Адъютант его превосходительства

– Непостижимо. Краснов всю сознательную жизнь прослужил в армии, – озадаченно сказал Ковалевский, – помимо офицерского образования имеет за плечами академию генерального штаба и проигрывает сражение полководцу в чине, так сказать, недоучившегося студента. – И, словно спохватившись, он снова вернулся к предмету разговора: – Да, так вот. Избирая маршрут для перехода, Якир учел то обстоятельство, что мы находимся в состоянии войны с Петлюрой… Однако он не «учел, что ради уничтожения группы мы пойдем на временный союз с Петлюрой.

– Как отнесется к этому Антон Иванович? – осторожно осведомился Щу­кин.

– Я получил от него благословение на это, – коротко ответил Ковалевс­кий.

…А в это самое время Юра зашел в приемную командующего с намерением поговорить с Кольцовым о Семене Алексеевиче. Он твердо решил, что будет называть его только садовником, не открывая, кто в действительности этот человек. Ведь можно придумать, ну скажем, что он, Юра, тонул в озере возле имения, а этот садовник спас ему жизнь. Можно еще сказать, что са­довник был очень предан семье Львовых и красные взяли его в свою армию насильно… Да мало ли что можно придумать. Время-то идет, а он без­действует. Вчера Юра не дождался Кольцова, уснул, а утром, когда он встал, Павла Андреевича уже не было.

Кольцова в приемной не оказалось, а Микки сказал, что Павел Андреевич только недавно вышел.

Решив дождаться Кольцова, Юра присел возле окна. Микки, тихонько мур­лыча что-то под нос, перекладывал на столе бумаги. Из-за плотно закрытой двери кабинета командующего не доносилось ни звука.

Окно за Юриной спиной было зашторено наполовину, и жаркий квадрат света лежал у ног мальчика, а когда под порывом ветра штора колебалась, квадрат вытягивался, добирался до двери кабинета командующего, и начи­щенная ручка вспыхивала слепящими огоньками.

Прищурившись, Юра не отводил взгляда от этой белоснежной двери. Точно такая же была и у них в доме, и такие же, словно подпаленные солнцем шторы покачивались на окнах, не пропуская в комнату жаркие солнечные лу­чи. И так же, как здесь, вспыхивали ослепительно ручки дверей. Но все это было так давно, в прошлой жизни, той самой, о которой теперь Юра бо­ялся и вспоминать. И рядом были и мама, и отец…

Дожидаясь Кольцова, Юра уселся в углу с тонкой книжицей «Пещера Лейхтвейса». Он повертел в руках книжку и с сожалением увидел, что чи­тать осталось совсем немного. В это время где-то скрипнула дверь, и лег­кий сквозняк разом перевернул несколько страниц.

Юра поднял голову, прищурился. Лицо ему остудило сквозняком. «Может, Павел Андреевич у себя в комнате? – подумал Юра и пошел искать его в жи­лых апартаментах.

В комнате Кольцова не было. Его комната примыкала к личным покоям ко­мандующего и имела две двери. Через одну из них можно было пройти прямо в гостиную. Правда, она была всегда заперта. На этот раз оказалась при­открытой, и Юра подумал, что сквозняком тянуло оттуда.

Он приоткрыл дверь, заглянул в гостиную. Там никого не было, но из кабинета командующего явственно доносились голоса.

– Здесь план предполагаемой нами совместной операции по разгрому Юж­ной группы, – узнал Юра голос командующего. – Думаю, Симеону Петлюре он придется по душе. Ваша задача: как можно быстрее доставить план в штаб Петлюры. Сделать это надо, во-первых, секретно, во-вторых, деликатно. С пакетом можно послать только очень доверенное лицо.

– Такой человек есть. Это – капитан Осипов, – услышал Юра голос Щуки­на.

– Ну что ж. Распорядитесь, пусть готовится. Его доставят на станцию Ручей. А оттуда ему нужно будет добираться своими силами.

– Не беспокойтесь, ваше превосходительство. Доберется!

Юра невольно замер у двери, не зная, что ему делать, когда услышал шорох и увидел, как шевельнулась портьера, плотно закрывающая дверь в кабинет командующего. Не сводя с него глаз, Юра попятился, вышел из гос­тиной в коридор и уже оттуда вернулся в приемную.

– Ты чего это такой взъерошенный? – увидев его, спросил Микки.

– В гостиной Владимира Зеноновича кто-то прячется, – таинственным го­лосом сообщил Юра.

Микки бросил взгляд на книжку в руках Юры и в тон ему с оттенком нас­мешливости ответил:

– От такой книги и не то почудится…

– Нет, я серьезно! Я вошел… а он… за портьерой! – настаивал на своем Юра.

– Кто? – спросил Микки, вставая из-за стола. – Идем посмотрим.

Не успели они войти в гостиную Ковалевского, как в дверях приемной прозвенели шпоры. Вошел Кольцов.

– Павел Андреевич, мальчик говорит, что в гостиной командующего кто-то прячется, – улыбаясь, сказал Микки.

– Кто там может прятаться? – усомнился Кольцов. Но тут же быстрым ша­гом вышел в коридор и направился к покоям командующего.

В гостиной Юра указал на портьеру. Кольцов отдернул ее. Никого. С улыбкой посмотрел на мальчика.

Юра недоуменно пожал плечами. Он мог поклясться, что это ему не почу­дилось.

– Заглянем еще в спальню, – предложил Кольцов.

Но и там никого не обнаружили.

– Эй, кто-нибудь! – на всякий случай крикнул Кольцов.

Откуда-то издалека отозвался знакомый хриплый и недовольный голос. В столовую вошел генеральский ординарец Степан. На лбу у него висели нече­саные белесые пряди.

– Ты где был? – строго спросил Кольцов, глядя в плутоватые глаза ор­динарца.

– Во дворе, к прачкам за бельем, как бы сказать, ходил, – часто за­моргал ординарец соломенными ресницами.

– Не видел, никто не выходил отсюда черным ходом? – продолжал допра­шивать Кольцов.

– Не примечал, Павел Андреевич. – И, отморгавшись, добавил: – Вроде точно не примечал.

Кольцов снова с улыбкой взглянул на Юру.

– Это ветер, сквозняк, вернее, – объяснил он и взял из рук Юры книж­ку. – И еще… Лейхтвейс!

– Мой друг, советую вам прочесть «Вий» Гоголя, если, конечно, не чи­тали, – усмешливо посоветовал Микки. – Везде потом будут чудиться гробы и черти.

Они вернулись в приемную. Позади всех плелся сконфуженный и удручен­ный Юра.

Вскоре, провожая из кабинета полковника Щукина, в приемную вышел Ко­валевский. Увидев Кольцова, озабоченно сказал: