Котел

– Смир-рно! – раздалась резкая команда, и под грохот множества башмаков Ренолдз вскочил вместе с остальными офицерами. Полковник Айверсон в сопровождении одного из своих помощников быстро вошел в комнату и остановился, повернувшись лицом к собранию.

– Прошу садиться, джентльмены, – полковник нетерпеливо махнул рукой. – Это не учения. Я буду краток и не задержу вас надолго. Мы отправляемся на линию фронта и будем действовать против войск ЕвроКона.

Не обратив никакого внимания на легкий шум, пробежавший по рядам офицеров, полковник повернулся к своему помощнику, офицеру разведотдела бригады.

– Давайте, Джон, начинайте. Я хочу, чтобы это подразделение отправилось в путь еще до наступления темноты.

Ренолдз удовлетворенно кивнул. От командира не ждали пустых разглагольствований. Полковник Айверсон заслужил репутацию быстрого и до бесцеремонности напористого руководителя. Если, отправляясь к нему в кабинет, ты не был готов к тому, чтобы сказать что-то дельное, можно было не ходить вообще.

Тем временем помощник командира бригады вышел на середину возвышения, где стояла трибуна. Его сообщения ждали с нетерпением, так как именно за этим всех их собрали в Красной комнате: получить информацию о последних действиях противника.

Офицер заговорил, указывая на самую большую карту. Две первые попытки ЕвроКона взять в клещи польскую армию провалились. Теперь франко-германские войска развивали наступление в сторону Гданьска. Согласно последним сообщениям с линии фронта, войска ЕвроКона преодолели рубеж реки Нотець, и теперь их усиленные танками передовые части рвались к городу Быдгощ – важному транспортному и железнодорожному узлу, расположенному всего в ста пятидесяти километрах к югу от причалов Гданьска.

Расстояние в сто пятьдесят километров могло показаться вполне безопасным, однако каждый американский солдат, оказавшийся на польской земле, был наслышан о том, насколько быстро умеют передвигаться войска ЕвроКона, в особенности их немецкие части. Штабные персонажи, пригревшиеся в глубоком тылу и вечно беспокоящиеся за сохранность собственной шкуры, были убеждены, что германские или французские танки могут в любую секунду появиться у городских ворот и начать штурм.

Ренолдз и его люди испытывали глубочайшее презрение к каждому, кто находился вне пределов досягаемости огня противника. Солдаты высокомобильных частей вовсе не считали себя таковыми, несмотря на все свои вертолеты, ведь по полю брани они по-прежнему передвигались на своих двоих. В маневренной войне их легко можно было окружить и уничтожить, а эта война как раз и была войной высоких скоростей и стремительных ударов.

Теперь им предстояло столкнуться с этим на практике. Измотанная тремя неделями упорных боев с превосходящими силами противника польская армия начинала трещать по швам. Позиции, которые можно было оборонять неделями, сдавались через несколько часов. Будет или не будет угрозы со стороны русских, но Объединенное командование не могло допустить сдачи Гданьска ЕвроКону.

– Смирно! – команда Айверсона заставила офицера разведки, поглощенного объяснениями, вздрогнуть. Ренолдз и остальные офицеры снова вскочили, и в зал вошел генерал-майор Роберт Джей Томпсон, по прозвищу "Мясник". Генерал Томпсон был командующим 101-й воздушно-десантной дивизии. Томпсон был на добрых полголовы выше Майкла, в котором было шесть футов роста. Ничем особенным генерал не выделялся. Его начинающие седеть волосы были коротко подстрижены, а лицо было властным, с мощной квадратной челюстью. Светлые голубые глаза смотрели холодно и спокойно. Генерал командовал дивизией чуть больше года, однако за это короткое время он успел привить свой характерный стиль поведения всей дивизии.

Томпсон остановился перед картами и схемами офицера-разведчика и заговорил:

– Во-первых, позвольте поблагодарить личный состав бригады за хорошую работу, проделанную по дороге сюда и здесь при подготовке к сражению.

На мгновение генерал бросил быстрый взгляд через плечо на секретные карты, однако тут же снова повернулся к офицерам.

– Я знаю, что каждый из вас хочет поскорее вступить в дело и задать хорошую трепку этим плохим парням. Некоторые из вас уже имеют опыт боевых действий, однако многие пойдут в бой впервые. Вы, наверное, немного беспокоитесь, каким будет ваш первый бой и как вы справитесь. Это естественно. Я прошу вас только об одном – помните о подготовке, которую вы получили, и помните о своих людях. И то и другое у вас – лучшее в мире! И еще: мы здесь не для того, чтобы разгромить ЕвроКон своими силами. Нас часто называют "пожарной командой", но это не совсем правильно. Мы прибыли сюда не для того, чтобы тушить пожар, а для того, чтобы не дать ему распространиться. Я намерен затруднить наступление противника, сбить всеми доступными способами его темпы, сохранив при этом собственные силы. Каждый из нас хочет умереть в своей постели, однако гораздо более важно то, что наша дивизия – это единственная реальная сила, на которую поляки могут рассчитывать на протяжении некоторого времени. Таким образом, наша задача состоит в том, чтобы измотать противника в боях к моменту, когда подойдут наши основные силы.

Томпсон сделал паузу, чтобы все сказанное получше улеглось в головах подчиненных, а затем продолжил:

– Это будет не просто. Ошибаться нельзя, потому что нас ждет жестокая битва. Но я знаю, что моим парням эта задача по плечу. Уверен, что, когда мы схлестнемся с ними, эти ублюдки здорово пожалеют, что связались с "Поющими Орлами".

Генерал кивнул.

– Это все, джентльмены. Удачи вам, и да благословит вас Господь, десантники!

После того как командир дивизии вышел, штабные офицеры закончили знакомить офицеров с тысячами деталей, которые могли оказаться полезными при движении и во время ведения боевых действий на незнакомой местности. Для Майкла Ренолдза их торопливая скороговорка о маршрутах выдвижения и обеспечения, о пунктах заправки и пополнения боекомплекта прозвучала расплывчато и неясно, так как отныне все вокруг было подчинено одной, всеопределяющей реальности. Сегодняшнее совещание было чертовски настоящим! Все эти годы учебы, подготовки и ежедневных тренировок должны были наконец принести свои плоды. Ему предстояло вести своих людей в настоящий бой.

Когда штабисты закончили инструктаж, полковник Айверсон выступил вперед со своим лаконичным напутствием:

– Посылайте их к черту. Все свободны.

Глава 29

Удар изнутри

27 ИЮНЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН

Росс Хантингтон мрачно расхаживал по ковру, словно пытаясь вытоптать в нем дорожку. Он просматривал толстую кипу совершенно секретных документов Управления национальной безопасности, доставленных специальным курьером. Это были данные радиоперехвата. Когда Росс предложил президенту попытаться найти уязвимые места коалиции ЕвроКона, он был уверен, что этот путь к чему-то приведет. Теперь же эта затея казалась ему самым пустым и бессмысленным делом.

Он выглядел и чувствовал себя физически лучше, чем когда-либо за последние несколько месяцев. Почти две недели самой тщательной заботы и лечения, которые обеспечил ему личный врач президента, совершили настоящее чудо. Боли в груди, одышка и другие опасные симптомы уже почти прошли. В результате постоянных лечебных процедур даже показатели сердечной деятельности несколько стабилизировались, однако с каждым днем он становился все нетерпеливее и буквально не находил себе места. Конечно, гостевые апартаменты Белого дома, в которых он находился, были комфортабельны и даже роскошны, однако он устал от этого уюта, а лежание в постели наскучило ему. И хотя доктор Пардолези и прочая медицинская братия постоянно твердили о том, что улучшение состояния здоровья, которое он ощущал, было по большей части воображаемым или временным, Хантингтон продолжал чувствовать себя в неплохой форме и рвался к работе.

Пока он проводил часы в праздности, вокруг происходили разные события, и все они проходили мимо него. В постоянно меняющемся мире, балансирующем на грани глобальной войны, двенадцать дней означало чуть ли не вечность, и он отчаянно жаждал снова войти в курс дел, пока еще не было слишком поздно.