Впереди — Днепр!

— Правильно. И нельзя забывать, что вы не один воюете. Позади вас командир дивизии, а у него мощная артиллерийская группа и сильные резервы. Кроме того, есть авиация, а вы о ней даже не вспомнили Хорошо надеяться на свои силы, но злоупотреблять этим нельзя. Это — пагубное зазнайство, гибельное самомнение. Видите, своих сил не хватает, просите помощи у комдива, у соседей. Противника можно победить только объединенными усилиями. Ну, а теперь, — взглянув на часы, улыбнулся Федотов, — отработаем еще один эпизод. Командир полка вышел из строя, и полком командует его заместитель по политической части майор Лесовых. Только не вмешиваться, — пальцем погрозил Федотов Поветкину. — Лесовых один на своем НП, а вы у него телефонистом.

Поветкин ждал, что Лесовых, как обычно, шуткой начнет свою работу, но он с серьезным, озабоченным лицом взял чистую схему обороны полка, достал из сумки коробку новеньких карандашей, командирскую линейку, блокнот, уложил все у телефона и с подчеркнутой строгостью доложил Федотову:

— К выполнению обязанностей командира полка готов!

— Вот и хорошо. Приступайте, — сказал Федотов и так же, как в начале работы Поветкина, присел на ступеньку окопа.

— Не спеши только, думай, оценивай, — шепнул Поветкин своему заместителю.

Лесовых успокаивающе кивнул ему головой и в знак того, что уверен в своих силах, лукаво подмигнул.

«Ну, значит, не растеряется, — успокоился Поветкин, — коли настроение бодрое».

В этот раз Федотов через своих помощников создал совсем другую обстановку. Дважды пробомбив с воздуха и проведя артиллерийскую подготовку, противник атаку начал не отдельными группами танков, как было в первом эпизоде, а ринулся сразу сплошной лавиной на всем фронте полка. Впереди, стальным щитом, двигались «тигры» и «пантеры», за ними выползали средние танки и штурмовые орудия, а позади катилась пехота на бронетранспортерах.

Лесовых, в раздумье морща вспотевший лоб, быстро нанес обстановку на схему, и, вызвав по телефону одного за другим командира гаубичного дивизиона и командиров всех противотанковых батарей, приказал открыть огонь по атакующим танкам.

Поветкин сразу же понял всю губительность такого действия, повернулся к Лесовых, но Федотов резким взмахом руки остановил его.

Лесовых, склонясь над схемой, видимо, не сознавал еще, что может произойти в ближайшие минуты.

— Повторяйте доклады комбатов вслух, — приказал Федотов Поветкину.

— Комбат два докладывает, — выслушав по телефону Бондаря, передал Поветкин, — наши противотанковые орудия ведут шквальный огонь. Два фашистских танка горят, остальные замедлили движение, а на правом фланге отползают назад.

Лесовых радостно улыбнулся и, склонясь к Поветкину, нетерпеливо спросил.

— А в первом, в первом что?

— Перед первым батальоном горят четыре танка, остальные ведут огонь с места. Пехота выпрыгивает из бронетранспортеров.

— Передай командиру дивизиона реактивных минометов, — звонким, ликующим голосом приказал Лесовых, — залп по пехоте и танкам перед первым батальоном!

— Вы только телефонист, передавайте, что приказано, — оборвал Федотов заговорившего было Поветкина.

Лесовых удивленно посмотрел на генерала, потом на Поветкина и, поймав его осуждающий взгляд, растерянно проговорил:

— Отставить залп. Минометным ротам — весь огонь по пехоте противника.

— Поздно. Залп уже дан, — сухо проговорил Федотов, не глядя на Лесовых, — это же реактивные установки, а не арба на волах. Секунда и — мины в воздухе.

Щеки Лесовых покрылись бурыми пятнами, густые, разросшиеся брови почти совсем закрыли глаза, по вискам катились градины пота.

Он поднял голову, что-то хотел сказать генералу, но сдержался и, услышав писк телефона, встревоженно спросил Поветкина:

— Что там?

— Докладывают командиры истребительных батарей. По огневым позициям наших пушек артиллерия противника сосредоточила весь свой огонь. В первой батарее разбито три орудия, вторая батарея полностью вышла из строя, в третьей осталось всего два орудия.

— Как? Почему? — растерянно спросил Лесовых.

— Почему выведена из строя почти вся противотанковая артиллерия полка? — не выдержав, встал Федотов и вплотную подошел к Лесовых. — Да потому, товарищ майор, что вы рано открыли огонь, выявили все огневые позиции и дали возможность противнику точно ударить по вашим пушкам. Ждать нужно было, подпустить танки ближе и в упор расстреливать. Чем теперь воевать будете? Пушек противотанковых нет, залп реактивных минометов израсходовали… Когда будет готов новый залп «катюш»?

— Видимо… — замялся Лесовых, — видимо, уже готов.

— Плохо технику знаете. Залп не готов и еще не скоро будет готов.

Федотов отвернулся от Лесовых, торопливо закурил и сердито буркнул.

— Продолжайте командовать.

К двум часам ночи Поветкин проверил оборону всех подразделений и вернулся на свой командный пункт. Проходя мимо землянки Лесовых, он увидел узенькую полоску света внизу двери и удивленно подумал:

«Неужели не спит? Чем же он занимается? Зайду, пожалуй!»

Лесовых действительно не спал. Голый до пояса, с мокрой, видимо, только что вымытой головой, он грузно сидел за столом и что-то сосредоточенно чертил.

— А-а-а! Ты, Сергей Иванович, — услышав стук двери, встал он и что-то поспешно закрыл газетой.

— Ты что не спишь?

— Я теперь до конца войны спать не буду, — криво усмехнулся Лесовых, — все зубы обломаю, а освою эту самую тактику.

— Да, здорово тебя генерал пропесочил.

— И тебе немало досталось, — отпарировал Лесовых и придвинул Поветкину ящик из-под снарядов. — Садись, что стоишь-то. Хочешь чаю?..

— Спасибо, в шестой роте пил, — отказался Поветкин и приподнял развернутую на столе газету. — Смотри, смотри, — иронически и удивленно протянул он, — да у тебя целая схема обороны полка! Ты что же в одиночку воюешь?

— А ты что, свои мысли со всем полком обсуждаешь? — с обидой пробормотал Лесовых и вдруг весело и задорно заговорил:

— А здорово, Сергей, генерал придумал, правда? Учить воевать прямо на том месте, где с противником драться придется. И нас он, особенно меня, наизнанку вывернул, — спокойнее продолжал он. — Вначале я чуть не взорвался, до того обидно было. Ну, еще бы, как мальчишку несмышленого отчитывает! А потом, как доложили, что все три батареи разгромлены, я весь похолодел. Это же по моей дурости, по безграмотности получилось так. Хорошо, что это было всего лишь учение, но я — то, я и в бою настоящем точно так бухнул бы. Ведь это же катастрофа, гибель всего полка. Ух, даже сейчас морозит всего, — зябко передернулся он. — И с «катюшами» начудил, и с танками… Одним словом — круглый нуль. Ну, нет уж, черт возьми, — со всей силой ударил он кулаком по столу, — подобное больше не повторится. Все выучу, все освою, всем овладею. И всех политработников учиться заставлю.

— Только политработников, а остальные офицеры пусть в дураках ходят?

— Нет, ты неправильно меня понял. Я говорю о политработниках потому, что они в военном отношении слабее командиров подготовлены. Не возражай, не возражай! Я — самое яркое доказательство этому. Что ты смотришь?.. — с обидой спросил вдруг Лесовых. — Думаешь, небось, самобичуется для рисовки. Да?

— Что ты, Андрей, у меня и в мыслях этого не было.

— Так вот, слушай, Сергей, — в упор посмотрел на Поветкина Лесовых, — меньше года мы с тобой знаем друг друга, и я тебе честно скажу: верю тебе, как самому себе. Мне с тобой легко, я знаю, что ты никогда и ни в чем не подведешь. А у тебя, ты не обижайся, частенько проскальзывают нотки недоверия ко мне.

— Да что ты, Андрей, — возразил Поветкин.

— Прости, если ошибся, — с силой сжал руку Поветкина Лесовых. — Я ждал, я искал момент, чтобы откровенно поговорить. Нам же с тобой предстоят такие испытания! А сколько вместе придется пережить, перенести, видимо, крови пролить, а может и жизнь отдать. Так, чтобы идти на это, мы должны доверять друг другу. Я верю тебе. О себе скажу одно: знай, ничего у меня нет, кроме дела, работы и — вот ее! — показал он на стоявшую в дальнем конце стола фотографию. — Дела, работа, служба — мое настоящее, то, чему я сейчас всего до капельки отдаю себя; она — мечты и будущее. Ничего иного у меня нет!