Страница 58 из 195
- Багадыр!* Багадыр! Багадыр!
_______________
* Богатырь (татар.).
Кмициц тем временем надел на голову колпак Субагази-бея и выхватил из-за пояса зеленый пернач, который нарочно заткнул за пояс сзади, за спиной.
- Взгляни сюда, раб! - сказал он. - И сюда!
- Аллах! - в ужасе воскликнул Улан.
- И сюда! - прибавил Кмициц, вынимая из кармана шнур.
Но Акба-Улан уже лежал у его ног и бил челом.
Спустя час татары длинной вереницей тянулись по дороге, ведущей из Львова к Великим Очам, а Кмициц на чудном игренем коне, подаренном ему королем, обегал весь отряд, как овчарка обегает отару овец. Со страхом и удивлением смотрел Акба-Улан на молодого рыцаря.
В воителях татары хорошо разбирались, с первого же взгляда они поняли, что под водительством этого молодца немало прольют крови и немалую захватят добычу, и шли охотно, с песнями и музыкой.
А у Кмицица ретивое взыграло, когда окинул он взором этих людей, что казались лесными зверями в своих вывороченных наизнанку тулупах и верблюжьих кафтанах. В лад с конским бегом покачивалась волна диких голов, а он считал эти головы и размышлял о том, что же можно будет, предпринять с такой силой.
"Отряд особенный, - думал он, - словно бы волчью стаю ведешь; но с этими волками всю Речь Посполитую можно пройти и всю Пруссию потоптать копытом. Погоди же, князь Богуслав!"
Обуяли тут его хвастливые мысли, ибо великий он был охотник похвастать.
"Не обидел меня бог умишком, - говорил он себе. - Вчера было у меня всего двое Кемличей, а нынче сотни скачут за мной. Ты мне только дай пуститься в пляс, - тысяча, а то и две будут у меня таких разбойников, что их и старые товарищи не постыдились бы. Погоди же, князь Богуслав! Однако через минуту он прибавил для успокоения совести: - К тому же отчизне и королю сослужу я немалую службу!"
И он совсем развеселился. Очень его потешало, что при виде его войска шляхта, евреи, мужики, даже порядочные кучки ополченцев в первую минуту не могли скрыть своего ужаса. А тут еще на улице таяло, и сырой туман стоял в воздухе. То и дело какой-нибудь путник, подъехав поближе к отряду и заметив внезапно, кто надвигается на него из мглы, вскрикивал:
- Слово стало плотью!
- Господи Иисусе Христе! Мать пресвятая богородица!
- Татары! Орда!
Однако татары спокойно проезжали мимо бричек, груженых телег, табунов и путников. Не так бы все это было, когда бы позволил начальник; но самовольничать они не смели, потому что в минуту отъезда собственными глазами видели, как сам Акба-Улан держал начальнику стремя.
Между тем и Львов уж растаял в туманной дали. Татары перестали петь, и отряд медленно подвигался вперед в облаках пара, поднимавшегося от лошадей. Вдруг позади послышался конский топот.
Через минуту показались два всадника. Один из них был Володыёвский, другой - арендатор из Вонсоши. Оба они, минуя отряд, скакали прямо к Кмицицу.
- Стой! Стой! - кричал маленький рыцарь.
Кмициц придержал коня.
- Это ты, пан Михал?
Володыёвский тоже осадил коня.
- Здорово! - сказал он. - Письма от короля! Одно тебе, другое витебскому воеводе.
- Да я ведь не к пану Сапеге, я к пану Чарнецкому еду.
- А ты сперва прочитай письмо!
Кмициц взломал печать и стал читать:
"От гонца, что прибыл сейчас от пана витебского воеводы, узнали мы, что пан воевода не может идти в Малую Польшу и вновь принужден воротиться в Подлясье по той причине, что князь Богуслав не остается при шведском короле, а с великою силой замыслил ударить на Тыкоцин и пана Сапегу. Magna pars* своих сил пан Сапега принужден держать в гарнизонах, а посему повелеваем тебе идти со своим татарским отрядом на помощь пану воеводе. Понеже отвечает сие и твоему желанию, нет нужды нам приказывать тебе торопиться. Другое письмо вручишь пану воеводе; в нем поручаю я верного нашего слугу пана Бабинича милости воеводы, но прежде всего покровительству всевышнего. Ян Казимир, король".
_______________
* Большую часть (лат.).
- О, боже! О, боже! - воскликнул Кмициц. - Какая добрая весть! Право, не знаю, как и благодарить мне за нее короля и тебя, пан Михал!
- Я сам вызвался поехать, - сказал маленький рыцарь. - Видел я, как ты мучаешься, и жаль мне стало тебя, да и хотел я, чтобы письма наверняка попали в твои руки.
Когда же прискакал гонец?
- Мы у короля на обеде были, я, оба Скшетуские, пан Харламп и пан Заглоба. Ты и представить себе не можешь, что вытворял за обедом пан Заглоба, как расписывал беспомощность Сапеги и свои собственные заслуги. Король хохотал до слез, а оба гетмана прямо катались со смеху. И вдруг вошел слуга с письмом, король тотчас на него крикнул: "Поди прочь, может, это худые вести, не порти мне удовольствия!" Но как узнал, что гонец от пана Сапеги, тотчас стал читать письмо. Вести и впрямь оказались худые, подтвердился слух, который давно уж носился: курфюрст нарушил все присяги и окончательно соединился с шведским королем против законного монарха.
- Вот еще один враг, точно и без того было их мало! - воскликнул Кмициц. И сложил молитвенно руки. - Великий боже! Коли пан Сапега на одну только неделю отпустит меня в Пруссию, к курфюрсту, и явишь ты мне свою милость, до десятого колена будут поминать пруссаки меня и моих татар!
- Может статься, вы туда и поедете, - сказал пан Михал, - но сперва придется вам бить Богуслава, - ведь ему после измены курфюрста дали людей и позволили выступить в поход в Подлясье.
- Стало быть, встретимся мы с ним, как бог на небе, встретимся! сверкая очами, говорил Кмициц. - Да когда бы ты привез мне грамоту, что назначен я виленским воеводой, и то бы больше меня не обрадовал!
- Король тоже сразу вскричал: "Вот и поход для Ендрека готов, теперь довольна будет его душенька!" Он слугу хотел послать вдогонку, но я говорю ему: сам, мол, поеду, вот и прощусь еще с ним.
Кмициц перегнулся на коне и схватил маленького рыцаря в объятия.
- Родной брат столько бы для меня не сделал! Дай бог как-нибудь отблагодарить тебя!
- Ну-ну! Я ведь хотел тебя расстрелять!
- А я лучшего и не заслуживал. И толковать не стоит! Да пусть меня в первой же битве зарубят, коль среди всех рыцарей я люблю кого-нибудь больше тебя!