Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 84 из 86

Пойти к начальнику изолятора рассказать о своих подозрениях и попросить помощи?

Мои раздумья, прервал вошедший в кабинет Симанов.

— На. — Он положил передо мной на стол график. — В тот день дежурил Усвященко, пусть земля ему будет пухом. Не знаю, Маша, обрадовал я тебя или огорчил. А зачем тебе это надо, если не секрет?

— Надо, — с трудом ответила я. — Скажи мне, Симанов, что он был за человек?

— Кто? Усвященко? Да я его мало знал. Нормальный парень.

— Леша, — у меня зуб на зуб не попадали — найди мне тех, кто его хорошо знал.

— Найду, — пожал плечами Симанов. — Да что с тобой, Машка? Ты сама не своя.

— Да не спрашивай меня, Симанов.

Я вытащила из сумки бланк прокуратуры и быстро написала на нем запрос начальнику следственного изолятора: «В связи с расследованием уголовного дела прошу сообщить, в какое время посещал ваше учреждение сотрудник ФСБ Крушенков С. Б.».

— А чего номер дела не поставила? — спросил Симанов, принимая из моих рук запрос.

Немного поколебавшись, я вписала в запрос номер дела по похищению Масловской. Через полчаса мне выдали справку о посещении Крушенковым следственного изолятора в интересующий меня день: с шестнадцати до семнадцати тридцати. Я положила ее в сумку и ушла, лихорадочно соображая, что мне делать: отнести ее важняку из Генеральной или довести дело до конца самой. И если самой, с кем вместе мне совершать должностное преступление — со старым хрычом Горчаковым или Кораблева взять в состав организованной преступной группы?

Подумав немного, я остановилась на Кораблеве: все-таки он опер, а мастерство не пропьешь, и во-вторых, у него есть оружие, без которого у нас ничего не получится.

Переехав мост, я вышла из троллейбуса и позвонила Кораблеву из автомата, назначив срочную встречу в том кафе, где мы когда-то общались втроем, с Крушенковым.

Кораблев прилетел молниеносно и сразу побежал к стойке. Подождав, пока он насытится тошнотворными изделиями местной кухни, я разложила на столе имевшиеся в моем распоряжении документы и рассказала Кораблеву, что нам предстоит. Вообще-то я ожидала любой реакции, вплоть до того, что Ленька наденет на меня наручники и потащит либо в милицию, либо в психушку. Но Ленька задумчиво побарабанил пальцами по столу, похмыкал и спросил:

— Когда?

— Что «когда»?

— Когда приступаем?

— Леня, ты согласен? — решила я убедиться в его согласии окончательно.

— Я ж говорю, согласен.

— А ты хорошо понимаешь последствия? Если что-то у нас не получится, мы тоже окажемся в тюрьме. Я хочу, чтобы ты отчетливо представлял последствия.

— Исключено, — Ленька сыто потянулся. — У нас все получится. И последствия могут быть только одни — Серегу выпустят. Когда приступаем?

— Ладно, — я вздохнула. — Надо еще место найти, где мы осуществим свой преступный замысел. Нужны видеокамера, наручники и место. Какие предложения?

— Камера, наручники — не проблема, — отмахнулся Кораблев, — вот над местом стоит подумать. Что-нибудь найдем.

— Приступать можно, как только найдем место. Леня, ты понял, что никаких параллелей не должно быть между местом и нами? Очень надеюсь, что нам не придется идти до конца, но если все-таки получится, что я его грохну, в тюрьму не хотелось бы.

— Я не ребенок, — веско сказал Кораблев. — Поехал думать. Позвоню.

Он позвонил в восемь вечера и сказал, что сейчас заедет — отправляемся смотреть место.

Место оказалось хорошим: строящаяся гостиница на берегу Финского залива. Стройка заморожена, поэтому рабочих там нет; гостиница на отшибе, грибники там не ходят, от шоссе стройку отгораживает высокий бетонный забор.

Голосов с территории не услышать ни при каких обстоятельствах. Я прошлась по территории и осталась довольна.

— Отлично, Леня. Подъезжать удобно, идти к зданию удобно, подвал хороший, есть к чему наручники пристегнуть. А камера от батареи пусть работает.

Она к нашему приезду уже должна стоять…

Утром я красилась так тщательно, как будто меня ждет свидание с женихом. Я должна выглядеть соблазнительно, пусть это усыпит его бдительность.

Придя на работу, я позвонила Царицыну.

— Юра, как хорошо, что ты у себя. Я забегу?

В принципе это было немного неосторожно, но приходилось рисковать. Я во что бы то ни стало должна была уговорить его поехать. По телефону это могло не получиться.

Через двадцать минут я уже входила в его кабинет.

— Господи, как хорошо, что я тебя застала! Кораблева нет на месте, а у меня срочное дело…

— Машуня, ты сегодня сногсшибательна, — перебил меня Царицын, вставая из-за стола и целуя мне руку. — С тобой — куда угодно. Я даже не спрашиваю — куда?

— Ты с машиной?

— Ну конечно, ведь чекист без лошади — что без крыльев птица. Едем?

— Да. Сначала — по Приморскому шоссе, там я покажу.

Мы вышли на улицу. Царицын попросил меня подождать на тротуаре, и через минуту подогнал машину со стоянки и галантно помог мне сесть.

— Ну показывай.

Мы помчались в сторону Приморского шоссе. Я молила Бога, чтобы Царицын ничего не заподозрил. Легенда-то у меня была, мягко выражаясь, слабовата. Всю дорогу я щебетала как заведенная, испытывая ощущения партизанки в тылу врага.

Когда мы подъезжали к недостроенной гостинице, я мысленно дала себе слово никогда в жизни не соглашаться работать в разведке.

Остановив машину в месте, на которое я указала, Царицын открыл мне дверцу, помог выйти и, поддерживая под руку, повел по тропинке в сторону залива.

— Понимаешь, — говорила я, — без тебя мне страшно, а здесь, в подвале… Ой!

Чтобы не углубляться в вопрос о том, что же там в подвале, мне пришлось споткнуться и подвернуть ногу. Я запрыгала от боли, Царицын захлопотал вокруг меня, присел, рассматривая мою лодыжку, потрогал ее, проверяя, не распухла ли она. Выждав приличествующее время, я поковыляла в нужном направлении, увлекая за собой Царицына. Он похохатывал, намекая на то, что в такой славный денек на природе можно найти занятие поинтереснее, чем осмотр подвалов, а я подыгрывала ему и кокетничала так, что сама себе была до тошноты противна. Наконец мы вошли в подвал, я огляделась и кашлянула. В тот же миг Царицын был сбит с ног толчком Кораблева, Ленька для верности еще придавил его сверху коленом, и пока Царицын, оглушенный, ворочался, пытаясь сообразить, что произошло, Кораблев ловко надел на него наручники и пристегнул к тонкой горизонтальной трубе, тянувшейся вдоль всего подвала. Вспыхнул свет, и я с удовлетворением отметила, что лицо Царицына не пострадало.