Страница 17 из 22
- Может, ничего и не будет, - толково объяснил Ким. - Может, просто вагон. И Верка-проводница с гитарой. А может, и... - не договорил, так как назрел вопрос: - Кстати, у тебя какой номер вагона?
- Двенадцатый.
- Одиннадцатый и десятый - тоже ваши. Значит, следующий - девятый, как раз с Веркой... Нет, похоже, ничего там не будет. Пошли, - открыл дверь, потом вторую, потом третью - из тамбура в девятый вагон. Петр Иванович послушно шел за ним.
Самое частое действие, выпавшее на сложную долю героя этой повести, занудное открывание дверей. Ким открыл дверь. Ким закрыл дверь. Ким взялся за ручку двери. Ким повернул ручку двери... Скучно писать, а как быть? Железнодорожный состав - не какое-нибудь бескрайнее поле, здесь особая специфика, изначальная заданность сценографии, если использовать любимую терминологию Кима.
Ким осторожно заглянул в купе проводников.
На диванчике сидел средних лет мужчина в сером железнодорожном кителе, при галстуке и даже в фуражке. Мужчина внимательно читал толстую книгу, обернутую газетой.
Что-то не приглянулось в нем излишне бдительному Киму, что-то насторожило. Может, неснятая фуражка?..
Но тем не менее Ким задал вопрос, потому что молчать не имело смысла мужчина оторвался от книги и строго глянул на пришельцев: мол, в чем дело, граждане?
- Простите, где Вера? - вот какой вопрос задал Ким.
- Вера? - задумчиво повторил мужчина в фуражке. - Вера, знаете ли, вышла...
- Куда?
- Туда, - мужчина пальцем указал и словами объяснил: - По вагону она пошла, кажется...
- Извините, - сказал Ким. - Мы тоже пойдем.
- Идите-идите, - согласился мужчина и опять в книгу уставился.
Ким шагнул из купе и... замер. Прямо у титана-кипятильника имела место очередная дверь - на сей раз в коридор! - которой ни по каким вагоностроительным правилам существовать не могло. Лишних дверей у нас не строят!
- Мне это не нравится, - сказал Ким.
- Что? - почему-то шепотом спросил Петр Иванович.
- Откуда здесь дверь?
- Может, спецвагон? - предположил Петр Иванович. - Нас же не остановили. Значит, можно... Ты какую-то Веру ищешь, так?
- Веру, Веру...
Ким осторожно взялся за ручку двери. Ким повернул ручку двери. Ким открыл дверь. (Смотри вышеперечисленный набор действий Кима.) И тут же его подхватили под белы руки, прямо-таки внесли куда-то и нежно опустили на пол. И с Петром Ивановичем тот же фортель легко проделали.
"Куда-то" оказалось отлично знакомым Киму, постановщики повторялись. В синем медицинском свете, мертво гасящем истинные размеры декорации, стоял стол, крытый длинной скатертью, а за столом покоились те же Большие Начальники, что час назад (неделю назад? Год назад?.. Пространство и время вели себя здесь прихотливо, озорничали напропалую...) осудили Кима на двадцать лет с поражением в правах. Начальники, не улыбаясь, никак не выдавая знакомства, смотрели на Кима и на ошалевшего Петра Ивановича (не послушался он Кима, не просто удивился - ошалел вон...), и взгляды их ничего хорошего не сулили. Ни первому - отпетому, как известно, преступнику, ни второму - примерному, как известно, комсомольцу и Командиру.
- Где мы? - затравленно прошептал Петр Иванович, прихватив Кима, как тот и велел, за штаны и целенаправленно припухая от страха. (Поставьте себя на его, командирское, место. Спецпоезд, ветер в груди, возвышенная цель в финале, все светло и прекрасно, а тут - зловещая темнота, явно - стол президиума, а в президиуме - уж он-то их с первого взгляда узнал! Ба-альшие Начальники!..)
- Не бойся, - намеренно громко сказал Ким. - Сейчас нам будут промывать мозги. У тебя есть чего промывать, а, Иваныч?
- Погоди, погоди, - бормотал вконец растерянный Командир. Он, похоже, не ориентировался ни в пространстве, ни во времени. - Какие мозги? Что ты несешь? У меня нет никаких мозгов...
Последняя реплика весьма понравилась среднему лицу.
Мы их станем называть так, как и ранее: среднее лицо, правое и левое. Ибо, как и ранее, они были одним Лицом - Единым в Трех Лицах. Уже упоминавшийся здесь библейский "эффект Троицы".
- Искреннее и важное признание, - задушевно сказало среднее лицо. Другого я и не ждал. А вы? - обратился он к партнерам.
- Никогда! - сказало левое лицо.
- Всегда! - сказало правое лицо.
- Согласен, - отечески кивнуло среднее лицо. - Так, может, он еще не потерян для нас, а?..
Правое лицо с сомнением молчало. Левое тоже не спешило высказаться.
- К чему он у нас присужден? - поинтересовалось среднее лицо.
Правое лицо подняло руку, требовательно пошевелило пальцами, и в них немедля оказалась толстая папка с надписью "ДЪЛО" (через "ять"). Такая же, мы помним, и на Кима была составлена. Правое лицо нежно уложило перед средним. Среднее подуло на нее, странички мягко зашелестели, сами собой переворачивались, послушно останавливаясь, где надо.
- Особая мера пресечения, - сказало среднее лицо. - Пожизненное заключение с постепенным изменением режимов.
- Это как? - спросил Петр Иванович. То ли Кима спросил, то ли членов президиума. Поскольку члены молчали, ответил Ким:
- Это просто, Иваныч. Пожизненное - значит, до гроба. Всю жизнь будешь Светлое Будущее ваять. Ну и расти постепенно. Как они говорят, режим менять.
- Что значит "режим"?
- Ранг. Звание. Должность. Сейчас ты просто Командир, а станешь Самым Большим Командиром.
- Пра-авда? - протянул Командир. - А как же теперь?..
- Теперь надо думать, - веско сказало среднее лицо. - Вы совершили преступление. Вы связались с осужденным по другой статье и вступили с ним в сговор.
- В какой сговор? Ни в какой сговор я не вступал.
- А кто ему помог бежать?
- Так ведь напали...
- Не напали, а пришли зафиксировать. По приказу.
- Я же не знал. Надо было предъявить приказ.
- Вы - Командир. Вы обязаны предугадывать любой приказ свыше.
- Ну, знаете ли, я не провидец...
Ким с любопытством слушал диалог, сам в него не вмешивался. Неожиданная радость: Петр Иванович медленно, но верно приходил в себя. Он уже не трясся осиновым листком, не млел под взглядами Больших Начальников, он уже потихоньку начинал отстаивать собственное право на поступок.
- Осужденный быть Командиром должен обладать даром провидца. Это позволит ему не ошибаться в своих командах.