Страница 91 из 96
- Что вы имеете к мсье де Ла Гранжу? - спросил инспектор, оглядывая мой китель и медаль, по-моему, он только сейчас разглядел ее.
- К Мишелю Реклю, хотите вы сказать, господин инспектор, - уточнил я. - Это человек не тот, за кого выдает себя.
- Это гнусная клевета, господин инспектор. Они самозванцы... - Щеголь суетно отделился от стены и сделал шаг, предусмотрительно укрывшись за инспектора. Он уже несколько овладел собой, во всяком случае понял, что бить его больше не будут, и надо изворачиваться.
- Паспорт настоящий, - сказал полицейский, захлопывая мой паспорт и передавая его шефу. - Виза действительна по двадцатое августа.
ГЛАВА 27
- Что здесь происходит? - раздался голос от дверей.
В холле столпился разнообазный люд, я не вмиг разглядел, кто там вошел, хотя нетрудно было догадаться по голосу. Мужчина в зеленой рубахе стоял на первом плане, за ним, скрестив на груди руки и посасывая сигару, сурово возвышался Виллем, рядом - притихшая Ирма. Они обернулись на голос. Администратор за конторкой приподнялся, инспектор тоже посмотрел в сторону дверей, не выпуская, однако, и меня из поля зрения. Все присутствующие так или иначе принимали участие в нашей сцене, лишь Храбрый Тиль безучастно "наблюдал" из угла за происходящим.
Уверенно раздвигая толпу, к нам пробирался ван Сервас. Он попробовал было сдвинуть с места Виллема, но тот тихонько рыкнул, и ван Сервас пустился под крылышко к комиссару.
А вот и фон-барон показался, я не сразу узрел его. Сутану-то сбросил черный монах, в светское нарядился. Черный костюм с иголочки, белая рубашечка, замшевые перчатки - хоть сейчас под венец.
- Кого я вижу? - радостно воскликнул я по-русски. - Вы не опоздали, сударь, сейчас мы завершим наши дела. Привет от Терезы.
Он скользнул по мне взглядом, который должен был изображать презрение, и с ходу перешел в наступление.
- Это самозванцы, господин инспектор, вы должны немедленно задержать их, я предъявляю им обвинение в использовании чужих документов, в похищении мадемуазель Терезы Ронсо и в нападении на мою виллу в Вендюне, куда они проникли с целью грабежа.
- С целью установить справедливость, - спокойно поправил Антуан, смотря на меня и показывая глазами на паспорт в руках инспектора.
- Но-но, - пробасил Виллем, легонько тронув фон-барона, когда тот проходил мимо. - Полегче на поворотах, вонючая тряпка!
Фон-барон испуганно шарахнулся в сторону, не успев завершить обличительную тираду. Комиссар обернулся к Виллему.
- Кто вы такой? - спросил он по-немецки.
- Участник голландского Сопротивления, который пришел за справедливостью, - отвечал Виллем. - Но я не думал, что встречу здесь мальчишку.
- Прошу соблюдать порядок, - призвал инспектор в надежде, что не все тут поняли Виллема.
- Они нанесли мне телесные повреждения, господин полицейский! выкрикнул ван Сервас.
- Кто-то из них, господин инспектор, час назад звонил сюда из "Паласа" и назвался именем метра Ассо, - администратор, кипя благородным негодованием, поднялся из-за конторки. - Это могут подтвердить на телефонной станции, господин инспектор.
- Они обманули доверие Армии Зет, - включился фон-барон недобитый. Антуан Форетье - известный браконьер, а этот русский самозванец завтра улетает в Москву, но перед этим он решил поживиться на моей вилле...
- Боже, как я обманулся, - всхлипнул за спиной инспектора воспрянувший Щеголь, прикладывая к лицу платочек. - Мы аплодировали ему, поднимали тосты в честь этого самозванца! Что скажут наши ветераны, когда узнают обо всем этом? Но я не жажду крови, господин инспектор...
- Успокойтесь, мой друг, - прервал его черный монах. - Принципы элементарной справедливости... Разрешите я присяду, господин инспектор, в моем возрасте... Я никогда не откажусь от своих обвинений...
Так они напевали заранее отрепетированным квартетом: рояль, гитара, контрабас, ударник. И тон задавал фон-барон, прославленный филателист. В этом квартете он был ударником, сильным мира сего, но и он уже выдыхался. Ван Сервас с готовностью подвинул ему кресло.
Инспектор бдительно наблюдал за нами. Антуан сделал шаг вперед.
- А теперь буду говорить я, - дерзостно начал он. - Мы не нуждаемся в прощении. Я официально заявляю вам, господин инспектор. Перед вами опасный преступник, свыше двадцати лет скрывавшийся под чужим именем. Мишель Реклю в сорок четвертом году предал девять человек и в сорок седьмом убил Альфреда Меланже.
- Побойтесь бога, Форетье! Что вы говорите? - Черный монах красиво воздел руки.
- Я обвиняю этого человека в лжесвидетельстве, господин инспектор. Щеголь с негодующим лицом отступил в сторону и оказался за черным монахом, прямо меж его воздетых рук. - Это беспардонная клевета. Всем известно, что Мишель Реклю погиб при освобождении Льежа, он похоронен как герой, его имя выбито на мемориальной доске у церкви Святого Мартина...
- Мишель Реклю никогда не погибал геройской смертью, - без колебаний парировал Антуан. - В бою за освобождение Льежа погиб Поль Делагранж. Ты был на собственных похоронах, Мишель. Тебе надо было замести следы преступления, и ты присвоил себе имя погибшего кузена. А за партизанскую могилу возле Святого Мартина можешь не волноваться, Щеголь. Мы уберем с плиты твое имя, а заодно изберем нового президента. Армия Зет от этого не пострадает.
- Что я слышу? - вздрагивающим голосом продолжал черный монах, теперь он и очи устремил вослед рукам. - И земля держит этого клеветника! Будьте добры, господин инспектор, освободите меня от общества этих людей. Или я нахожусь не в своем доме?
Инспектор повернулся к Антуану:
- Весьма сожалею, но криминальная полиция не занимается такими делами, ничем не могу помочь вам, мсье, и прошу вас обоих проследовать за мной для составления протокола. - Инспектор был молод, едва за тридцать, и уж, конечно, не Мегрэ. Он тоже, как и я, не попал на войну и пороха не нюхал, но я-то хоть теперь узнал о прошлом, а он и вовсе знать не желал. У него ясные глаза с внимательным умным прищуром, он недавно назначен на этот пост, ему еще ползти и ползти по-пластунски вверх по лестнице, но он уже знает, как это делается - и он высоко выползет. А я карманы вывернул...