Страница 90 из 96
Мы тронулись. Поля не было видно за домами, но далеко удрать он не мог: прошло не больше минуты, как мы остановились. И сворачивать ему было некуда, разве что обратно в Вендюне, а это не имело видимого смысла.
Мы проскочили деревню и увидели его впереди. Я положил чемодан на колени, расстегнул замки.
- Зачем тебе понадобился чемодан? - удивился Антуан.
- Не могу же я явиться в мэрию в рваных штанах, - ответил я. - К тому же мое инкогнито давно кончилось, - и начал переодеваться, стараясь не мешать Виллему.
- Ту сто четыре! - воскликнул Якоб, увидев мой китель с нашивками.
Я застегнул пуговицы, поправил медаль.
- Откуда у вас эта медаль? - спросил Виллем, скосив глаза.
- Летайте Аэрофлотом, - ответил я, - и вы получите все, что пожелаете.
Виллем наддал газу. Перед нами была свободная дорога, и стрелка спидометра показывала сто двадцать.
- Хорошо, что мы не дали ему сесть на "феррари", - заметил Антуан.
- "Феррари" - сильная машина, - согласился Виллем. - Но и тогда бы он не ушел от нас.
Мы нагнали его у самого въезда в Брюгге, но все-таки он шел еще метров на пятьдесят впереди, и я подумал, что он начнет крутить, чтобы запутать нас, и заранее попытался разобраться в плане города. Но он продолжал мчаться по автостраде, вонзавшейся в скопление старинных улочек. Проехали над каналом, под древними воротами, через второй канал. Дома все теснее сдавливали дорогу, пока она не сжалась до ширины средневековой улицы, но асфальт еще оставался на ней.
Мы шли уже впритык за ним. Виллем пытался объехать его и встать поперек, но на узкой средневековой тропе никак не удавалось это. И тут он начал вилять.
Я уже разглядел по плану: улица Каренмаркт была на противоположной стороне города. Значит, он не туда спешит. Он боится выехать на площадь, где мы можем обойти его и стать поперек.
Он крутился по улочкам, но Виллем шел за ним как привязанный, хотя длинному "мерлину" непросто было изворачиваться. То и дело навстречу попадались старомодные, об одну лошадь, пролетки с туристами. Виллем гудками прижимал их к стенам, ни на шаг не отпуская "пежо". Мелькнул канал с плывущим катером. Старухи сидели у домов, в двориках сушилось белье. Ветерок принес тягучий запах замоченной в чанах кожи - Брюгге представлялся нам не музеями и соборами, а бытовой изнанкой.
Но рано или поздно Поль должен остановиться. Я протянул Якобу визитную карточку мадам Констант, на обороте которой был написан ее "морской" телефон.
- Как только станем, позвонишь по этому телефону, расскажешь, где нас искать...
- Похоже, что он стремится к "Храброму Тилю", - предположил Антуан, переговорив с нашим новым попутчиком.
И впрямь. Он резко затормозил у серого с замшелым фасадом здания с двумя висячими фонарями над подъездом. Мне было ближе к тротуару, я выпрыгнул, но он успел обежать радиатор и нырнул в дверь на секунду раньше меня.
Я юркнул следом. Холл прорублен по-современному, но все равно в нем было тесновато и не густо светом.
- Меня преследуют! - закричал он кому-то, бросаясь в сторону от двери. - У них фальшивые паспорта.
Дорогу мне преградил полицейский в черной шинели. Рядом с ним я разглядел и второго, похоже, повыше чином. Антуан уже дышал за моей спиной.
- Ваши документы! - потребовал младший чин, властно потянувшись ко мне рукой. - Кто вы такой?
- Гражданин Советского Союза, - и вручил ему свой паспорт.
- Это мой гость в Бельгии, советский летчик Виктор Маслов, - быстро проговорил Антуан.
- Почему вы проникли в отель "Палас" по чужим паспортам? - резко спросил второй, они и об этом знали уже.
А я не сводил глаз с Щеголя, выискивая мгновенье для прыжка. Вцепившись руками в портфель, тот стоял у стены, почти в углу: с одной стороны от него - барьер конторки, с другой его прижимала мощная фигура Тиля, отлитая в рост из чугуна. Щеголь тоже неотрывно смотрел на меня: губы нервно подергивались, в глазах таилась усмешка: что? напоролся? сейчас я погляжу, как тебя поволокут в кутузку. И лишь в глубине под этой усмешкой можно было разгадать страх, да еще какой! С этого страха и начиналось его раздвоение: вроде бы это еще и прежний Поль Батист - осанка, свежий костюм, платочек из кармашка, перстни на тонких пальцах. И вместе с тем это уже и не он. Что-то размякшее и темное выползало из него - передо мной стоял уже разоблаченный Поль Делагранж, бывший независимый демократ, экс-президент и все такое.
- Доброе утро, Щеголь, - сказал я с полупоклоном. - Кажется, мы так и не поздоровались нынче. Это не манифик.
- Задержите этих людей, господин инспектор, - ответил он, принимая жалкую позу экс-президента. - У них фальшивые документы, они напали на меня в Вендюне...
- Итак, я хотел бы услышать от вас, - снова спросил инспектор, обращаясь на сей раз к Антуану, - с какой целью вы проникли в "Палас" по чужим документам?
- Пусть этот франт сначала ответит, почему он задавил девочку, господин инспектор! - выкрикнул мужчина в зеленой рубахе, непредусмотренно вламываясь в разработанный сценарий.
- Какую девочку? - удивленно спросил инспектор и повернулся к кричавшему. Первый полицейский, который стоял на моем пути и подозрительно перелистывал паспорт, тоже глянул в ту сторону.
- Задавил ребенка и удрал, перевернутый горшок...
Я мягко пригнулся и поднырнул под руки полицейскому. Еще полпрыжка - и я перед Щеголем. Он притиснулся к стене, уронил портфель и закрыл лицо руками, заслоняясь от удара. Инспектор с предостерегающим жестом кинулся за мной, но это было без пользы. Я уже придавил Щеголя коленом и с треском вывернул наружу его карманы. На каменный пол со звоном просыпалась мелочь, ключи, перочинный нож. Упал и раскрылся от удара плоский голубой футлярчик, длинное ожерелье змеисто выползло на пол. Портфель валялся у ног железного Тиля.
Инспектор схватил меня за руку, но я уже распрямился. Антуан подскочил и застыл рядом, готовый рвануться на помощь.
- Это все, господин инспектор, - сказал я. - Так он поступил когда-то с моим отцом. Теперь мы квиты.
Инспектор с недоумением отпустил меня. Я чиркнул зажигалкой и пустил струю дыма в размякшее лицо Щеголя. Вот когда в его глазах возник ничем не прикрытый страх: лишь он да Антуан могли уяснить значение этой сцены. И понял Щеголь - если я знаю то, о чем никто не ведает, то знаю и все остальное. Он даже нагнуться не смел, чтобы подобрать свои сокровища.