Страница 21 из 59
Но я не сдавался.
- Дроздовцы, господин поручик, полку своему не изменники! - подошел к корниловцу черный от угля и масла Лехин.- Мы, господин поручик, из-под самых...
- Сбросить их - и кончено! - глухо говорили корниловцы в кольце вокруг нас.
- Бабу везут!..
- Ишь, бардак на колесах!..
- Дро-о-здовцы!
С обеих сторон путей уже подымался едкий зимний туман. В окне вокзала зажгли свет. Потом свет вновь пропал. Очевидно, окно завесили.
Рассерженный упрямством капитана, я молча курил папиросу.
- Поручик, на пару слов! - кивнул мне вдруг какой-то штабс-капитан, со значком "Ледяного похода".
- С великим удовольствием.
- Так вот, слушайте...
И он отвел меня в сторону.
Вскоре в мою теплушку грузили мешки с сахаром. Потом подвели двух волов. Долго, гикая и крутя хвосты, подымали их по качающимся доскам. Доски разъезжались.
- Не верю, что полковые...- сказал я Ксане, сдвигая пулеметы в один угол теплушки.- Ну, да все равно! Но что вы скажете про это соседство!
Ксана ничего не ответила. Обернулся Едоков.
- Ничего, господин поручик! Они нам заместо печей будут. Ведь теплом дышат... Эх вы, ми-и-и-лые!
Опустив до копыт морду, в теплушку подымался уже и второй вол. Едоков тянул его за петлю, брошенную на крутые выгнутые рога.
- Эх ты-и! Ми-и-и...
Корниловец-первопоходник торопился. Торопился и начальник бронепоезда, с которым, как первопоходник и обещал, ни споров, ни прений больше не было.
Через полчаса мы тронулись. "Казак" шел перед нами. На следующей станции нам удалось разъехаться.
"Казак" пошел назад.
Лехина на паровозе сменил Едоков. Едокова - Акимов.
- Мороз, господин поручик. И ветер...
- Теперь я пойду,- сказала Ксана, взявшись за мою винтовку.
- Куда это?.. Нет уж, простите! - И я осторожно забрал у ней винтовку.
Было темно. В темноте я видел, как вкруг лба Ксаны бились освободившиеся из-под шапочки волосы. Ксана стояла, прислонившись к ребру открытых дверей, и смотрела на бегущие черно-синие, снежные дали.
Мы приближались к Змиеву.
В Змиеве стояло несколько поездов с беженцами. Пути были забиты. Мы дожидались раскупорки уже второй день.
Холодное тихое утро сползало с насыпи. Я только что умылся и вытирал лицо черным от грязи полотенцем.
- Поручик, дайте-ка! - И, взяв из рук моих полотенце, Ксана пошла куда-то вдоль насыпи.
- Ксана Константиновна! Куда?..
Она обернулась и только махнула мне рукой.
- Девчонку эту лапать я запрещаю! - сказал я, вновь влезая в теплушку.- Эх вы, кобельки сучьи! А ну, кто этой ночью к ней пробирался?
- Не мы это, господин поручик! - Едоков показал глазами на капитана-первопоходника.- Не наша каша и ложка не нам.
Я щелкнул пальцем о кобуру нагана.
- Кто бы ни лапал - расправлюсь! Поняли? Капитан, стеливший под волами свежую солому, посмотрел на меня и улыбнулся. Минуты три мы молчали.
- Кто из вас этой ночью ко мне в мешки лазил? - вдруг спросил он, стряхивая грязь с ладоней. Щелкнул пальцем о кобуру. Улыбнулся.
Я уже вылезал из теплушки.
- Капитан! - болтая в воздухе ногами, ответил я ему.- Вы можете сегодня же разгружаться... Вас не держат...
Капитан промолчал.
Серый полдень висел над далекими крышами Змиева. Я шел с Ксаной вдоль беженского эшелона. Двери теплушек были закрыты. Сквозь пробитые стены торчали косые трубы. Трубы дымили.
- Может быть, выменять мою шапочку?
- Оставьте, Ксана Константиновна! - сказал я, твердо решив этой же ночью выкрасть у капитана-первопоходника немного сахару и обменять его на хлеб.- Я что-нибудь да надумаю. Подождите!
Под теплушками эшелона валялась картофельная шелуха. Тощий пес под колесами лизал банку из-под "Corned 'Beef'a".* Банка скользила по замерзшим шпалам.
Когда, наконец, мы подошли к последней теплушке эшелона, Ксана раздвинула двери, ухватилась за пол теплушки, поднялась на мускулах и быстро вскочила в вагон. Я последовал за нею.
В теплушке было дымно и жарко. На чемоданах из красной и желтой кожи, друг возле друга, молчаливые и серьезные, как ученики в школе, сидели беженцы - мужчины и женщины. Разложив на прикрытых салфетками коленях хлеб и сало, беженцы завтракали. Посреди теплушки коптела печь. Над ней висело мое полотенце - уже выстиранное.
- Добрый день!
- Закройте двери! - сердито пробасил вместо ответа какой-то мужчина в меховой, высокой шапке и вдруг закашлялся, очевидно от дыма. Кусок сала с его колен упал на пол.
- Подождите!.. Ну что, высохло?
И, взяв мое полотенце, Ксана вновь соскочила на насыпь.
- Душно там! Господи, как душно!.. Она глубоко дышала, положив ладони на маленькие круглые груди. Вдруг обернулась.
- Знаете!.. Это, конечно, глупо... Но я так боялась, что вы там... просить будете... Я засмеялся.
- У сволочей?.. Ждите!..
--------------------
* Название мясных консервов (англ.).
* * *
- Капитан мажет, ядри его в корень. Видно, далеко ехать собирается! встретил нас за вагонами ефрейтор Лехин.- Мешок сахару подарил. Ну, теперь лафа, господин поручик!.. Едоков уже и в деревню побег. За хлебом...
Через час мы ели хлеб со сметаной. Вечером вновь двинулись в путь.
Было темно. Колеса торопливо стучали. Над головой медленно и лениво жевали волы.
- Мама ничего не говорит .. Только плачет...- вполголоса рассказывала мне Ксана.- Товарищи Жоржа говорят: надо мстить за поруганную интеллигенцию; через войну к миру,- говорит Жорж. Ну, а Костя... Погоны, шашка, шпоры. .
Много ли мальчику нужно! Ему кивни только! Ведь Костя на целых полтора года моложе меня. Для него Деникин и Фенимор Купер - одно и то же. Вы понимаете, поручик? В темноте я Ксаны не видел. Не видя ее, мне трудно было следить за ее словами. Мысли почему-то путались.
- Если б папу не расстреляли,- продолжала Ксана,- мне было бы гораздо легче во всем этом разобраться... А так?.. А ведь я много думаю, поручик! Папа, братья - вы понимаете?.. Я не могу не думать!.. Одни - это красные, но они проходят мимо нас, стороной. А если и останавливаются, то только для того, чтобы вырвать кого-нибудь из наших близких. Как же могу я подойти к ним и узнать, куда они идут? Другие - это вы... Но вас тысячи, и все вы разные... Потому мне кажется: вы никуда не идете. Только топчетесь... За что же ухватиться, поручик? С одной стороны - (кто себе враг?) - ведь папу расстреляли!.. С другой...- я видела виселицы... Их было двенадцать штук... Кто себе враг! - подумала я тогда про красных. Но они меня не подпустили. На дороге к ним лежит труп моего папы... И вы не подпускаете... Тоже... Между вами и мной - виселицы... Итак, нужно отступать... Но куда отступать, поручик?