Страница 11 из 14
- Ну, как же, - блаженно сощурился Пердолиус. - Ведь всегда, когда кто-нибудь вызывает Слугу Ада, или хороший бьется со злодеем, положены черные тучи, гром и молния, хоть в пустыне, хоть в тундре.
- А ты уверен, что мы победим?
- На сто процентов. Ведь у нас аппендикс,
Пердолиус нащупал кошелек на поясе и сжал его пальцами.
...В замке Гадда Имхалай с криками: "А! О! У! Ы!" - сжался пополам.
- Жирка! - прохрипел он. - Наверное ты варил тех пауков, что я съел на завтрак, в несвежей крови? Придется мне менять штаны... Ах, Фуфлохан, надо отложить наш ритуал...
Прошло около полутора часов, пока маленький отряд вырвался из дюн. Впереди расстилалась безбрежная унылая равнина, на которой росла лишь редкая и тощая серо-зеленая трава. Дорога пугливо убегала на юг, на северо-востоке, очень далеко виднелись неровные зубцы Тарабарских гор, а на их фоне, угрюмая и зловещая, возвышалась тонкая, как игла, башня замка Гадда. Все поглядели на нее и притихли.
- Как мы туда доберемся? Здесь нет дороги, - хрипло спросила Хлурха. Пердолиус растерянно пожевал бороду, но Кэннон пришел на помощь:
- Вот! - он показал на покосившийся столбик с деревянной стрелкой и надписью "К злому волшебнику Имхалаю. Два килошага." Все с натянутыми улыбками закивали головами. Никто не трогался, пока Пердолиус не направил коня по едва заметной тропинке.
- Ты едешь, любовь моя? - эта фраза стоила Кэннону больших усилий. Хлурха одарила его нежным взглядом и принялась пинать своих подчиненных. Кони, тихо повизгивая от боли, бросились вслед за варваром. Джафар, оказавшийся дальше всех от предводительницы, спрыгнул со своей лошади и заорал:
- Нельзя вот так скакать на этот неприступный замок! Тут ведь надо ползком!
Хлурха мрачно поглядела на него:
- Это идея!
Она ловко сняла с луки седла аркан, набросила его на растерявшегося Джафара и потащила его за собой. Джафар громко вопил, но скоро поперхнулся пылью.
Замок был похож на гигантский черный клык неведомого чудовища. Он вырывался прямо из сухой земли и указывал в небо своим острием; на матовой гладкой поверхности не было ни отверстий, ни выпуклостей, ни какого иного нарушения идеала. Впрочем нет, где-то вверху можно было заметить квадраты окон, закрытых занавесочками, с горшками герани на подоконниках, но уж слишком, слишком высоко. Ни одно движение не нарушало покоя в этом месте, пока отряд не достиг его. Пердолиус, а за ним и другие спрыгнули наземь и принялись озираться, что не придало им уверенности. Серая пустыня вокруг, клубы сизых туч над головой и черный пик, в них нацеленный.
- Что дальше? - сипло спросил один из разбойников.
- Эй, тут что-то написано! - воскликнул другой. Он указывал на плакат, укрепленный на шесте, который был вбит посреди заросшего изумрудной травкой и цветочками клочка земли. Все кинулись туда и принялись толкаться, чтобы прочитать мелкие буквы.
- Пэ-о, по, гэ-а, га, - гундосил кто-то.
- Заткнись, если не умеешь читать. Тут написано: "По газону не ходить."
Последовала гробовая тишина. Все начали испуганно глядеть под ноги, на загубленные цветочки и ринулись врассыпную. Кары, однако, не последовало, и они приободрились. В это время над замком блеснула молния, и ударил гром.
- Ой! Ох! - раздалось тут и там. Однако, все вновь остались живы-здоровы.
- Поглядите, тут дверь! - крикнул один из разбойников, прятавшийся у самого замка. Остальные подошли к нему и увидели тоненькие щели в черном камне.
- Но мы через нее не попадем внутрь! - мрачно добавил Саид, обнаруживший дверь. Он указал грязным пальцем на табличку "Посторонним вход запрещен!"
- Разве мы посторонние? Мы пришли убивать хозяина и грабить замок. Разве мы посторонние! - развеяла сомнения Хлурха. Своей бревнообразной рукой она раздвинула подчиненных и одним пинком выбила дверь. - Идем!
Из проема пахнуло ужасом и крысиными какашками. Джафар упал в обморок, и двум разбойником пришлось волочить его вслед за дрожащими и сгорбленными страхом товарищами.
* * *
- Да, да!!! - завывал Имхалай, раскачиваясь на своем помосте. Смешанные с кровью чернила брызгали из священного "Паркера" прямо на кресло натуральной кожи, которое установили посреди пентаграммы. Сложенные в замысловатые узоры костяшки разломанных счет дрожали и выбивали из сырого каменного пола звуки, схожие со щелканьем зубов. На длинном столе ошалело щелкал арифмометр, свечи неистово коптили, а скелеты раскачивались в струях текшего от них теплого воздуха. Подавленные слуги - люди и суи'дурра - жались к темным углам около двери-входа в колдовской зал. Измученная Чиччочелла с отвращением стукала по клавишам машинки и молила Политру, чтобы клятый Гандурман быстрее явился и исполнил ее желание. Только ожидание этого события заставило ее помогать Имхалаю и вносить свой вклад в его какофонический концерт.
- Ты... отложенный на депонент, скрытый до времени от ревизоров... о, великий... явись!!! - бормотал волшебник слова заклятия. В последний раз он покропил магической смесью, в последний раз прочитал из толстого гроссбуха, и, наконец, бросил монетку, символ платы Гандурману, заставлявший его являться. Далее, естественно, не обошлось без густого дыма, разлетающихся маленьких искр и зловещего рыка. Когда эта шумиха исчезла, оказалось, что на священном кресле лежит короткий, толстый, розовый предмет цилиндрической формы.
- Ы? - выдавил Имхалай.
- Ого! - восхитилась Чиччочелла и бросила нажимать клавиши. - А где же он сам?
Из-за спинки крадучись выбрался Нурулай-Багадур. Опасливо держась подальше от девушки, он важно промолвил:
- Это не то, что ты думаешь. Все, кто находится в этом зале, падите ниц, ибо сейчас придет великий и ужасный.
- А что же это? - спросила Чиччочелла с остатками надежды.
- Это - просто салями... В каждом уважающем себя фарсе, каковым является наше действо, она должна появиться хотя бы для проформы, - демон небрежно смахнул батон с кресла. - Прошу, ваше трепещущещест... тьфу, опять запутался. Ваше страшилище!
По воздуху над креслом побежали крошечные ярко-зеленые точки, описывающие неведомые силуэты. Они мелькали быстрее и быстрее, их становилось все больше. Появлялась мерцающая форма столь ужасных очертаний, что даже Имхалай застонал от страха. Но никто не успел понять и запомнить отвратительные очертания бога, как его сияющая фигура сжалась и превратилась в куриное яйцо.
* * *
Какие-то черные коридоры вели их в неведомое. Хлурха, слишком тупая, чтобы бояться, мерно шагала вперед, за ней семенил Кэннон, следом старческой припрыжкой следовал Пердолиус. Разбойники, сжавшись в дрожащую кучку, двигались последними. Внезапно в темноте раздался ледянящий душу звук, похожий на утробное рычание зверя. Бандиты скуля рухнули на пол и принялись шептать молитвы. Кэннон прижался к стене, но в это время Пердолиус слегка смущенно пробормотал:
- Все в порядке, господа. У меня слегка отошли газы.
Им пришлось подняться и идти дальше. Дальше был громадный зал с куполообразным потолком, доверху набитый полчищами суи'дурра. Они стояли плотной толпой и зловеще посвистывали.
- А! Ур-рр! - Хлурха выхватила саблю и размахнулась, чтобы снести головы ближайшим грызунам. При этом ее локоть заехал в ухо Кэннону и опрокинул его на пол. Молодой варвар рухнул, теряя сознание... Разбойники бросились обратно, но и там уже ждали их отвратительные монстры в глубоких шлемах.
* * *
- Печатай! Печатай!! - в злобе Имхалай пнул кресло Чиччочеллы. Та лениво стукнула по клавишам. - Что это? Где Гандурман? - истерично крикнул волшебник, обращаясь к рыжему демону. Тот нахмурившись поглядел на яйцо, поверхность которого расцветилась яркими пятнышками.
- Если ты будешь говорить так непочтительно в присутствии Великого, он тебя сварит вкрутую, - ответил Нурулай, многозначительно кося глазами на яйцо. Из острого конца его со звуками, подозрительно похожими на кудахтанье, вылетела молния, спалившая один из скелетов.