Утраченная реликвия

Его побег закончился, не успев как следует начаться, потому что столик дежурной сестры, как выяснилось, стоял прямо у двери его палаты, и сестра, вопреки здравому смыслу, не спала! Склонив голову к плечу, как прилежная ученица, она что-то быстро писала в пухлом растрепанном журнале. Подняв голову на звук открывшейся двери, она встретилась глазами с Юрием и быстро вскочила.

Сестричка была совсем молоденькая, с недурной фигуркой, но чрезвычайно носатая и в слишком сильных для ее возраста очках. Юрий попытался обворожительно улыбнуться, но, как видно, с физиономией у него тоже было что-то не то, и вместо ожидаемого эффекта его улыбка вызвала на лице медсестры выражение детского испуга.

- Больной, вы что?! - свистящим шепотом воскликнула она. - Вам нельзя вставать! Немедленно вернитесь в постель!

- Да-да, - сказал Юрий, - конечно. Сию минуту, я только... ну, вы понимаете... В общем, мне надо.

- Немедленно в постель! Что значит - надо?

- Ну, надо! Неужели непонятно?

- Для этого у вас утка под кроватью стоит, - сообразив, о чем речь, без тени смущения сказала сестра. - Если вам трудно с одной рукой, я могу помочь.

- М-да? - чувствуя, что намерен сказать лишнее, и все же будучи не в силах удержаться, с сомнением произнес Юрий. - Вы знаете, я не против, но как-нибудь в другой раз, когда я буду здоров и сумею по достоинству оценить вашу помощь.

- Он еще и хамит! Немедленно вернитесь в постель, пока я не вызвала дежурного врача! Вас выпишут за нарушение режима!

- О, - сказал Юрий, - вот это идея. Валяйте, зовите врача, а сами пока принесите мою одежду.

Тут она, кажется, по-настоящему обиделась. У нее даже губы задрожали, и Юрий подумал: "Ну что за черт? Когда, наконец, я начну хоть что-нибудь понимать в женщинах? Ведь девчонка, пигалица, вчерашняя выпускница медучилища, работает наверняка по распределению, получает считанные копейки, и все ей должно быть по барабану - и дежурство, и больные, и главврач, - а вот поди ж ты! Я-то думал, что сестры милосердия только в кино остались!"

- Да вы не обижайтесь, - сказал он, для надежности прислоняясь здоровым плечом к стене. - Просто мне действительно некогда отдыхать в вашем санатории. Честное слово! Я вам искренне благодарен за спасение моей молодой жизни, но мне, ей-богу, надо идти.

Это была тактическая ошибка. Сестричка живо почуяла в его голосе слабину, мигом забыла о своей обиде и перешла в решительное наступление.

- Никаких разговоров! - отчеканила она. - Сейчас же в постель! Утром доктор вас осмотрит, а через недельку-другую, может быть, выпишет домой.

"В морг он меня выпишет", - хотел сказать Юрий, но промолчал: что толку спорить с девчонкой, которую к тому же так и распирает от сознания своего высокого долга?

- Врача разбудите, пожалуйста, - попросил он. - Не хочется с вами ссориться, но, если вы сами его не разбудите, я тут устрою такой тарарам, что вся больница проснется.

- Ни стыда у вас, ни совести, - заявила непреклонная соплячка, внутри которой, похоже, был спрятан каркас из сверхпрочного титанового сплава. Доктор сутки отдежурил на "скорой", и сразу сюда. Дайте вы ему хоть немного отдохнуть!

Это был удар ниже пояса. Юрий немного растерялся, не зная, что сказать, но тут открылась соседняя дверь, и оттуда выглянула заспанная личность в мятом белом халате, криво нахлобученном крахмальном колпаке, трехдневной щетине и с малиновым рубцом от подушки на правой щеке.

- Что у вас тут за птичий базар? - хриплым спросонья голосом осведомилась личность, сонно щурясь и прикрывая глаза рукой от света настольной лампы. - Кому не спится?! - он протяжно, с прискуливанием зевнул, со стуком захлопнул рот и наконец рассмотрел Юрия. - А! Опять этот скандалист! Господи, до чего же он мне надоел!

Это было крайне неожиданное заявление: Юрий, хоть убей, не мог себе представить, как это он ухитрился надоесть доктору за то время, которое каждый из них провел в своей кровати: доктор - в ординаторской, а его пациент - в соседней палате.

- Не понял, - сказал он. - Я что, храпел?

- Лучше бы ты храпел, - проворчал доктор и снова зевнул, прикрыв рот ладонью. - Слушай, ляг по-хорошему, а? А то я сейчас санитаров из психушки вызову, ляжешь тогда по-плохому.

- А клятва Гиппократа? - напомнил Юрий.

- А при чем тут Гиппократ? - возразил доктор. - Больного лечить надо, а не потакать его капризам. Тем более что капризы эти могут нанести прямой вред его хрупкому, гм... здоровью. Ну, вот какого дьявола ты вскочил посреди ночи? Чего тебе не спится, болезный?

- На выписку просится, - не упустила случая наябедничать медсестра.

- Да? - доктор, казалось, нисколько не удивился. - Ну, так у него же сотрясение мозга. Хорошо еще, что в Наполеоны до сих пор не записался. Спать, спать, всем спать! До утра никаких выписок, а там посмотрим. Полежишь, очухаешься - глядишь, и бегать расхочется...

Доктор был, наверное, немного моложе Юрия, но в его смоляных кудрях уже обильно серебрилась ранняя седина. Под глазами у него набрякли тяжелые мешки, а сами глаза розовели, как у кролика-альбиноса, - надо полагать, от хронического недосыпания, а может, и по какой-то иной причине. Рот его при этом все равно сохранял привычное ироническое выражение, а указательный и средний пальцы левой руки были желто-коричневыми от никотина. Юрий вдруг понял, что до смерти хочет курить.

- Закурить дай, - нахально потребовал он и добавил:

- Будь человеком!

- А выпить? - ядовито поинтересовался доктор.

Медсестра хихикнула в кулак: она явно была неравнодушна к старшему коллеге и не очень-то стремилась это скрыть.

- Выпить, пожалуй, тоже не помешает, - сообщил он, - а то мутит меня чего-то.

- Ну, ты наглец! - восхитился врач. - Выпить ему не помешает... Мутит его, видите ли! Чем тебя по черепу-то отоварили - ломом?

- Почти что. Бейсбольной битой... Так дашь закурить?

Пробормотав что-то нечленораздельное, но по интонации похожее на ругательство, врач посмотрел на часы.

- Половина пятого, - сказал он и опять сладко зевнул. - Господи, до чего же спать охота! А, черт, все равно вставать скоро... За мной, военный!

Юрий аккуратно, стараясь не слишком заметно качаться, обогнул возмущенную до глубины души сестричку и ухитрился с первой попытки безошибочно зарулить в открытую дверь ординаторской. Штормило его капитально - так штормило, что он уже готов был согласиться с доктором, что встал слишком рано. Если бы не твердая уверенность в том, что его будут искать, а когда найдут, обязательно прикончат, он бы послушался умного совета, лег бы в постель и не рыпался. Не хотелось ему рыпаться - как всегда, впрочем...