Страница 74 из 122
- Он не хочет говорить, - заключила Ореада.
- Тогда скажи ему, что его труп я сожгу!
- Ты это сделаешь? - ужаснулась Ореада.
- Клянусь, что сделаю!
Ореада перевела сказанное лапифу. Тот задрожал и стал быстро говорить. Ореада выслушала и перевела Владимиру:
- Их научил Игорь.
- Игорь? - вскричал Владимир. - Не может быть! Спроси его еще раз!
Но фавн был уже мертв.
Итак, Игорь, его старый боевой товарищ, стал на сторону фавнов и не только стал, но и научил их делать оружие. Владимир, правда, не видел Игоря среди нападающих, но это не меняло дела.
Убитых похоронили тут же. Лапифы спокойно относились к смерти. Смерть не была смертью в обычном понимании этого слова. Она не несла за собой небытия, которое так ужасает все мыслящее, понимающее ужас НИЧТО. Для них смерть была только преддверием новой жизни, причем, в новой жизни память частично сохраняла то, что было до этого и прошлом. Никто, правда, не знал, как далеко это прошлое. Память Ореады хранила воспоминания о двух или более прошлых. В одном из них были вспышки молний, могучие воины на грохочущих колесницах, вереницы связанных пленниц. Второе осталось еще более туманным. Она только помнила, что в панике бежала по полю, а за ней гнался кентавр. Потом все обрывалось. Какое прошлое было раньше, какое позже - она не могла сказать. Другие женщины, жившие с ним в поселке, теперь, как и Ореада, вступившие с ним в мысленный контакт, тоже хранили в памяти смутные отрывки минувших жизней. Никто из них не мог сказать, как давно это было. Судя по рассказу Ореады, она жила во времена посещения планеты титанами. Лапифы хранили в памяти предания об этих посещениях. Титаны захватывали в плен женщин и мужчин и увозили их куда-то на грохочущих и извергающих пламя машинах. Похищенные уже никогда не возвращались к племени.
- Как вы думаете, - обратился Владимир к женщинам, - почему фавны напали на нас? - Они только что вышли из воды озера, где смывали с себя следы крови, и теперь отдыхали, лежа на прибрежном песке. Выстиранную одежду развесили на ветках деревьев. Все как-то произошло само собой, и Владимир, сам того не замечая, перестал стесняться собственной наготы и наготы лежащих рядом с ним на песке молодых женщин. Правда, некоторым из этих "молодых" было лет по пятьсот, но, глядя на их гибкие и стройные тела, ни за что нельзя было это принимать всерьез.
Женщины быстро заговорили. Владимир, который еще не полностью освоил их язык, ничего не понял и обратился за разъяснениями к Ореаде.
- Мы думаем, что они уже выбрали себе вождя и теперь готовят большую жертву.
- Так что, они хотели нас принести в жертву?
- Конечно, предпочтительнее принести в жертву пленных, а если их нет, то и своих. Теперь все зависит от вождя, на кого он укажет.
- Они смогут повторить свою попытку?
- Трудно сказать. Мы убили многих из нападавших. Другие теперь побоятся.
- Вы очень хорошо стреляли! - поблагодарил Владимир.
Похвала эта, видимо, доставила большое удовольствие его подругам, так как они заметно оживились. Одна из них вскочила на ноги и, схватив лежащий подле нее лук, натянула его и пустила стрелу в стоящее метрах в пятидесяти от них дерево. Стрела тонко пропела и впилась в ствол.
- Отлично! Ты молодец. Рея, - похвалил он ее.
- Мы все умеем стрелять. Лучше погибнуть в бою, чем быть принесенной в жертву. После жертвы уже больше не возвращаются в этот мир, - ответила она.
- Разве после жертвы тела не хоронят?
- Нет. Жертву подвергают длительной пытке, а потом остатки тела сжигают на жертвенном камне, - она так и сказала "остатки тела". Владимира передернуло от отвращения.
- Черт бы их побрал! Я и не предполагал о такой зверской жестокости. Теперь я понимаю, почему вы так метко стреляли.
- Я же тебя предупреждала и советовала забрать все луки, - напомнила Ореада.
- Да, совершенно верно. Но что же мы теперь будем делать? С ними нельзя договориться?
- О чем?
- Ну... дать слово, что не будем больше нападать друг на друга.
- А разве можно верить слову? Что такое слово? Фу! - дунула она, сложив губы трубочкой.
- Как? Разве у вас нельзя верить другу? А как же вы заключаете союзы с другими племенами?
- Что такое союзы? Не пойму.
- Ну, это когда объединяются несколько племен для общей защиты, скажем, от нападения кентавров или заключают союз, чтобы сообща напасть самим на них.
- Никогда об этом не слышала. У нас каждое племя само за себя и никогда не объединяется с другим. Если какое-то племя погибает в войне с кентаврами, то другие радуются.
- Радуются? Чему?
- Тогда дикие, которые рождаются в священных рощах, идут к тому племени, которое остается жить, и племя от этого растет и становиться более сильным.
- Если бы в тот день, когда на вас напали кентавры, рядом с вами находилось бы другое племя лапифов, они не пришли бы вам на помощь?
- Скорее всего, нет. Разве что, если бы опасались, что кентавры потом нападут на них самих.
- Интересный вы народ, лапифы, и как только вас земля терпит таких?
- Земля? Не понимаю.
- Я хотел сказать Кибела.
- Кибела? О! Великая Мать не оставит милостью своих детей, но никто не может знать ее решений и намерений. Великая Мать любит жертвы и празднества в ее честь. Ты мог навлечь гнев на себя Великой Матери, так как не хотел принимать участия в празднествах.
- Не понимаю? Каких таких празднествах?
- Ну, в рощах. Твой друг принимал участие, а ты отказался.
- Так вот оно что! И из-за этого на меня стали коситься в поселке?
- Конечно! Нельзя проявлять такое неуважение к Кибеле! Это может принести несчастье всем.
- Почему же мне ничего не объяснили?
- Я думала, ты сам это знаешь. Потом, может быть, ты враг Великой Матери? Ты убил ее стража Пифона, и она могла лишить тебя силы принимать участие в празднестве. Так думали все женщины племени. Я-то знаю, что это не так. Но мне не верили. Думали, что я говорю это только из благодарности тебе за то, что ты снял меня тогда с доски пыток. Вот они подтвердят, - она кивнула на подруг и что-то им объяснила на своем звучном, певучем языке. Те согласно закивали головой. Рея от себя что-то добавила.
- Что она говорит?