Адъютант его превосходительства

– Павел Андреевич, распорядитесь и лично проследите, чтобы к вечеру приготовили специальный паровоз с вагоном.

– С вашим салон-вагоном? – переспросил Кольцов.

– Нет, это не для меня.

– Будет исполнено, Владимир Зенонович! – вытянулся Кольцов.

Лишь после этого Ковалевский обратил внимание на Юру.

– А, юный путешественник, – ласково потрепал он его по голове и за­тем, бросив взгляд на Щукина, предложил: – Может, попросим Николая Гри­горьевича разобраться с вашим садовником?

– Нет, нет! – испуганно и торопливо ответил Юра. Ковалевский с недоу­мением посмотрел на него, и Юра, поняв, что допустил оплошность, сбивчи­во проговорил: – Спасибо, Владимир Зенонович, но я уже и думать о нем забыл. Да, наверное, это был вовсе и не наш садовник… просто, наверно, мне показалось.

– Да, да, – с рассеянным видом согласился Ковалевский. – Может, и по­казалось. Ну-ну! – И ушел в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Вернувшись к себе, Юра еще долго не мог успокоиться: заинтересуйся полковник Щукин «садовником» – и… страшно подумать, что могло бы прои­зойти. Получилось бы, что Юра сам отдал чекиста в его руки.

Немного послонявшись по комнате, Юра присел к столу, снова было взял «Пещеру Лейхтвейса». Но, поморщившись, отбросил книжку – впервые мир вы­думанных приключений показался ему пресным и скучным. Он продолжал ду­мать о Семене Алексеевиче, и не просто думать, а изобретать различные способы его освобождения. И, наконец наняв извозчика, отправился в ла­герь для пленных, чтобы осуществить один из них. План этот Юра считал невероятно простым и уже поэтому гениальным. Поручик Дудицкий должен обязательно поверить Юре, что Семен Алексеевич – садовник из их имения, и как начальнику лагеря ему ничего бы не стоило отпустить пленного.

Территорию лагеря окружал высокий забор с колючей проволокой вверху. Юра сказал дежурному, что ему нужен поручик Дудицкий, и назвал себя. И уже вскоре он сидел в канцелярии напротив начальника лагеря, который не очень удивился рассказу Юры – мало ли что бывает, – но спросил:

– Кстати, как фамилия садовника? Я велю доставить его сюда, – Дудиц­кого забавляла наивная встревоженность мальчика.

Юра не знал фамилии Семена Алексеевича, но предвидел этот вопрос. С хорошо разыгранным – высокомерием он ответил:

– Господин поручик, откуда я могу знать фамилию какогото садовника?

Дудицкий хохотнул:

– Убейте меня, я тоже своего не знал. А как мы его всетаки найдем? Юра и этот вопрос предусмотрел в своем плане. Как бы размышляя, он предложил:

– Может, я пойду посмотрю?

Дудицкий на секунду задумался и вдруг подозрительно спросил:

– Слушайте, Юрий, а почему вы не обратились к командующему?

– Я обращался, даже дважды… Он обещал распорядиться…

И все некогда, все забывает. Вот и сегодня обещал, – сбивчиво, но не отступая от своего плана, ответил Юра.

В канцелярию вошел пожилой фельдфебель, совсем по-домашнему приложил­ся пальцами к козырьку:

– Вызывали?

– Пойдете вот… с юнкером, – сказал Дудицкий. – Покажете пленных, последнюю партию.

Они вышли на грязный, мощенный булыжником двор. Группами, прямо на камнях, здесь сидели пленные.

– Посмотрите так или построить? – недовольно спросил фельдфебель, поправляя сползший с живота ремень.

– Так посмотрим, – ответил Юра.

Они подошли к большой группе пленных. Семена Алексеевича среди них не было.

Фельдфебель поскреб затылок.

– Другие здесь уже давнехонько, почитай, дней с десяток, не может он с ними пребывать, – показал он на другие группы, потом, немного подумав, добавил: – А может, его отфильтровали в сараи?.. Оттеда его, конечно, не выпустят, ну а посмотреть – посмотрим…

Они пошли к зияющим трещинами большим каменным сараям. Сараи были приземистыми и низкими. Когда-то в них держали каустик, мыло и различное сырье для его изготовления. И сейчас еще застойный воздух хранил здесь горьковатый, неприятный запах.

Дверей не было. Вместо них – железные решетки с толсты – ми прутьями, возле которых стояли изможденные люди. Иные сидели в глубине сараев, в полумраке. Найти здесь Семена Алексеевича было почти невозможно. И все-таки Юре повезло. В одном из сараев, неподалеку от решетки, он уви­дел группу пленных, среди которых был и Семен Алексеевич.

Юра храбро шагнул к решетке и торопливо заговорил:

– Здравствуйте, Семен Алекс… дядя Семен… вот я вас и нашел.

Семен Алексеевич поначалу сделал вид, что это касается вовсе не его. Но взгляд Юры был направлен к нему, и все пленные тоже повернули головы в сторону Семена Алексеевича.

– Вы помните меня, дядя Семен?.. Вы у нас еще садовником в имении служили. У папы моего полковника Львова Михаила Аристарховича!

– Погодь, погодь! – слегка отстранил Юру фельдфебель. – С энтими, што здеся, говорить не положено. Доложим начальству, тогда видно будет. – И затем он спросил у Семена Алексеевича: – Фамилие твое как?

Семен Алексеевич, прищурив глаза, какое-то время пристально, изучающе смотрел на Юру, пытался расшифровать происшедшее. Еще там, во время слу­чайной встречи на улице, он понял, что мальчик его узнал, и почти не сомневался – он попытается его как-то выручить. И вот, словно спаса­тельный круг, Юра бросил ему сейчас в руки эту наивную легенду о садов­нике. Воспользоваться ею или нет?.. Вряд ли его отпустят отсюда вот так сразу, без допроса. Но какие подробности он еще приведет, кроме тех, что успел ему сообщить Юра? Ложь всплывет сразу, и мальчик окажется под по­дозрением контрразведки. Остальное предугадать нетрудно: контрразведчики сумеют допросить мальчика так, что он расскажет им всю правду.

И еще одна, такая же безрадостная, мысль пронеслась следом. Кольцов, с которым тогда стоял Юра, его, к сожалению, не заметил. И едва ли Юра поделится с Кольцовым своей тайной. «Безнадежное дело, – обреченно под­вел итог своим размышлзниям Красильников, – никаким боком не приладишь его для спасения…»

Словно отталкивая от себя спасательный круг, Семен Алексеевич реши­тельно сказал фельдфебелю:

– Заберите пацана. Я его первый раз вижу.