Страница 66 из 81
- Это твоя вина, Маргарита, - жестко сказала Бланка. - Целиком твоя. Я предупреждала тебя, что ты губишь Матильду, настаивая на ее браке с господином де Шеверни. Но ты не слушала меня, еще и Этьена подуськивала: дескать, благодаря этому он подымится по иерархической лестнице сразу на несколько ступеней выше, станет родственником графа Капсирского и уже не будет считаться выскочкой. Радуйся теперь, ты добилась своего! Можешь добавить в свою коллекцию еще две искалеченные твоими стараниями судьбы.
Маргарита тяжело вздохнула.
- Не сыпь мне соль на рану, Бланка, - с горечью произнесла она, по-видимому, не думая оправдываться. - Я сама понимаю, что совершила непростительную глупость. Я проклинаю себя за это. Но разве могла я предвидеть...
- Ты должна была предвидеть! Даже я - а я не так хорошо, как ты, знаю Матильду, - и то я боялась, что этим все закончится.
- Не потому ли, - язвительно осведомилась Маргарита, что последние несколько ночей перед ее свадьбой вы с ней провели в одной постели?
Филипп и Тибальд хотели было вмешаться в их перепалку во избежание дальнейших осложнений, но, взглянув на Бланку, передумали. Выражение ее лица было спокойным и даже кротким, без малейшей тени смущения или замешательства.
- Возможно, и потому, - ответила она задумчиво. - К твоему сведению, уже тогда Матильда приставала ко мне. Так что задел этому был положен еще раньше, в твоей постели. - Бланка решительно поднялась с кресла. - Прошу прощения, дон Тибальд, за этот откровенный женский разговор в вашем присутствии, но его спровоцировала не я, а ваша жена, у которой, как вы, наверное, знаете, весьма искаженное представление о приличии и почти полностью отсутствует чувство такта. - С этими словами она взяла Филиппа за руку. - Пойдем, Филипп. Полагаю, у кузины и дона Тибальда есть что обсудить наедине друг с другом.
- Ни в коем случае! - живо запротестовала Маргарита и почти насильно усадила Бланку обратно. - Не уходите. Сейчас я не склонна выяснять с Тибальдом отношения. Может быть, завтра, когда он вернется от своей очередной потаскушки, у меня и возникнет желание обсудить с ним некоторые вопросы, но только не сегодня. Сейчас я не хочу портить себе аппетит, потому как у меня намечается роскошный ужин.
- Увы, - покачал головой Тибальд. - Должен вас огорчить, моя дражайшая супруга. Или напротив - обрадовать. Это уж как посмотреть.
- Что вы имеете в виду?
- Никакого разговора между нами завтра не состоится. На рассвете я отправляюсь в Париж. Кузен Артуа просил меня приехать как можно скорее. По его словам, дело не терпит отлагательства.
- Что ж, тем лучше, - сказала Маргарита. - Да, кстати, дорогой супруг. Бланку и Филиппа интересуют обстоятельства смерти короля Франции и его сына. Не соблаговолите ли вы уделить нам несколько минут своего драгоценного времени, чтобы поведать о сием прискорбном событии?
- Охотно, - сказал Тибальд, доброжелательно глядя на Филиппа. По натуре своей благодушный и незлопамятный, он уже напрочь позабыл, что совсем недавно они считались соперниками. - Собственно говоря, смерть Филиппа-Августа Третьего меня ничуть не удивила. Он так и не оправился после ранения в Палестине, а известие о бегстве Изабеллы Арагонской с кузеном Эриком и вовсе доконало его. Одним словом, не вынес гордый властелин позора своего сына и предпочел умереть - по дороге в Париж я выкрою время и сочиню по этому поводу коротенькую эпитафию. Что же касается самого Филиппа де Пуатье, то он так горько сожалел, что не задушил жену прежде, чем она успела сбежать от него, и с таким нетерпением ожидал смерти отца, чтобы затем, ей в отместку, передушить всех ее горничных и придворных дам, что пил без просыпу, пока не допился до белой горячки и сгорел в ней за считанные часы. Черт сцапал его почти в то же самое время, когда душа его отца вознеслась на небеса, может быть, чуточку позже. Так что присутствовавшие при кончине короля дворяне, провозглашая: "Король умер! Да здравствует король!" - были не совсем уверены, про какого же, собственно, короля, который "да здравствует", идет речь.
Маргарита и Филипп разразились громким хохотом; вскоре к ним присоединился и Тибальд. А Бланка, помимо своей воли, улыбалась. Она отдавала себе отчет в том, что грех смеяться над чужим горем, однако не могла сдержать улыбки. Тибальд преподнес эту грустную историю в такой форме и говорил с такой откровенной иронией в голосе, будто пересказывал сюжет какой-то забавной трагикомедии.
Всласть посмеявшись, Маргарита встала с кресла и чмокнула мужа в щеку.
- Ты прелесть, Тибальд. Не думаю, что какая-то там фрейлина или даже десяток фрейлин помешают нам ладить друг с другом.
- Всецело согласен с вами, моя дорогая, - с серьезной миной произнес граф. - Еще накануне венчания мы договорились, что наша клятва вечной верности будет иметь чисто символическое значение, и вопрос состоял лишь в том, кто первый перейдет от слов к делу. Но сейчас это уже несущественно хотя бы потому, что завтра я отправляюсь в Париж, и моя поездка, уверяю вас, ни в коей мере не будет напоминать благочестивое паломничество к святыням. Да и вы, по моему твердому убеждению, вовсе не собираетесь на время моего отсутствия уединиться в монастыре.
- Уж в этом вы можете не сомневаться, - сказала Маргарита, возвращаясь на свое место.
- И кто же теперь правит Францией? - отозвалась практичная Бланка. Кто регент при малолетнем Филиппе-Августе Четвертом?
- Вот это и предстоит решить Совету Пэров и Парижскому Парламенту, ответил Тибальд. - Пока что бразды правления взяла в свои руки королева-вдова Хуана Португальская, но младший брат покойного короля граф Артуа оспаривает у нее это право. Собственно, затем я и еду в Париж чтобы поддержать кузена.
- То бишь, вы его сторонник? - спросил Филипп.
Тибальд поморщился.
- Ничей я не сторонник. Меньше всего в этой жизни меня интересует политика. Вам наверняка известно, что я передал управление Шампанью Маргарите и, подобно Пилату, умыл руки. Сейчас ее люди наводят порядок в моих владениях, но это уже меня не касается, благо я не сомневаюсь, что Маргарита будет прекрасно справляться с обязанностями хозяйки Шампани. А что до Франции вообще, то я просто хочу, чтобы у нее был мудрый и рассудительный правитель, способный поставить ее на ноги и позаботиться о том, чтобы юный король получил достойное государя воспитание.