Утраченная реликвия

Он тяжело опустился на кушетку и с огромным облегчением привалился спиной к стене. Доктор, присев на корточки, копался в открытом стеклянном шкафчике.

Повернув голову, он внимательно посмотрел на Юрия, перестал звякать стеклом, встал и, склонившись над пациентом, бесцеремонно приподнял ему сначала правое, а потом и левое веко.

- Но-но, - вяло запротестовал Юрий. - Я что, в морге?

- Примерно в двух шагах от него, - любезно пояснил доктор. - Хороший у тебя череп, крепкий.

- Закурить дай, - повторил свою просьбу Юрий.

- Чтобы ты с катушек свалился? А что, это идея!

Хоть часок еще успею вздремнуть. Вторые сутки на ногах, на ходу засыпаю, а тут еще ты...

- А что - я? Чего ты ко мне привязался? Надоел я ему, видите ли... Ну и прогони к чертям, раз надоел!

Кстати, может быть, ты мне объяснишь все-таки, когда это я успел тебе надоесть?

- А в машине, - сказал доктор, возвращаясь к шкафчику и снова принимаясь чем-то звякать и булькать.

Юрий призадумался. Думать ему было тяжело, говорить - еще тяжелее. Тем временем доктор сунул ему в руку пластмассовый мерный стаканчик, в котором плескалось что-то прозрачное. Юрий понюхал, и в голове у него немного прояснилось.

- А, - сказал он, - так это ты меня подобрал! Добрый доктор Айболит, он на дереве сидит...

- Под деревом, - поправил Айболит.

- А?

- Под деревом, говорю, а не на дереве! Пей давай, пока совсем не отъехал. А лучше всего возвращайся в палату. Тебе сейчас покой нужен, это я как врач утверждаю с полной ответственностью.

- Какая там у тебя, на хрен, ответственность! - пробормотал Юрий, поднося ко рту стакан. - Пьянствуешь вторые сутки подряд, сначала в катафалке своем, с похоронной своей командой, потом здесь, с сестричкой, а туда же - ответственность! Слушай, ты же в таком состоянии можешь пациента зарезать! Легко! Признавайся, сколько невинных жертв на твоей совести?

- Думаю, меньше, чем на твоей, - негромко заметил доктор, поигрывая своим стаканчиком. - Ты в бреду любопытные вещи рассказывал - про спецназ что-то, про десант... И еще почему-то про кирасиров.

- Про кирасиров? - в голове у Юрия мигом прояснилось окончательно, как будто доктор дал ему понюхать нашатыря. - А, ну так это я в детстве, классе этак во втором, в третьем, очень любил "Книгу будущих командиров" перечитывать. До сих пор наизусть могу ее цитировать. Там и про кирасир есть, и про спецназ, и про десант - про все на свете, в общем.

- А дырок в шкуре тебе тоже в начальной школе понаделали? - как бы невзначай поинтересовался врач. - Ладно, твое здоровье!

Он поднял свою мензурку.

- Нет, твое, - возразил Юрий. - Ты, как-никак, мне жизнь спас.

- С контуженными не спорю, гиблое дело, - сказал Айболит.

Они выпили. Спирт, понятное дело, оказался неразведенным. Врач протянул Юрию графин с желтоватой водой, Юрий отрицательно помотал головой, и добрый доктор Айболит поставил графин на тумбочку, тоже не притронувшись к воде.

- А кто тебя так отделал? - как бы между делом спросил он, протягивая Юрию блюдечко с какой-то белой сыпучей дрянью. - Закусывай, закусывай, это глюкоза. Закуска в чистом виде, так сказать.

Юрий закусил, поморщился от кисло-сладкого вкуса и сказал:

- Отделали меня нехорошие люди. Глупые.

- А ты, значит, умный и хороший?

- Вроде того. Слушай, отпустил бы ты меня подобру-поздорову!

Доктор молча показал ему кукиш и вынул из кармана халата мятую пачку "Примы".

- А я в окно, - сказал Юрий и взял сигарету.

- А пятый этаж, - парировал Айболит и чиркнул зажигалкой. - Плюс метель, плюс без штанов. Валяй! Я тебя в Кащенко навещу, если сразу шею не сломаешь. Кстати, тебе известно, что о случаях вроде твоего мы обязаны оповещать милицию?

- Оповестили? - с деланным равнодушием спросил Юрий, затягиваясь сигаретой и сдерживая подступивший к горлу кашель.

- Ты просил этого не делать, - сказал врач. - Очень просил.

- Я просил?.. Ах да, ты же говорил, что я болтал в отключке... Здорово они меня по черепу треснули. И чего только из меня не высыпалось!

- Угу, - промычал Айболит, снова наполняя мензурки. - Но мы обязаны, понимаешь?

Юрий прищурился на него сквозь облако сигаретного дыма.

- Так ты, выходит, на "скорой" подрабатываешь, - сказал он, меняя тему. - Капусту, значит, шинкуешь...

Небось, денег куры не клюют.

- Не клюют, это точно, - Айболит сплюнул налипшую на язык табачную крошку. - А что жена четвертый год подряд зимой и летом в одном турецком плаще ходит, так это просто потому, что он ей сильно нравится. Она бы его и по ночам не снимала, да я с этим не согласен - любовью заниматься мешает, зараза.

- Слушай, ты не знаешь, где мой бумажник? - беря быка за рога, спросил Юрий. - У меня там долларов, наверное, четыреста наберется или даже четыреста пятьдесят.

- Триста двадцать семь, - хладнокровно поправил Айболит и, подумав секунду, добавил:

- Уже.

- То есть как это - триста? - удивился Юрий. - Что значит - уже?

- Сто забрал водитель, - попыхивая сигаретой, сообщил врач.

- Нормально, - сказал Юрий. - Вот это такса!

- Ты в самом деле ничего не помнишь? Ты сам ему эти деньги отдал. При условии, что он похоронит твоего пса.

- Ах, вот как... А он похоронит?

- Уже, наверное, похоронил. Ты не волнуйся, он мужик солидный, если что обещал - в лепешку расшибется, а сделает. Кстати, а как это вышло, что тебя обрабатывали ножом и дубиной, а у собаки - двойной огнестрел?

- Собака была хорошая, - сказал Юрий, глядя в окно. - Поэтому огнестрел у нее, а не у меня. Слушай, я не помню, я с него ошейник снял?

- Я почему-то так и думал, что ты первым делом об этом спросишь, сказал Айболит, открывая тумбочку.

Он вынул оттуда полиэтиленовый пакет и перебросил его на кушетку. Внутри пакета лежал знакомый ошейник, вручную сделанный из офицерского ремня. - Держи. Любопытная вещица.

- Обыкновенная, - сказал Юрий и погладил ошейник сквозь прозрачный шелковистый пластик пакета.

Ошейник был запачкан кровью. - Ас чего ты взял, что я буду им интересоваться?

- А мы его у тебя всей бригадой отнимали, - с кривой усмешкой пояснил врач и зачем-то потрогал нижнюю челюсть. - А ты, даром что без сознания, водителю глаз подбил - не хотел расставаться с реликвией.