Котел

МО: Увы, да. И не только это. Он несколько раз напомнил нам о приказе Секретариата обороны Конфедерации. У нас остается всего семьдесят два часа, чтобы привести в движение наши 1-ю и 4-ю механизированные бригады.

ПМ: Но я надеюсь, что их не бросят в бой?

МО: Нет, господин премьер. По крайней мере, не сразу. Меня уверили, что наши солдаты будут использованы исключительно для охраны тыловых баз снабжения – одна из которых находится в Меце, а вторая в Германии, под Мюнхеном. На передовой наших войск не будет.

ПМ: Однако эти базовые склады тем не менее являются одной из целей, по которым американцы время от времени наносят бомбовые удары, не так ли?

(Пауза примерно 6,5 секунд)

МО: Да, господин премьер-министр, вы не ошиблись.

ПМ: Хорошо, Мадлен. Когда вы возвращаетесь?

МО: Немедленно, сэр. Генерал Леман и я не видим никакого смысла в том, чтобы задерживаться здесь.

(Справка: Леман – предположительно генерал Александр Леман – начальник Управления кадров вооруженных сил Бельгии.)

ПМ: Понимаю. В таком случае я созову экстренное заседание кабинета министров, как только вы прибудете.

МО: Разумеется, господин премьер. Правда, я опасаюсь, что у нас нет иного выхода, кроме как подчиниться этой директиве.

ПМ: Да... Вне всякого сомнения, вы правы. И все же я предпочел бы сначала проверить все наши возможности. Желаю вам благополучно добраться, Мадлен.

МО: Спасибо, Герард.

РАЗЪЕДИНЕНИЕ ЛИНИИ

Степень точности идентификации: высокая. Голоса обоих участников разговора совпадают с шаблоном, имеющимся в досье.

Удостоверившись в том, что интуиция не подвела его, Хантингтон кивнул самому себе. В качестве главы собственной фирмы ему приходилось много раз бывать в Бельгии еще в те времена, когда Брюссель был административным центром прежнего Европейского Сообщества. Он был лично знаком со многими крупными промышленниками этой небольшой страны, с ведущими банкирами и многими влиятельными политиками. Если слегка нажать в нужных местах, эта новая демонстрация французского высокомерия может превратиться в одну из первых трещин в структуре ЕвроКона, в то самое уязвимое место, которое он так упорно искал. Однако сумеют ли Соединенные Штаты и их союзники действовать достаточно быстро, чтобы извлечь из этого выгоду для себя?

Он отложил в сторону остальные материалы сигнальной разведки и снял трубку телефона.

– Говорит Росс Хантингтон. Мне необходимо поговорить с президентом... Да-да, прямо сейчас.

ОВАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ

Примерно час спустя Росс Хантингтон сидел в мягком кресле напротив внушительного рабочего стола президента. Слева и справа от него сидели генерал Рид Галлоуэй и Уолтер Куинн. Выслушав план своего близкого друга и советника, президент потребовал присутствия председателя Объединенного комитета начальников Штабов и директора ЦРУ, которых Хантингтон посвятил сначала в основные предпосылки своего плана, затем в умозаключения, которые он на основе этих предпосылок сделал. Оба чиновника понимали, что ставки в этой игре высоки, и были рады тому, что президент не пригласил на это совещание сверхосторожного, вечно колеблющегося Харриса Термана, государственного секретаря.

– Итак, джентльмены? – спросил президент, когда Хантингтон закончил. – Что вы думаете по этому поводу?

Галлоуэй завозился в кресле и поднял взгляд от своих больших, сильных рук.

– С военной точки зрения, то, что предложил Росс, вполне осуществимо. Конечно, из-за этого наш план бомбоштурмовых ударов на ближайшие дни полетит вверх тормашками, однако у нас определенно есть самолеты и вооружение, чтобы сделать эту работенку, и сделать ее на совесть... – его голос дрогнул и замер.

– Но?.. – требовательно спросил президент, уловив его сомнение.

– Откровенно говоря, сэр, меня беспокоит то, что произойдет потом, – генерал кивнул в сторону Хантингтона. – Послать гражданское лицо, особенно столь высокопоставленное, так глубоко на территорию противника, значит рисковать очень многим. Я не уверен, что игра стоит свеч.

– Формально мы не находимся с Бельгией в состоянии войны, – вставил Хантингтон и поднял руку, чтобы предотвратить возражения генерала. – О, я знаю, что Бельгия входит в ЕвроКон, но мы так и не признали Европейскую Конфедерацию в качестве законного правительства. Брюссель никогда не объявлял нам войны, так что с этой точки зрения все в порядке. Я могу отправиться куда захочу совершенно законно – были бы паспорт и виза.

Галлоуэй фыркнул.

– Конечно. Правда, мы уже знаем, что наши законы для французов ни черта не значат. Если они пронюхают о том, что ты задумал, то Главное управление внешней безопасности тут же возьмет тебя в оборот, независимо от того, есть у тебя виза или нет.

Хантингтон кивнул.

– Именно поэтому только я смогу сделать это достаточно аккуратно. Штат нашего посольства в Бельгии вряд ли справится с этой задачей, так как французская или германская контрразведка несомненно следит за любыми их перемещениями, в то время как я знаю подходящих людей, с которыми можно войти в контакт и быть уверенным, что они не станут болтать.

Галлоуэя все это не убедило, однако он только пожал плечами. Обсуждать нечто невесомое и едва уловимое – это был не его стиль. Он предпочитал иметь дело с конкретными фактами.

Президент посмотрел на директора ЦРУ.

– А ты что скажешь, Уолт? Есть какие-нибудь соображения?

– Да, сэр. Я думаю, стоит попробовать, хотя риск, безусловно, присутствует, – удивил всех своей уверенностью полнотелый директор ЦРУ. Заметив выражение лиц собеседников, он пояснил: – Мы уже довольно давно играем с немцами и французами в салочки, господин президент. Они отрезали Польшу от поставок нефти и газа, а мы организовали доставку морским путем. Они потопили наш танкер – мы организовали конвой. Они нападают – мы защищаемся. – Куинн подался вперед. – Мне кажется, что пора заставить противника поплясать под нашу дудку. То, что задумал Росс, как раз может нам помочь. Если он потерпит неудачу, то мы теряем немногое – только время и дипломатическое лицо.

Президент медленно кивнул и откинулся на спинку своего просторного кожаного кресла, раздумывая над тем, что он только что выслушал. Когда он, наконец, поднял голову, его взгляд остановился на лице старого друга.

– Ну так как, Росс? Ты уверен, что справишься?

– Я чувствую себя хорошо, мистер президент, – ответил Хантингтон со всей убежденностью, которую только мог в себе сыскать. Он был полон решимости и не собирался вновь оставаться за бортом событий из-за пошатнувшегося здоровья или из страха. Он не льстил себе, считая себя незаменимым; просто он был уверен, что никто из ясноглазых мальчиков госдепартамента не владеет достаточной информацией и не обладает преимуществами неофициального статуса, которые были совершенно необходимы для того, чтобы успешно справиться с задачей.

На усталом лице президента промелькнула слабая улыбка.

– И ты можешь представить врачебное заключение, которое подтвердило бы твои слова?

Хантингтон уклончиво пожал плечами.

– Мог бы, если бы у меня было много свободного времени. Неужели ты хочешь, чтобы я именно сейчас начал облаву на твоего доктора?

Президент негромко рассмеялся.

– Пожалуй, нет. Затем его улыбка погасла, сменившись тем упрямо-решительным выражением, которое свидетельствовало: президент принял решение. – О'кей, джентльмены, я согласен. – Президент повернулся к Галлоуэю: – Издайте необходимый приказ, генерал. Я хочу, чтобы военная часть операции началась через тридцать шесть часов.

– Слушаюсь, сэр.

Президент развернулся в своем кресле и нажал кнопку селектора на своем черном телефонном аппарате.

– Марла? Мне нужно, чтобы вы сделали кое-какие приготовления для меня. Записываете? Во-первых, необходимо срочно организовать вылет самолета ВВС для мистера Хантингтона... Куда?.. В Лондон. После того как вы сделаете это, свяжитесь с Даунинг-стрит, 10. Договоритесь с ними о видеоконференции с премьер-министром по защищенному каналу связи сегодня во второй половине дня... – не отрываясь от телефонной трубки президент посмотрел на Хантингтона. – Можешь идти собираться, Росс. Ты будешь в воздухе вскоре после того, как я кончу говорить.