Страница 44 из 56
скрывают
церковные. А я
раскрываю
мое ремесло, как радость,
мастером кованную. И я,
вскипя
с позора с того, ругнулся
и плюнул, уйдя. Но ругань моя
не озорство, а долг,
товарищ судья.Я сел,
разбивши
доводы глиняные. И вот
объявляется приговор, так сказать,
от самого Калинина, от самого
товарища Рыкова. Судьей,
расцветшим розой в саду, объявлено
тоном парадным: - Маяковского
по суду считать
безусловно оправданным! 1927
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ?
Слух идет
бессмысленен и гадок, трется в уши
и сердце ежит. Говорят,
что воли упадок у нашей
у молодежи. Говорят, что иной братишка, заработавший орден,
ныне про вкусноты забывший ротишко под витриной
кривит в унынье. Что голодным вам
на зависть окна лавок в бутылочном тыне, и едят нэпачи и завы в декабре
арбузы и дыни. Слух идет
о грозном сраме, что лишь радость
развоскресенена, комсомольцы
лейб-гусарами пьют
да ноют под стих Есенина. И доносится до нас сквозь губы искривленную прорезь: "Революция не удалась... За что боролись?.." И свои 18 лет под наган подставят
и нет, или горло
впетлят в коски. И горюю я,
как поэт, и ругаюсь,
как Маяковский. Я тебе
не стихи ору, рифмы в этих делах
ни при чем; дай
как другу
пару рук положить
на твое плечо. Знал и я,
что значит "не есть", по бульварам валялся когда,понял я,
что великая честь за слова свои
голодать. Из-под локона,
кепкой завитого, вскинь глаза,
не грусти и не злись. Разве есть
чему завидовать, если видишь вот эту слизь? Будто рыбы на берегу с прежним плаваньем
трудно расстаться им. То царев горшок берегут, то обломанный шкаф с инкрустациями. Вы - владыки
их душ и тела, с вашей воли
встречают восход. Это
очень плевое дело, если б
революция захотела со счетов особых отделов эту мелочь
списать в расход. Но, рядясь
в любезность наносную, мы
взамен забытой Чеки кормим дыней и ананасною, ихних жен
одеваем в чулки. И они
за все за это, что чулки,
что плачено дорого, строят нам
дома и клозеты и бойцов
обучают торгу. Что ж,
без этого и нельзя! Сменим их,
гранит догрызя. Или
наша воля обломалась о сегодняшнюю
деловую малость? Нас
дело
должно
пронизать насквозь, скуленье на мелочность
высмей. Сейчас
коммуне
ценен гвоздь, как тезисы о коммунизме. Над пивом
нашим юношам ли склонять
свои мысли ракитовые? Нам
пить
в грядущем
все соки земли, как чашу
мир запрокидывая. 1927
ДАЕШЬ ИЗЯЧНУЮ ЖИЗНЬ
Даже
мерин сивый желает
жизни изящной
и красивой. Вертит
игриво хвостом и гривой. Вертит всегда,
но особо пылко если
навстречу
особа-кобылка. Еще грациозней,
еще капризней стремится человечество
к изящной жизни. У каждого класса
свое понятье, особые обычаи,
особое платье. Рабочей рукою
старое выжми посыплются фраки,
польются фижмы. Царь
безмятежно
в могилке спит... Сбит Милюков,
Керенский сбит... Но в быту
походкой рачьей пятятся многие
к жизни фрачьей. Отверзаю
поэтические уста, чтоб описать
такого хлюста. Запонки и пуговицы
и спереди и сзади. Теряются
и отрываются
раз десять на день. В моде
в каждой
так положено, что нельзя без пуговицы,
а без головы можно. Чтоб было
оправдание
для стольких запонок, в крахмалы
туловище
сплошь заляпано. На голове
прилизанные волоса, посредине
пробрита
лысая полоса. Ноги
давит
узкий хром. В день
обмозолишься
и станешь хром. На всех мизинцах
аршинные ногти. Обломаются
работу не трогайте! Для сморкания
пальчики, для виду
платочек. Торчит
из карманчика кружевной уголочек. Толку не добьешься,
что ни спроси одни "пардоны",
одни "мерси". Чтоб не было
ям
на хилых грудях, ходит,
в петлицу
хризантемы вкрутя, Изящные улыбки
настолько тонки, чтоб только
виднелись
золотые коронки. Косится на косицы
стрельнуть за кем? и пошлость
про ландыш
на слюнявом языке. А в очереди
венерической клиники читает
усердно
"Мощи" Калинникова. Таким образом
день оттрудись, разденет фигуру,
не мытую отродясь, Зевнет
и спит, излюблен, испит. От хлама
в комнате
теснен, чем в каюте. И это называется;
- Живем-с в уюте! Лозунг:
- В ногах у старья не ползай! Готов
ежедневно
твердить раз сто: изящество
это стопроцентная польза, удобство одежд
и жилья простор.
1927
ВМЕСТО ОДЫ
Мне б хотелось
вас
воспеть
во вдохновенной оде, только ода
что-то не выходит. Скольким идеалам смерть на кухне
и под одеялом! Моя знакомая
женщина как женщина, оглохшая
от примусов пыхтения
и ухания, баба советская,
в загсе венчанная, самая передовая
на общей кухне. Хранит она
в складах лучших дат замужество
с парнем среднего ростца; еще не партиец,
но уже кандидат, самый красивый
из местных письмоносцев. Баба сердитая,
видно сразу, потому что сожитель ейный огромный синяк
в дополнение к глазу приставил,
придя из питейной. И шипит она,
выгнав мужа вон: - Я
ему
покажу советский закон! Вымою только
последнюю из посуд и прямо в милицию,
прямо в суд...Домыла.
Перед взятием
последнего рубежа звонок
по кухне
рассыпался, дребезжа. Открыла.
Расцвели миллионы почек, высохла
по-весеннему
слезная лужа... - Его почерк! Письмо от мужа.Письмо раскаленное
не пишет,
а пышет. "Вы моя душка,
и ангел
вы. Простите великодушно!
Я буду тише воды
и ниже травы". Рассиялся глаз,
оплывший набок. Слово ласковое
мастер
дивных див. И опять
за примусами баба, все поняв
и все простив. А уже
циркуля письмоносца за новой юбкой
по улицам носятся; раскручивая язык
витиеватой лентой, шепчет
какой-то
охаживаемой Вере:
- Я за положительность
и против инцидентов, которые
вредят
служебной карьере.
Неделя покоя,
но больше
никак не прожить
без мата и синяка.