Комбыгхатор

На обратном пути, когда мы снова шли по лесу, он показывал мне, какие бывают грибы и насколько они все разные, а сверху на нас сердито цыкали белки. Они цыкали, топоча лапками и дёргая хвостом. А потом — я бы никогда не поверила — одна белка привстала на задние лапы и кинула в нас шишкой! Ну, не нахалка, а?

Вечерами мы с удовольствием разговаривали. Я забиралась с ногами на диван, а он сидел в кресле. Слушать его было одно удовольствие. Он знал много интересных вещей и так прекрасно умел обо всём рассказывать, что я даже удивлялась, почему он сидит в лесу один и не идёт к людям?

— Ты такой красавчик и такой умница, — говорила я ему. — Ты просто чудо!

Он скромно улыбался. А когда я находила его ещё отлично сложенным, превосходно выглядящим и прекрасно воспитанным, он улыбался ещё скромнее. Чего-то я всё же не понимаю в этих комбыгхаторах!

Он был бог информации. Я не спрашивала его, что он знает обо мне, он сам выдал всё. Всё, что я хотела узнать: кто я, откуда и почему. Для него в этом мире просто не было никаких тайн. А всё почему? А всё потому, что, мусор, оказывается, по время переработки отдаёт всё имеющуюся в нём информацию. Абсолютно всю. И получить эту информациею для умного человека довольно несложно. Достаточно подключиться к атомизатору ММАМБО  каким-нибудь хитрым образом. Обычно через канал удалённого доступа. Этот канал интересен тем, что он сначала имеется, а потом удаляется, после чего навсегда остаётся вот таким — удалённым. Потому что никакая информации в мире никогда не удаляется полностью. И даже частично не.

Я хотела взглянуть на этот канал. Да, я хотела, чтобы он рассказал мне об этом канале поподробнее, ведь дело касалось меня лично. Сначала он как бы соглашался, потом начал говорить, что всё удалено.

— Но ведь что-то же всё-таки есть, если оно остаётся удалённым, — настаивала я, делая упор на слове "остаётся". — Если остаётся, значит, оно есть!

Он опять как бы соглашался, но, похоже, ему просто нравилось, что я чего-то не понимала.

Его рассказ в немалой степени подтвердил то, что я уже слышала. Там, действительно, была подземная подводная лодка. Столь странное название аппарата меня перестало волновать ещё во время истории с Любовью Борисычем, так что прелюдию я попросила пропустить. Я уже знала, что подземная подводная лодка обнаружила пещеру в том месте, где точно её раньше не было.

— Так откуда она взялась? — не терпелось мне выяснить.

— Достоверно неизвестно, — ответил Магний, ставя передо мной на журнальный столик подносик с чаем и домашним печеньем. Свою чашку чая он поставил на своё острое колено и умело ей балансировал. — Тут много информации ещё не актуализировано, поскольку она ещё не превратилась в мусор и прошла через свалку. Однако точно известно, что в пещере находилось нечто похожее на пчелиные соты. Эти соты были полупрозрачными, и в них виднелись веретенообразные куколки, довольно упитанные. По форме они отчасти напоминали спелёнутое тело человека.

— Взрослого человека?

— Взрослого человека. Соты были максимально подстроены под тело взрослого человека. Каждая ячейка имела чуть сплюснутую, шестиугольную в поперечном разрезе форму. В плане это был усечённый конус.

— И я там была внутри?

— В одной из сот несомненно находились вы. И, к счастью для вас, вы находились в одной из самых дальних ячеек. Потому что когда подводная лодка сходу вторглась в пещеру, её потолок обрушился, и все эти соты, вся эта кладка человеческих куколок, если можно так выразиться, оказалась погребена под завалами.

— Я выжила?

— Вы не выжили. Вы ещё вообще не жили. Однако вас вытащили, спасли. Вам очень повезло. Вы были единственной, чья защитная оболочка оказалась неповреждённой.

— А там нас было много… таких?

— Ровно двести пятьдесят шесть, насколько я помню, — улыбнулся бог информации. — Двумстам пятидесяти пяти не повезло, а вас срочно перевезли в специализированный институт изучения расовых проблем, и там вы благополучно родились.

— Я там и родилась? — засомневалась я. — Но я ведь была уже взрослой.

— Очевидно, что представители вашей расы рождаются уже взрослыми.

— Но я помню, что у меня было детство, что у меня был брат…

— Очевидно, что вы рождаетесь с полным комплектом воспоминаний.

— Интересно. И что, меня привезли в этот институт в этой самой… в соте?

— Да. Какое-то время вы находились в условиях, максимально воспроизводящих условия пещеры. Но потом защитная оболочка стала высыхать, ячейка помутнела и треснула, и вы стали подавать первые признаки жизни. С активизацией процесса рождения вас перевезли в отдельную палату и положили на обычную кровать.

— Значит, я стала оживать?

— Да.

— Представляю.

— Что вы представляете?

— Представляю, что до этого я лежала, как принцесса в хрустальном гробу.

— Не надо про гроб. Вы не были мертвы. Вы не были мертвы, но не были и живы. Вас ещё просто не было.

— Но я же была!

— Были.

— Так как же я была, если меня не было?

— И то и другое одновременно. Это состояние называется "афазия". По аналогии с расстройством речи, когда невозможно высказать свою мысль точнее.

Мои инстинкты подсказывали мне, что от меня чего-то явно скрывают. Я ещё немного порасспрашивала Магния, мы даже над чем-то натужно посмеялись, а потом вышли подышать свежим воздухом, погулять перед сном. Мы гуляли отдельно. Хорошо начавшийся вечер был испорчен.