Адъютант его превосходительства

– Н-да… – Красильников как-то несмело, украдкой взглянул на Фроло­ва, будто и себя признавал виновным в происшедшем, и сокрушенно покачал головой. – Я так понимаю, что, пока не поздно, надо им из этой каши вы­бираться. И чем быстрее, тем лучше.

– Вот об этом и шла сегодня речь в Центральном Комитете, – сказал Ла­цис. – Готовится приказ о боевом переходе Южной группы на соединение с основными силами двенадцатой армии – в район Житомира…

– Куда?.. К Житомиру? – Фролов приподнялся на подушке и вскинул на Лациса удивленные глаза. – Но ведь это… это больше четырехсот верст!..

– Они долго молчали. Затем Фролов спросил: – А вы, Мартин Янович? Вы ве­рите в успех этого рейда?

– Нет. – Фролов ожидал, что Лацис промолчит или уклонится от ответа, или уж во всяком случае ответит не столь категорично. А Лацис между тем сурово продолжал: – Нет, если мы не окажем Южной группе помощь. Если бу­дем полагаться только лишь на счастливую звезду или военный талант това­рища Якира, на его везение или просто на случай… Нет!

– Командование Южной группой возложено на товарища Якира?.. Это пра­вильно, это хорошо, – задумчиво сказал Фролов. – Но чем, чем мы можем им помочь?

– Если бы я мог сказать сегодня чем… Не знаю! Надо думать! И ис­пользовать любую, самую малейшую возможность для помощи! – Лацис встал, нервно подошел к окну палаты и долго стоял так, не оборачиваясь. – Для начала надо получить исчерпывающую информацию, что конкретно предпримет Ковалевский против Южной группы. А он, конечно, будет знать о ней и при­ложит все силы для ее уничтожения.

– Надо срочно сообщить об этом Кольцову, – предложил Фролов, на, лице у него выступило выражение сосредоточенной тревоги.

– Согласен. Но дело, как ты понимаешь, слишком важное, чтобы пола­гаться на эстафету. Надо кому-то идти к Кольцову, быть неподалеку от не­го. – Лацис вопросительно посмотрел на Фролова.

И они снова замолчали. Фролов несколько раз коротко взглянул на Кра­сильникова, но тот, погруженный в раздумье, не заметил этого.

Вновь в палату заглянула нянечка, сокрушенно покачала головой, с мол­чаливым укором поглядела на Лациса. Когда Дверь за нею закрылась, Фролов поднял глаза на нервно вышагивающего по палате Лациса:

– Мартин Янович! Я думаю, что в Харьков может пойти…

Красильников.

– Я? – брови Семена Алексеевича стремительно изогнулись. – Ну зна­ешь… Вот уж для чего я точно не способен, так это для разведки.

– Речь идет о другом, – мгновенно оценив выгоды этого предложения Фролова, сказал Лацис. – Речь идет о помощнике Кольцову. О диспетчере, что ли, который будет связан с большевистским подпольем. Проверять явки, следить за четкой работой связников. Нужна регулярная и быстрая пересыл­ка всех сведений, добытых не только Кольцовым, но и товарищами из Заф­ронтового бюро… Не исключено, что вам прямо из Харькова придется про­бираться навстречу Южной группе, если, конечно, товарищи там сумеют снабдить вас надежными документами.

– Насчет Южной группы – сильно сомневаюсь, чтоб справился, а вот дис­петчером… – Красильников сокрушенно вздохнул, понимая, что это дело уже решенное. – Диспетчером, может, и получится.

– Что ж… Удачи тебе, Семен! – погрустнев, ласково сказал Фролов Красильникову и слегка пошевелил неслушающейся рукой. – С кровью от сердца тебя отрываю. Нужен ты мне здесь – вот как! Да только понимаю: там ты еще нужнее… Адреса явок до Харькова возьмешь у Сазонова, выу­чишь на память, – уже деловито наказывал он, забыв, что лежит в палате и через минуту-другую может потерять сознание от боли.

– Ясно. Как молитву.

– Вот-вот. Уточни у Сазонова пароль. Если его еще не поменяли, он та­кой: «Скажите, не доводилось ли нам с вами встречаться в Ростове? – „Ва­ше имя? – «Я – человек без имени“.

– Я – человек без имени! – медленно повторил Красильников последние слова пароля, словно пробуя их на слух, покачал головой. – Мудрено шиб­ко!

– Мудрено, зато надежно.

Они еще сидели бы у Фролова, но не на шутку встревоженная нянечка привела врача – маленького, толстого, воинственного старичка, – и тот, несмотря ни на какие мандаты, просто выставил их за дверь. Лациса врач знал, вскинув острую бороденку, сказал ему холодно, с достоинством:

– Это здание, товарищ Лацис, республика, государство, остров. Здесь самое высокое начальство – старик Гиппократ. И его предписаниям обязаны подчиняться все, кто ступит на эту территорию. Даже вы, хоть вы и пред­седатель ВУЧК.

– Но ведь мы по делу, – попробовал сопротивляться его напору Лацис.

– Тем более! – резко бросил старичок.

Спускаясь по лестнице, Красильников предложил:

– А может, поищем этого… ну, который предписания им спускает. Стол­куемся.

– Гиппократа?

– Во-во? Строгий, видать.

– Трудно будет столковаться. Он ведь грек, а ни ты, ни я греческого не знаем, – сказал Лацис, пряча улыбку. – Да и помер он больше двух ты­сяч лет назад.

Красильников даже остановился.

– Так что ж этот коновал мелет! – гневно сказал он, и яростные желва­ки вспухли на его скулах.

– Это он иносказательно, в переносном смысле, – продолжал улыбаться одними глазами Лацис.

Они вышли на улицу, сели в автомобиль. Автомобиль заурчал, выбросил густое облако сизого дыма и под этим дымом, как под зонтом, покатил по улице.

А немного времени спустя этот же двор пересек Юра. Вошел в вестибюль госпиталя. Около лестницы за столиком дежурила сестра, что-то записывала в журнал.

Юра громко кашлянул, чтобы обратить на себя внимание. Сестра подняла голову:

– Тебе что, мальчик? – строго спросила она.

– Извините, я хотел бы посетить товарища Фролова, – замялся перед этой казенной строгостью Юра.

– Его сегодня уже проведывали!..

– Но мне тоже нужно… – Он подумал и тихо, но твердо добавил: – Мне необходимо…

– Вы – родственник? Сын? – с любопытством разглядывая мальчика, доп­рашивала сестра.

– Нет. Но…

По лестнице спускался маленький старичок в белом халате. Он сердито махал руками:

– Ступайте! Ступайте! Часы приема посетителей кончились!

Сестра, в чем дело? Немедленно удалите посторонних! Юра, вздохнув, направился к выходу. Но потом вернулся.