Школа в Кармартене

— А, — сказал он. — Это вы. Очень хорошо.

После этой зловещей фразы кто-то стал сбивчиво извиняться.

— Очень хорошо, — повторил Зигфрид. — Теперь я могу быть спокоен. Людей вашего склада ума ничто так не привлекает, как запрет и тайна. Я сделал все от меня зависящее, чтобы вы отнеслись к этой классификации с подобающим вниманием. И я рад видеть, что вы нашли к ней подход.

— Так вы поэтому выгнали нас с урока? — спросил Мейрхион, вцепившись на всякий случай покрепче в драгоценную классификацию.

— Именно. В противном случае вы бы умерли скорее от скуки, чем от любопытства.

В субботу вечером Мерлин собрал педсовет. В большом зале под портретами покровителей школы сошлись все присутствовавшие на тот момент в школе преподаватели, — иные из них в истинном облике, — образовав обычное пестрое сборище. Поскольку все присутствующие были людьми достаточно занятыми, Мерлин придал ускоренный характер обсуждению повестки дня.

— Для начала, — строго сказал он, обводя всех взглядом, — следует обсудить безобразный поступок Придери-ап-Мейрхиона с девятого курса, который вчера чуть не остановил битву при Гастингсе!..

— А что такое? — встрепенулся в углу архивариус, протирая сонные глазки. — Я ничего не знаю!..

— Придери-ап-Мейрхион, — громовым голосом сказал Мерлин, — Придери, выйдите сюда, на середину!.. вчера, в пять часов вечера по нашему времени, отправился под Гастингс и произнес там перед норманнским и саксонским войсками речь, призывая их к миру. Есть свидетели его возвращения оттуда, — он кивнул на Курои и Ивора-ап-Киллоха. — Какие последствия имела эта речь, — Мерлин повысил голос, оглядывая невзрачного нарушителя, — пусть расскажет сам Придери-ап-Мейрхион, я не буду ему мешать.

— Меня никто не послушал! — страстно воскликнул Придери. — То есть меня дослушали, и очень доброжелательно, но…

— Но? — хищно спросил Мерлин.

— Э-э… Ну, когда я закончил, Гаральд похлопал меня по плечу и сказал: «Ты прекрасно говорил, парень, не хуже нашего епископа. А теперь в сторонку, здесь сейчас станет жарковато». Ну, и норманнские графы сказали, что я тронул их сердца, ну, и… чтобы я отошел и не мешал.

— А вы думали, что они побросают знамена и, рыдая, сложат с себя доспехи? — ядовито сказал Мерлин.

— Как эта пагубная идея вообще могла прийти вам в голову? — спросил профессор Мэлдун.

— О, я знаю! — перебил Дион Хризостом, спрыгивая с высокого кресла. — Я объясню!.. Дело в том, что на риторике в группе Придери мы как раз закончили проходить речи, призванные примирять враждующие армии. Ну, и Придери, вероятно, решил попрактиковаться перед зачетом, не так ли?..

— Не совсем так, — ответил Придери.

— Да кому нужно практиковаться перед вашим зачетом, Дион! — закричал профессор Орбилий. — Не смешите людей! Если бы он этого хотел, ему нужно было бы говорить по-гречески!

На лице сидевшего рядом хрониста Элиса-ап-Гриффида отобразилась какая-то мысль.

— То есть вы хотели именно остановить битву при Гастингсе? — уточнил Змейк. — Чем она вам мешала?

— Она живо запомнилась мне еще с первого курса, — честно сказал Придери.

— Постойте! — сказал Элис-ап-Гриффид, обращаясь к Придери. — А на чем вы говорили? По-старофранцузски — вас понимали бы только норманны, по-древнеанглийски — опять же только саксы. Кто-нибудь из здесь присутствующих слышал эту речь?

— Я слышал эту возмутительную речь от начала и до конца, — с достоинством сообщил Мерлин. — Все это время я стоял прямо у него за спиной.

— Вы? — изумился Элис-ап-Гриффид. — А что же вы не вмешались? Если вы переместились вслед за ним во времени, чего же вы ждали?..

— Да не перемещался я вслед за ним во времени! — раздраженно сказал Мерлин. — Другого дела у меня нет! Я просто там стоял. Сам по себе. Я там стоял задолго до того, как Придери пришла в голову эта злосчастная выходка. А где, по-вашему, должен стоять придворный маг?..

— Так на чем вы говорили, Придери, сын Мейрхиона?

— Он говорил на каком-то безобразном койне с исковерканной грамматикой. Я в жизни не слышал такого отвратительного пиджина, — подлил масла в огонь Мерлин.

— Ну… я старался говорить так, чтобы и тем, и другим было понятно, — сказал Придери. — На такой… вроде как смеси.

— Коллеги! — торжественно сказал Элис-ап-Гриффид. — Но… в таком случае… мальчик создал среднеанглийский литературный язык!

По залу педсовета пронесся шепот.

— Ну и что? — запальчиво воскликнул Мерлин. — Вы считаете, что это хорошо?..

— Я не предлагаю поощрять его за это. Я предлагаю не исключать его, — просительно сказал Элис-ап-Гриффид.

Доктор Итарнан молча показал жестом, что он присоединяется к этому мнению. Дион Хризостом принял позу защитника в суде и картинно завернулся в свой гиматий. Из угла вылез архивариус Хлодвиг и обошел Придери кругом, присматриваясь к нему. Придери стоял, повесив голову.

— Так вот, Придери: вы убедились, я надеюсь, что прекратить битву словом невозможно.

— А речи риторов?..

— Речи риторов рассчитаны на греков, которые и сами обычно подумывают о том, как бы разбежаться, — да, да, Дион, не возражайте мне. Ладно. Поскольку тут некоторые коллеги просят за вас… и даже находят у вас лингвистические способности… то я настоятельно советую вам направить эти способности в другое русло. Мы делаем вам предупреждение, Придери. Еще одна смелая выдумка — и вы свободны, — сурово сказал Мерлин.

— Я не совсем отчетливо понимаю, что происходит, — безмятежно обратился к Змейку Сюань-цзан.

— Мы обсуждаем случай мелкого хулиганства, — спокойно отвечал Змейк.

Когда дверь за Придери, скрипнув, закрылась, Мерлин молниеносно повернулся к Курои.

— Коллега Курои! Вас не удивляет, что регулярные нарушения дисциплины среди учащихся почему-то связаны с битвой при Гастингсе? Может быть, пора уже как-то уменьшить роль этой битвы в учебном процессе?

— И что поставить на ее место? — резко возразил Курои. — Битву, в которой пятеро храбрых валлийцев отвоевали у семерых других валлийцев полторы грядки с луком?

— А вот вы подайте мне через неделю список исторических битв, — глядишь, что-нибудь и подберем, — твердо сказал Мерлин. — Неужто ничего не найдется? А штурм Дрохеда?

— Если вы поставите в программу практических приложений хоть одну битву времен Оливера Кромвеля, я прошу отставки, — сказал Змейк.

— Хорошо, хорошо, Тарквиний, — спохватился Мерлин. — Не будем пороть горячку. Но давайте смотреть правде в лицо: нет никаких сомнений, что битва при Гастингсе первому курсу уже обрыдла!.. Теперь несколько технических моментов. Башня Феникс скоро уже обвалится. Надо бы не объявлять в ней никаких занятий — ведь вот-вот рухнет. Пожалуйста, коллеги, все, у кого там занятия по расписанию, примите меры.

— Зачем же было доводить башню до такого состояния? — вполголоса спросил Сюань-цзан у Змейка. — Ведь можно было вовремя пригласить реставраторов…

— Эта башня падает раз в сто лет, — сказал Змейк, — и сама собой возрождается. Из пепла.

— Но ведь это опасно!

— Нет. Это совершенно безопасно и очень красиво.

— Далее. Над нами сгущается какая-то гроза, коллеги, — сказал Мерлин, ощупывая свой затылок. — Вам не кажется? Давление будто бы… растет?

— Да, да, — рассеянно откликнулся Морган-ап-Керриг.

— Пандора Клатч прихватила с собой выписки из приходно-расходных книг, чепец хлебопечки, носок Лютгарды и ее гребень в качестве трофеев. Коллега Мак Кархи! Вот вы, как самый молодой из нас, поясните, пожалуйста: какое впечатление могут произвести эти предметы в Министерстве?

— Самое неблагоприятное, — откровенно сказал Мак Кархи, подумав. — Но если она не взяла мою зубочистку, то думаю, что все еще не так страшно.

После отъезда второй комиссии школа вздохнула с облегчением. Приближалась долгожданная встреча с Давидом-ап-Гвиллимом. Когда дата его приезда стала известна, все завизжали от счастья и забегали. Один только Фингалл МакКольм, в силу своего нездешнего происхождения, спросил, кто это.