Человек-окно

Хулио Перейра был близок Домингесу не только родственными увлечениями и наклонностями -- дух перейровского пожирания исторических книг сильно напоминал Домингесу его заоконные медитации. Можно сказать, Хулио Перейра тоже смотрел в окно -- этим окном ему служил колодец Времени. Там он видел образы, искаженные неспокойным сознанием до полной неузнаваемости. Он тоже жил для аналога домингесовского мира-вне... Домингес завидовал Перейре -- он еще не достиг такой отрешенности и самозабвенности, как его идейный друг.

Историософическая дружба длилась полгода -- скорей, это была не дружба, а товарищество двух мистиков, принадлежащих к одному монашескому ордену. Обет безбрачия (и одновременно духовного братства) первым нарушил Домингес -нарушил не по своей вине. Святая дева обернулась отвратительно-вещественной ведьмой и тем разрушила башню из слоновой кости. Обломки изранили кишечник и душу Домингеса. Когда он пришел на занятия, его настигла фатальная новость: перед соблазном не устоял и брат-Хулио. Хулио Перейра пал в сексуальном сражении последним: он был самым некрасивым и худосочным из старшеклассников. Когда все испробовали запретного плода, Хулио Перейра страдал в презираемом абсолютном меньшинстве. Видимо, Исабель-Клио не выдержала бегства Домингеса -это бегство только разожгло в ней желание...

На следующий день после бегства Домингеса Исабель-Клио обратила свой чувственный и призывный взгляд на замершего Хулио. Она решила испробовать то, что еще оставалось девственно нетронутым, и оттого нестерпимо сладостным. Хулио, будучи уверенным во вчерашней победе Домингеса на половом фронте, капитулировал. Его напряженность не выдержала тесноты телесно-рассудочных рамок и вышла из берегов. Исабель-Клио настолько забылась, что оставила дверь методической комнаты незапертой. Директор школы дон Фернандес, отставной военный, примерный семьянин, отец пятерых детей, муж старой непорочной особы, ревностный католик и поклонник иезуитской педагогики, делая обход школьного здания (он всегда по вечерам делал обход, проверяя заперты ли все учебные кабинеты) обнаружил страшную (страшную, естественно, для него) картину. Ученик Хулио Перейра со спущенными штанами лежал на учительском столе, свесив бледные ноги будто бы в глубоком беспамятстве. Совершенно голая дона Исабель стояла на коленях, опираясь на стул. Рот ее сжимал детородный орган Хулио Перейры. Второй рукой (первая вплотную занималась детородным органом Хулио Перейры) она засовывала некий, неизвестный господину директору, предмет в свой задний проход. К зрительному потрясению господина директора добавилось и обонятельное: ему в нос ударила смесь никотина, пота и мужского семени. Для дона Фернандеса это было светопреставлением, картиной Иеранимуса Босха и проекцией дантевского "Ада" на добропорядочную реальность муниципальной школы. Господин директор подпрыгнул, схватился за лысину и взвыл так, что школьные сторожа и дорожный полицейский, бывший в тот момент у ближайшего перекрестка, сломя голову помчались в главный корпус школы. От директорского рева (дон Фернандес был невменяем: он орал, стонал и рыдал одновременно) учительница истории рухнула со стула на пол, при этом повредила себе задний проход неизвестным предметом и потеряла сознание...

Трем сторожам, полицейскому и нескольким зевакам, примчавшимся на директорский зов, представилась следующая картина: красный и растерзанный (видимо, школьный директор пытался только расстегнуть воротник и распустить галстук -- но у него получилось чуть больше, чем требовалось) дон Фернандес, шевеля мокрыми губами, пытается вытащить неизвестный предмет из окровавленного ануса бесчувственной преподавательницы, придерживая (сжимая?) ее за грудь, а на столе лежит бледный старшеклассник с вертикально стоящим мокрым детородным органом. Полицейский после секундного замешательства рьяно приступил к своим прямым обязанностям: он схватил директора за ноги и попытался его оторвать от бесчувственной учительницы. Сразу ему это не удалось -- дон Фернандес крепко держался за неизвестный предмет. Тогда сторожа с готовностью схватили господина директора и выдрали его вместе с этим самым неизвестным предметом. Но дон Фернандес упорно не желал расставаться с ним и шевелил мокрыми губами -- у него временно отнялся голос и он не мог говорить. К изрядной толпе, собравшейся у школы, сторожа вынесли господина директора на руках. Дон Фернандес бешено ворочал глазами и потрясал, словно это был флаг победы, окровавленным неизвестным предметом. Толпа превратно поняла господина директора -- его увезли в участок: до последней минуты дон Фернандес не расставался с неизвестным ему предметом, словно бы страстно желая сохранить эту важнейшую улику преступления. Голую дону Исабель увезли на "скорой". На той же "скорой" увезли и беспомощного Хулио Перейру Молину (причиной его беспомощности было большое количество эякуляций -- точное число эякуляций расследование установить не смогло)...

Когда Домингес, оправившийся от "острого пищевого отравления", вышел на занятия, исполняющим обязанности школьного директора был преподаватель физической культуры, учителя истории замещала некая блеклая маловыразительная личность с неопределенной половой принадлежностью, а Хулио Перейра находился в домашнем уюте и еще излечивался от "жестокого неоднократного изнасилования".

Дон Фернандес был осужден -- доказать свою невиновность он так и не смог. Общегородской суд присудил бывшему директору школы строгое наказание: десять лет тюремного заключения общего режима. Ему инкриминировалось злоупотребление властью, сексуальные домогательства к подчиненным, изнасилование Исабель Маргариты Плахесс с тяжкими телесными повреждениями, совращение малолетних, лжесвидетельство (дон Фернандес упорно сваливал вину на Исабель Маргариту Плахесс, пребывающую на протяжении всего расследования в полубеспамятном состоянии) и расхищение общественного имущества (один из сторожей, после того как начались бесконечные проверки квартальной школы, списал расхищенные им самим писчую бумагу и канцелярские принадлежности на бедного директора). Это была гражданская смерть Фернандеса Камарраньи. Это было крушение карьеры, общественного статуса, личной жизни и привычного образа жизни Фернандеса Камарраньи. Родители еще семерых учеников подали на него в суд, подозревая в неоднократных сексуальных домогательствах к своим чадам -- негодующие родители определили причину заметной распущенности своих оболтусов в педофильских наклонностях дона Фернандеса. Один из детей и вправду был совращен, но не директором, а ночным сторожем. Путаный лепет перепуганного насмерть существа родители отнесли в адрес безнравственного директора, но доказать ничего не смогли -- бывший директор избежал пожизненного заключения. На суде дон Фернандес безмолвствовал и был тих как агнец, настолько картина происходящего была для него ирреальной и фантасмагорической. Судьи сочли молчание бывшего директора признанием вины и смягчились -- до дня суда бывший директор с остервенением отвергал все обвинения и улики, тем доводя себя порой до умопомешательства. Так, глубоко страдающий бывший директор в моменты наиболее мучительных переживаний кричал, что он никогда не был директором школы и никогда не знал преподавательницу истории в старших классах Исабель Маргариту Плахесс. Бедный дон Фернандес имел в виду совсем другое, нежели следователи. Он хотел сказать, что подобные события показали всю ничтожность той роли, которую он как директор играл в жизни подведомственной ему школы. Он совершенно не знал греховной сущности Исабель Маргариты Плахесс... Но откуда было знать это следователям? Кстати, неизвестный предмет пропал в ходе следствия -- видимо, кто-то из женской половины следователей заинтересовался его назначением.

Супруга дона Фернандеса -- обычно безропотное и безгласное существо -возненавидела лицемера, ханжу и педофила дона Фернандеса и подала на развод. Обычно непреклонный к подобным вещам, муниципальный епископ дал свое согласие -- и брак Лучии Августы Марии дель Хомедос-и-Паччос (так звали жену бывшего директора) и Фернандеса Камарраньи был расторгнут с согласия Церкви. Лучия Августа с пятью сыновьями (все они получили фамилию матери) переехала в восточный район города и вскоре вышла замуж за отставного полицейского.