Впереди — Днепр!

Поветкин множество раз бывал на различных учениях, но то, что затеял генерал, было для него новым и не совсем понятным. Только, когда по указанию генерала сам Поветкин, командиры стрелковых батальонов, гаубичного, реактивно-минометного дивизионов, трех истребительно-противотанковых артиллерийских батарей и танковой роты заняли подготовленные для них щели, он понял замысел генерала. Это был новый и единственный в условиях фронта способ проверить работу многих командиров по управлению боем в условиях, наиболее близких к реальной боевой обстановке.

— Ну, Андрей, — сказал Поветкин Лесовых, показывая на Федотова, оживленно говорившего о чем-то с прибывшими офицерами штаба дивизии, — и задаст нам жару генерал, если немцы не помешают.

— Сам-то генерал ничего, — хмуро проговорил явно озабоченный Лесовых, — а вот если его помощнички прицепятся, пощады не жди, все наизнанку вывернут.

— Нам-то с тобой, кажется, от самого достанется. Помощники, видишь, к командирам подразделений побежали.

— Ну, ты-то выдержишь, вон какие плечи могучие! А я как-нибудь за твоей спиной отыграюсь.

— Не отыграешься! И до тебя генерал доберется.

— Что ж, семь бед — один ответ. Бухну что-нибудь невпопад, склоню головушку и вымолвлю: секи, товарищ генерал, голова-то вроде умная, да не тому досталась. — шутливо говорил Лесовых, но голос выдавал его волнение. — Да-а-а! — задумчиво протянул он и уже встревоженно сказал: — Мы-то, если и запутаемся в чем, выкрутимся или, как говорят, отбрешемся, а вот комбаты наши. Молодые все, в бою-то лихие, а перед начальством теряются. Боюсь я за них. Особенно за Бондаря.

— Все готово? — подходя к Поветкину и Лесовых, спросил Федотов.

— Как приказано, все на месте, — ответил Поветкин, тревожно оглядывая темневшие вокруг щели, где виднелись командиры подразделений и офицеры штаба дивизии.

— Тогда приступим, — спрыгнул в окоп Федотов. — Действуйте вы на своем участке обороны с теми силами и средствами, которые есть у вас конкретно. Сейчас противник провел артиллерийскую и авиационную подготовку и перешел в атаку во всей полосе дивизии. Остальное доложат ваши подчиненные.

— А какие результаты артиллерийской и авиационной подготовки? — спросил Поветкин.

— Это узнайте у своих подчиненных, — сухо проговорил Федотов. — Я могу сказать только одно: ваш командный пункт цел, связь работает нормально.

«Ну, теперь начнется морока: вводные, оценка обстановки, решение», — недовольно подумал Поветкин, вспомнив надоедливые занятия в военной академии, когда преподаватель через посредников создавал обстановку, а сам безучастно стоял и наблюдал, как действовали слушатели.

Но первый же телефонный гудок перевернул все мысли Поветкина. Бондарь удивительно спокойным и отчетливым голосом докладывал, что сорок три танка противника и за ними цепь пехоты перешли в атаку, что его боевое охранение вступило в бой, а сам он приказал стрелкам и пулеметчикам пропустить танки и огнем отрезать от них пехоту.

Едва Поветкин положил трубку, как вновь запищал зуммер телефона, и начал докладывать командир первого батальона. На него танки шли двумя группами по пятнадцать-двадцать машин в каждой, а за ними выползали и бронетранспортеры с пехотой.

Записывая и нанося на схему доклады командиров батальонов, Поветкин совершенно забыл о Федотове, который невозмутимо сидел на ступеньках окопа и о чем-то думал.

Вновь позвонил Бондарь и доложил, что три фашистских танка подорвались на минах, два подбиты нашей артиллерией, а остальные, проскочив боевое охранение, приближаются к переднему краю.

— Передай истребительным батареям: огонь по танкам! — приказал Поветкин Лесовых.

Но командир третьей батареи опередил Лесовых и доложил, что он подбил два танка, а восемь обошли его огневую позицию и двинулись вдоль лощины в тыл второму батальону. Тут же позвонил Бондарь и доложил, что двенадцать или пятнадцать танков прорвались на правом фланге и идут на соединение с группой танков, которые продвигаются по лощине.

С каждой секундой обстановка нарастала и осложнялась. Первый батальон с трудом отбил атаку, а второй дрался в полуокружении. Весь огонь своей артиллерии Поветкин сосредоточил на флангах второго батальона, стремясь не дать противнику окружить его и развить наступление дальше. Минут через пять Бондарь доложил, что средняя группа танков, потеряв две машины, отступила за высоту, а правая продолжает рваться к шоссе. Вместе с ней, расширяя прорыв, наступает до двух батальонов пехоты.

«Катюши», давай «катюшами», — нетерпеливо шептал Лесовых.

— Рано, еще не такое может случиться, — возразил Поветкин и приказал командиру гаубичного дивизиона весь огонь перенести на правый фланг.

Федотов одобрительно крякнул, и Поветкин только сейчас заметил, что генерал стоит рядом и внимательно следит за каждым его действием.

«Одобряет, значит все правильно», — подумал Поветкин и впервые после начала учения улыбнулся и по-мальчишески подмигнул озабоченному Лесовых.

Обстановка все осложнялась. Четыре «тигра» прорвались вдоль лощины и устремились к шоссе. За ними ползли средние танки и бронетранспортеры с пехотой.

«Черт возьми, в этой лощине и мины не поставлены», — выругался Поветкин и приказал командиру третьей батареи остановить «тигры». Но прошло не более минуты, и командир батареи доложил, что с его огневой позиции «тигры» не видны и бить по ним нельзя. Поветкин напряженно всматривался в хорошо видимую отсюда глубокую лощину. Готовя оборону, он совсем не ожидал, что противник рискнет пойти именно лощиной. А он, прорвав оборону на переднем крае, ринулся как раз по этому, ничем не прикрытому месту. Чем же его остановить? Стоявшие на высотах справа и слева от лощины две противотанковых батареи вели борьбу с наседавшими на них танками с фронта. Третья батарея не видела «тигров». Оставалось только одно: перебросить эту батарею к шоссе и оттуда ударить по танкам.

— Трудно, товарищ подполковник, — ответил ему по телефону комбат, — там запасной позиции не подготовлено. А на открытом поле расстреляют «тигры».

«Ведь хотел же, хотел там запасную позицию оборудовать, да пожалел артиллеристов, у них и так по три запасных отрыто», — подумал Поветкин и сердито приказал комбату:

— Выдвинуться к шоссе и остановить «тигры»!

— Слушаюсь, выдвинуться к шоссе и остановить «тигры», — хрипло проговорили в телефоне.

Поветкин облегченно вздохнул и рукавом вытер вспотевший лоб. Он хотел было позвонить в батальоны, но запищал телефон и заговорил совсем незнакомый голос:

— Докладывает старшина третьей батареи. При выдвижении к шоссе все пушки подбиты огнем «тигров». Командир батареи ранен. Фашистские танки подходят к шоссе.

У Поветкина от неожиданности чуть не выпала из руки телефонная трубка. Прорыв противника к шоссе разрезал всю оборону полка на две части. Если фашистские танки не остановить здесь, то все кончено: они ударят по тылам полка и сомнут подразделения.

— Танковая рота, — прошептал Поветкин, решив бросить ее в контратаку на прорвавшегося противника.

— Далеко выдвигаться и вдоль фронта, — на приказание Поветкина ответил командир танковой роты, — пожгут нас «тигры». У них же прямой выстрел почти на две тысячи метров.

— Знаю! — потеряв самообладание, выкрикнул Поветкин. — Скорость и маневр — основа действий танкиста. Вперед!..

— А в это время, — тая усмешку, заговорил Федотов, — дивизионная артиллерия открыла огонь по лощине. Два «тигра» и три средних танка загорелись, остальные поползли назад в лощину. На этом и закончим первый эпизод.

— Черт его знает, товарищ генерал, — дрогнувшим голосом, проговорил Поветкин, — я и не ожидал, что он по этой лощине рванется.

— А противник всегда ищет слабое место. И наша задача: создать такую оборону, чтобы не было ни одного слабого места, через которое противник мог бы ворваться в наше расположение.

— Сегодня же ночью минами всю лощину перегорожу, запасные позиции для батарей оборудую, укрытия для танков подготовлю.