Горящий Эдем

– Молли Кевалу считает, что говорит с Пеле, но это же считает половина женщин, которые лежат в больнице Хило со старческим слабоумием.

– Но…

Пол остановил ее тем же повелительным жестом, что и его дядя:

– Элинор, вы слышали, что нельзя брать с вулкана ни одного камня, чтобы не разгневать Пеле?

– Конечно. Об этом знают все туристы. Богиня не любит, когда крадут ее лаву.

– Поэтому каждый год национальный парк завозит тонны камней – в основном из Японии. Четыре раза в год эти камни привозят на грузовиках к вулкану и оставляют там с подношением…, обычно это бутылка джина.

– Ну и что?

– А то, что нет такого поверья и нет табу.

– Капу, – поправил дядя Леопольд.

– Я проследил происхождение этого суеверия в одной из своих статей, – продолжал Пол Кукали. – «Древнее табу» было придумано в 50-х годах водителем автобуса, которому надоело выгребать из салона пыль и лавовую крошку.

Элинор рассмеялась, чувствуя, как у нее желудке переливается «железное дно».

– Это правда?

– Сущая правда, – сказал Пол.

Она так же сокрушенно махнула рукой.

– А при чем тут Молли Кевалу?

– Тоже легенда, ни на чем не основанная. В принципе любая старуха на Гавайях можно решить, что общается с Пеле. Никаких подтверждений этому нет.

– Где она живет? – спросила Элинор.

– В Кау. В пещере на лавовом поле, далеко от дорог. Эту местность раньше называли Кахау-комо, потому что там растут только два дерева хау.

– «Хау»? Это железное дерево? Леонард продолжал:

– Пещера Молли Кевалу находится рядом с большим камнем, который древние называли Хопоэ. Он стоит на таком маленьком основании, что даже ветер может качать его. Потому его и назвали Хопоэ – в честь знаменитого танцора из Пуны, который учил танцам Хииаку, младшую сестру Пеле. – Он помолчал, потом закончил:

– Камень рухнул, когда Пеле разгневалась на людей в 1866 году.

Элинор взяла стариков за руки, и они удивленно взглянули на нее из-за своих бокалов.

– Вы освободили этих демонов. Неужели нет силы, способной опять отправить их в подземное царство?

Безнадежный взгляд обоих был достаточно красноречивым ответом. Старуха по-прежнему молчала.

Пол поглядел на часы.

– Пора возвращаться. – Он одним глотком опорожнил свой бокал. – Может, лава уже добралась до джипа.

Элинор пожала плечами:

– Он все равно прокатный. – Выходя, она кивнула молчаливой старухе, удивленная, что ни Пол, ни другие как бы не замечают ее присутствия.

Пейзаж снаружи был таким же сюрреалистическим. Дым теперь струился быстрее, гонимый ветром с юга. От океана ясно слышалось шипение выкипающей при столкновении с лавой воды.

– Капуна, – сказал Пол, – лава движется быстро. Уже эвакуированы все селения отсюда до Мауна-Пеле. Может, вы поедете с нами?

Леонард Камакави покачал головой, Леопольд Камакави рассмеялся, и оба вернулись в свой трейлер.

На обратном пути лавовый поток показался им еще более зыбким и опасным. Элинор засомневалась, удастся ли его пересечь, но все случилось быстрее, чем она дала своим страхам волю. Дерево возле джипа уже горело, но сама машина была невредима.

– Нам нужно поговорить, – сказал Пол, когда они достигли шоссе № 11 и повернули на север. Полуденный свет отпечатал их тень на черной лавовой гряде справа от них. Дым здесь был еще гуще, а запах серы – сильнее.

– Хорошо, – сказала она.

– Марк Твен никогда не писал о том, как Идущие в Ночь построили хеиау на том месте, где сейчас находится Мауна-Пеле. Мы…, кахуны знают об этом из преданий. Вы узнали откуда-то еще.

Элинор попыталась сменить тему:

– Вы полноправный кахуна. Пол? Куратор печально улыбнулся. «Совсем как дядя Леонард», – подумала Элинор.

– Я никогда не стану настоящим кахуной. Мое западное образование лишило меня необходимой для этого веры. Мои глаза хаоле затуманены рационализмом.

– Но вы верите в то, что ваши дяди и другие сделали с Мауна-Пеле?

Пол в упор посмотрел на нее:

– Я видел пса… Ку…, с рукой его жертвы. Я видел и другие вещи.

Элинор не стала спрашивать о других вещах. Вместо этого она спросила:

– Так как насчет вертолетной экскурсии? Он просиял:

– Вы еще хотите?

– Конечно.

– Мой друг приземлится в Мауна-Пеле через несколько часов…, перед закатом. Если, конечно, к тому времени курорт не эвакуируют или его не зальет лавой. Еще просьбы будут?

– Скажите, кто та старушка? – спросила она, когда они подъехали к воротам Мауна-Пеле. Дыма здесь почти не было; с юга дул теплый сладковатый ветерок.

– Какая старушка? Вы имеете в виду Молли Кевалу?

Сторож узнал их и приветственно махнул рукой. Они поехали дальше через черные поля аха. До берега было не больше двух миль, но и он, и курорт тонули в дыму.

– Нет, – сказала она. – Та старушка в трейлере.

Пол странно посмотрел на нее:

– Какая старушка? Там больше никого не было.

– Мы их раздели, – сказал Байрон Трамбо. – И что дальше?

Уилл Брайент поморщился от такой вульгарности.

– Мистер Сато беспокоится о Санни.

– Черт, – сказал Трамбо. При всем идиотизме ситуации переговоры шли по плану. В три часа, после ленча на открытом ланаи седьмого этажа, сопровождаемого хулой в исполнении пяти профессиональных танцовщиц, выписанных с Оаху, стороны перешли к торгам. В 16.15 они сошлись на сумме 312 миллионов и начали готовить соглашение. Сато привез с собой целый взвод юристов; у Трамбо их было восемь, но он никого не привез, свалив все на верного Брайента. У него был диплом юриста, как и у Бобби Танаки, и эти двое целый час обсуждали условия сделки. В 17.30 готовые документы лежали на столе красного дерева в президентских апартаментах.

Но Хироси Сато беспокоился о Санни Такахаси.

– Черт, – сказал Трамбо уже в двадцатый раз за час. – Фредриксон так ничего и не нашел?

– Ничего. – Уилл Брайент продолжал перечитывать документ, превращавший курорт Мауна-Пеле в японский гольф-клуб. Связанные в хвост волосы и очки-«черепашки» делали его похожим на прилежного студента. Из образа выбивался только костюм от Донны Каран стоимостью три тысячи долларов.

– А что с Бриггсом?

– Неизвестно.

– А с Диллоном?

– Пока неизвестно.

– Ты говорил с Бики об отъезде?

– Нет. Она купается.

– А Майя?

– Все еще хочет остаться.

– Кэтлин?

– Она и мистер Кестлер звонили в Нью-Йорк. Похоже, они еще надеются вынудить вас согласиться на их условия. Два раза она пыталась пробиться к Сато, но охрана ее не пустила.

Трамбо лег на диван, задрав ноги в тапочках на пуфик.

– Боже, как я устал!

Уилл Брайент кивнул, продолжая перелистывать страницы контракта.

– Вы уверены в том, что платежи Сато должны проходить через нашу компанию «Майами энтертэйнмент»?

– Да. Так будет легче избавиться от налогов. На компании куча долгов, под шумок мы ее ликвидируем и вместе с ней загоним два казино. Это даст достаточно денег, чтобы войти в синдикат спутниковой связи и профинансировать сделку с Эллисоном.

Брайент кивнул:

– Это должно сработать.

– Это сработает. – Трамбо сел. – Как думаешь, Хироси не купится на историю, что Санни всю ночь развлекался с девочками, а сейчас где-нибудь отмокает?

Брайент положил контракт на кофейный столик.

– Санни любит развлекаться. Но после этого всегда приходит на работу вовремя. Боюсь, мистер Сато вам не поверит.

– Бобби прослушивал разговоры? – В номерах японцев были установлены подслушивающие устройства. Все разговоры записывались на магнитофон, а потом их прослушивал Бобби Танака, знающий язык.

– Он говорит, что мистер Мацукава против сделки.

– Старый пердун! Лучше бы эта штука сцапала его, а не Санни.

– Зато Инадзу Оно «за». А он ближайший друг и советник мистера Сато. Трамбо закрыл глаза.

– За четыре миллиона этот ублюдок Оно мог бы уговаривать и получше. Наверное, Сато обещал ему порядочный кусок курорта, если он будет торговаться до последнего.