Тем более если он так его боится. Но Васька не только не отрицает, он словно ждет чего-то от Виталия, чего-то безмерно важного для себя, такого важного, что это даже пересиливает в нем страх.
И Виталий уже напористее спросил:
- Сначала скажи, какую вещь ты ему передал. Я-то догадываюсь, но хочу от тебя услышать.
- Не можешь ты догадываться! - крутанул головой Васька и, весь словно ощетинившись, прибавил: - С этим лучше не подъезжай, понял? Сдохну - не скажу! Найдешь Косого - найдешь и вещь. Тогда и разговор будет. А пока трупом можешь меня делать, а не скажу! Трупом! Понял?
Последние слова Васька выкрикнул почти истерически. Губы его дрожали, и снова страшно задергался шрам на щеке, но Васька на этот раз не прижал его рукой.
В этот момент Виталий почти инстинктивно пошел по единственно верному пути. Он не стал уговаривать или успокаивать Ваську, а резко спросил:
- Где Косой? Как до него добраться?
Васька сразу умолк, потом долгим, испытующим взглядом посмотрел на Виталия и недоверчиво усмехнулся.
- Побоишься. Небось привык скопом, семеро на одного? - И, заметив, как сжались от обиды губы Виталия, прибавил: - Ладно. Пошутил.
- Тогда говори. Если доберусь, тебе же, дураку, дышать будет не страшно. Так ведь?
- Ну, хорошо, - с угрозой произнес Васька. - Скажу, если ты такой, что смерти не боишься.
То, что услышал Виталий, и то, что предложил ему потом Васька, было так захватывающе необычно, что он взволнованно сказал под конец:
- Запомни, Вася: или я это возьму на себя, или... к чертовой матери уйду отсюда!
И дело тут было не только в Косом, но и в самом Ваське.
ГЛАВА III.
НЕКАЯ ОСОБА С РЕБЕНКОМ
Когда за день до этого Свиридову позвонили, наконец, из Министерства иностранных дел, в комнате у него, кроме Цветкова и Откаленко, сидел и журналист Тропинин. Последний, перекинув ногу на ногу, нервно покуривал сигаретку. На столе перед Свиридовым лежал экземпляр его очерка, по поводу которого шел неприятный для автора разговор.
- Понятно, понятно, - говорил Свиридов в трубку. - Так он у меня сейчас. Скажите ему сами. А я лично с вами вполне согласен. - Он кивнул Цветкову и, протягивая ему трубку, сказал: - На-ка...
Цветков с невозмутимым видом взял трубку. Голос, по которому он сразу узнал сотрудника министерства, ведавшего их делом, убежденно сказал:
- Вот что, Федор Кузьмич. Все-таки стоит ли беспокоить господина Крагера и его семью по такому вопросу? Положение его слишком высокое для этого. И отношения у нас с его правительством самые лучшие. Если вдруг он вас не так поймет...
- Мы ведь все это уже обсуждали, - сухо возразил Цветков.
- Но сомнения остались. И вот товарищ Свиридов тоже их разделяет.
- А я - нет. И повторяю: у нас нет подозрений в отношении... Цветков покосился на журналиста, - его самого и его семьи. Просто надо уточнить некоторые обстоятельства.
- Хорошо, - голос в трубке сделал паузу. - Если ваше решение не изменится, то завтра в двенадцать мы с вами поедем к господину Крагеру.
Когда Цветков положил трубку, Свиридов бросил на него испытующий взгляд и снова обратился к Тропинину:
- Вот так, дорогой товарищ. Полагаю, о единичных фактах отрицательного порядка писать не надо. Курс сейчас на укрепление авторитета милиции. А то, понимаете, что ни фильм, то милиционер дурак или бюрократ. Эстрадники тоже... А теперь и газета...
- Но тут есть и положительные факты, даже героические, - возразил Тропинин, и на полном, до глянца выбритом лице его, обычно добродушном, мелькнуло нетерпение.
- А это оставить, - сделал округлый, как бы приглашающий, жест Свиридов. - Обязательно оставить. И все будет как надо.
- Нет, как не надо! - горячо воскликнул Тропинин. - Факты скрывать нельзя! Это хуже всего. Поймите вы.