Замарайка

Мальчик знал, что время нельзя торопить и нельзя остановить. Это не олений аргиш. Он вспомнил свою ссору с Нярвей и улыбнулся. Зря она хотела подгонять дни. У них свой бег, и хорей им не нужен!

На переменке к нему подбежала Нярвей, отвела в сторону и сказала:

- Хосейка, скоро у нас каникулы. Десять дней осталось!

- Ну и пусть.

- Ты понимаешь, что говоришь? - у Нярвей даже округлились глаза. - У нас будут ка-ни-ку-лы! Ка-ни-ку-лы! Десять дней ос-та-лось!

- Ну и пусть ка-ни-ку-лы! - он решил подразнить Нярвей и тоже растягивал слова. - Ка-ни-ку-лы не пелей, их не подгонишь!

Нярвей обиделась и убежала. Глупая Нярвей. Нашла о чем волноваться. Придет время каникул, Мария Ивановна скажет. Не забудет!

Два дня Нярвей дулась и не разговаривала с ним. А ему все равно. У него нет времени думать и гадать, почему она поругалась с ним. Нет времени мириться с ней. Он знает, что с девчонками лучше не водиться. Придут каникулы, и они перестанут бегать в интернат. А пока Мария Ивановна не улетит отдыхать в Москву, она будет ходить по чумам и раздавать книжки. Будет заставлять читать. Будет осматривать уши и руки. Разве это каникулы, когда надо умываться и чистить зубы каждый день.

Лапа вздрогнула. Быстро вскочила. Подняла голову, внюхиваясь в порывистый ветер.

Хосейка тоже услышал глухой лай собак на краю стойбища, у реки. Не было никакого сомнения, что собаки подняли зверя и гнали его.

- Хосейка! - издали закричала Нярвей, подбегая к чуму. - Я лисенка видела. Бежим скорей.

- Замарайку?

- Черного лисенка! - запыхавшись, сообщила испуганная девочка. Помнишь, я тебе говорила? Есямэта побежал за ружьем. А за ним - Тэбко со своей двустволкой и Сероко.

- Они видели лисенка?

- Не знаю.

Хосейка напряженно начал прислушиваться. Собаки перестали кружиться на одном месте и летели к ручью по прямой. Скоро стая распалась. Самые легкие и вязкие собаки вырвались вперед. Выстроились и их голоса. Лай первых стремительно нарастал, а последних - глох где-то далеко в тундре.

- Хосейка, бежим к озерам! - сказала нетерпеливо Нярвей. - Собаки туда гонят.

- Куда?

- К озерам.

- Нечего там делать! - Хосейка не послушался девочку. Он бросился к ручью, где уже не раз встречал Замарайку.

Мальчик не был уверен, что найдет своего Замарайку, но не терял надежды. Ему неизвестно, сколько было черных лисят, но один с редким упрямством кружился второй месяц недалеко от стойбища, будто что искал. Нярвей и Учкалы видели черного лисенка. Может быть, он тоже встречал его, но точно не знает. Его лисенок с рыжими пятнами - настоящий Замарайка. Если собаки гнали Замарайку, лисенок должен вспомнить, что около ручья есть глубокая песцовая нора. Рано или поздно он должен повернуть к ней.

Нярвей была в полной нерешительности. Она сама прибежала к Хосейке, чтобы остановить ребят. Не знала, слушаться Хосейку или самой принимать решение. Она могла подчиняться Сероко, Тэбко и даже толстяку Есямэте. Все они охотники. Убивали уток и гусей. А Тэбко за песца получил двустволку. Но Хосейка не охотник. Даже не рыбак. В одной книге она читала про вруна. Похож на него Хосейка. Врун рассказывал, как на охоте он одним выстрелом нанизывал на шомпол всю стаю диких уток. Хосейка еще не вырос, а уже рыбу запрягал в нарты. А вырастет - станет самым большим вруном!

Оглянулась Нярвей, а Хосейки и след простыл. Она могла его догнать, но не захотела. Решила свою гордость показать. Она еще не совсем с ним помирилась. А только наполовину. Обидел он ее в школе. Каникулам был не рад! Пусть Хосейка вдоль ручья побегает. Она остановит ребят около озер. Накричит на них. Начнет пугать Марией Ивановной. Почему они забыли, что сейчас нельзя охотиться?

Хосейка прибежал к знакомому ручью и удивился. Между камнями прыгала узкая струйка воды, как ременный тынзей. Он помнил, что еще недавно вода шла вровень с берегами, сердито перекатывая огромные валуны. Он долго искал тогда брод. Переходил на правый берег по мокрым камням через пенистый бурный поток, рискуя быть смытым.

Мальчик быстро оказался на правом берегу. Остановился и стал прислушиваться.

Собаки лаяли уже недалеко от озер. "Кажется, болтушка Нярвей оказалась права, - неожиданно подумал он. - Лисенок пробежал к озерам. Но почему он забыл о ручье? Почему забыл о песцовой норе? Выбежит на Есямэту - попадет под выстрел. Не пропустят его ни Сероко, ни Тэбко. Есямэте тяжело бегать, но стрелять он умеет, бьет навскидку. Редко мажет и Тэбко. Правый ствол у его ружья - получок, левый - чок. Если с первого выстрела не убьет, вторым доберет!"

Точно нарисовав картину, что произойдет, если лисенок выскочит на охотников, Хосейка еще больше разволновался. Ему некогда было особенно раздумывать. Надо было мчаться наперерез собакам, отбить лисенка. Он понесся вверх по ручью, чтобы быть ближе к озерам. Это был единственный выход при создавшемся положении.

Собаки окончательно выстроились. Это мальчик понял по их злобным голосам. Громче всех, с подвывом лаяла большая рыжая собака. Она была самой вязкой в собачьей стае и редко отпускала зайцев и песцов, когда охотилась в тундре.

Хосейка представил, как трудно приходится лисенку. Единственное для него спасение - чаще менять направление и резко разворачиваться. Если он будет бежать по прямой, рыжая собака его догонит!

Громкий выстрел прогремел в тишине, раскатываясь эхом.

Хосейка растерянно заморгал глазами. Он старался не думать, что выстрел охотника все решил. Скупые слезы покатились по его щекам. "Эх ты, Замарайка, Замарайка! Неужели отбегался?"

Мальчик не знал, что предпринять.

Притихшая на минуту собачья свора быстро оправилась после ружейного выстрела. Снова бросилась вдогонку за зверем с громким лаем. Но рыжая собака отстала. Впереди стаи летела новая, заливаясь звонким лаем.

Хосейка улыбнулся от радости. Стал прыгать, хлопая себя руками по малице. "Молодец, Замарайка, молодец! Обманул охотников!"

Далекий лисенок с рыжими пятнами, которого он давно назвал Замарайкой, стал ему роднее и ближе. Сейчас он волновался и переживал за каждый его прыжок, бросок в сторону, стараясь представить погоню. Силы были неравны. Лисенок рано или поздно должен был устать, споткнуться. Если его до этого не достанут собаки, могут убить мальчишки - Есямэта, Сероко и Тэбко.

Хосейке стало мучительно стыдно, что он ничем не мог помочь лисенку и прибежал к ручью. Надо было послушаться Нярвей: он бы давно уже отпугнул собак и остановил ребят.

Неожиданно стая повернула и помчалась к ручью. Хосейка снова радостно заулыбался. Не было уже никакого сомнения, что лисенок мчался изо всех сил к спасительной песцовой норе.

"Нярвей, а я прав, а я прав!" - обрадовался Хосейка.

Голоса собак стремительно приближались. Снова рыжая собака заняла первое место, о чем сообщал ее раскатистый, грубый голос.

Хосейка слышал уже тяжелое дыхание собак, шлепанье лап по лужам. Он внимательно приглядывался, стараясь увидеть маленького лисенка.

Но собаки резко отвернули от ручья. Наверное, в последний момент Замарайка прыгнул в сторону.

Стая, не отрываясь от зверька, убегала все дальше и дальше к озерам.

Мальчик не мог понять, почему лисенок принял такое решение. Самое главное, что Замарайка еще не сдался. "Только бы выдержал, только бы выдержал!" - озабоченно и страстно шептал Хосейка. Он хотел верить, что Замарайка вырвется из круга, помчится к норе.

Собаки то оказывались у ручья, то снова стремительно уносились вдаль.

Вдруг Хосейка услышал, как в ручье загремела галька. Потом он услышал прерывистое дыхание бегущего.

Размахивая руками, к камню во всю прыть летел Есямэта. Хосейка не мог не удивиться его охотничьей сообразительности. Толстяк быстро огляделся и лег с ружьем напротив лаза в нору.

Хосейка не знал, что ему делать. Пока Есямэта не видел его, надо было принимать решение.

Неожиданно перед норой оказался лисенок. Хосейка заметил узенькую мордочку, стоящие черные ушки. Рыжие пятна на шубе и лапах ярко выделялись. Мальчик отметил, что лисенок успел подрасти. Хвост опушился и стал толстым.