Дети хлебных времен

К вечеру их приютило племя пургов. Низкорослые, с плоской грудной клеткой, эти существа справедливо считались лучшими лазутчиками и пластунами. По слухам, многие из них умудрялись путешествовать даже через Ущелье Вихрей – место, куда не совались ни тараки, ни цефалы. Кое-кто называл их за маленький рост карликами, а в центральных Пещерах пургов откровенно недолюбливали, причисляя к племенам второго сорта.

Так или иначе, но Согомака здесь знали, а потому участников похода приняли довольно радушно, выделив под жилье просторный шатер, поделившись ямусовой похлебкой и свежим грибным сбором. К измученному Айзису был вызван местный лекарь кудесник, и после длительной операции, сморщенный старикашка убедил проводника, что оставить раненого здесь будет самым разумным решением. Кроме того, словоохотливый карлик нагрузил их ворохом советов насчет приправ, повязок и примочек, а местный пластун по имени Нор разъяснил, что идти в обход Ревуна более чем нецелесообразно. По его словам, уже более сотни сезонов назад, с гор сошел грязевой поток, образовав довольно удобный сквозной проход. Таким образом, получив возможность напрямую одолеть главный хребет, тараки существенно экономили силы и время. Выслушав столь ценный совет, Согомак лишний раз похвалил себя за то, что догадался свернуть в эту сторону, навестив малорослых пургов.

Чуть позже они уже размещались в раскинутом на краю селения шатре. Туго натянутая ткань не вызвала у Согомака особого удивления, зато его спутники столкнулись с подобным «чудом» впервые.

– Я и не знал, что они умеют делать такие штуковины. – Гунт с удовольствием ощупывал эластичный полог шатра.

– Что ты хочешь! Карлики – они и есть карлики. – Поддакнул Кревет.

– Главное – снаружи ничего не видно. Маскировка – лучше не придумаешь!

– Между прочим, этот их шарлатан сказал мне, что Айзису потом протез состряпают. – Сообщил Кайсан. – Я сначала не поверил, – наши-то все на костылях канделяют, – а потом прошелся по улочке и встретил одного. Хромает себе на искусственной ноженьке и улыбается от уха до уха! Я за ним специально пристроился, протез изучал. Ну, думаю, мастаки! Этак можно ведь все конечности себе на искусственные заменить. И плевать потом на цефалов!

– Да уж, тут они мастера, ничего не скажешь… Слышь, Согомак, а у нас почему таких вещиц не делают?

Проводник растерянно дернул себя за ус.

– Откуда же мне знать? Может, не умеем, а может, просто ленимся.

– Конечно, ленимся. Захотели бы, – давно сделали!

– Такое уж мы племя. Еще древние, помнится, говорили: загадочна душа тарака, как ямуса заветный плод…

– Тут ты прав, загадок у нас хватает. Вроде и здоровые, и неглупые, а вечно впотьмах и в пещерах.

– Не-е, братцы!.. Я бы от такого шатра не отказался. – Кайсан причмокнул языком. – Это же полная свобода передвижений! Запахов не пропускает, от Вихрей маскирует, опять же – тепло и уют!

– А я вот чего не понимаю. Лучшее время для нас ночь, так? А для Вихрей – день. Но ведь неясно, почему? Они что, тоже спят по ночам? То есть, это я о Вихрях?

– Как же они могут спать? Они ведь не живые.

– А Умник говорил – живые.

– Он сам теперь неживой – твой Умник…

Беана, прикорнув возле проводника, положила ладонь на его грудь. Ее руку он накрыл своей. Глядя в матерчатый потолок, они видели разгорающуюся Матану. Диск ее проступал мутно и временами чуть помаргивал. На желтоватой поверхности отчетливо проступали пятнышки и прожилки. Те самые каналы, о которых судачили в позапрошлый ночлег. Правда, на Слепце просто так их не рассмотришь, а вот на Матане запросто.

Слушая вполуха сотоварищей, Согомак лениво думал о себе и о пургах, о том, что когда-нибудь он все-таки наберется храбрости и выйдет во Внешний Мир. Матану видели все, а вот настоящее Светило доводилось узреть немногим. Кое-кто в существание Светила не верил вовсе, а вот он сомневался. Что-то ведь согревает эти миры, наполняет их зыбким колеблющимся светом.

– О чем ты думаешь? – Шепнула Беана.

– О завтрашнем дне.

– Всего-навсего? А о нас с тобой?

– О нас с тобой я подумаю по возвращении. – Согомак чуть помолчал. – Мне нельзя расслабляться, понимаешь? Завтра мы доберемся до Мерзлоты и пойдем назад нагруженные продуктами. Дорога станет опаснее.

Беана прижалась теснее.

– А я вот вдруг подумала, что, наверное, могла бы бродить с тобой вечно. Ночью и днем по городам и деревням. Ты не представляешь, как надоели мне эти Пещеры.

– Отчего же, представляю, – он погладил ее по щеке, невольно улыбнулся. Похоже, малышка тоже потихоньку заражалась ветром странствий.

– Мы будем скитаться по горам и долинам, знакомиться с самыми разными племенами. Ночевать будем под открытым небом или в шатрах, а где-нибудь на берегу озера у нас будет теплая уютная хижина. И даже не хижина, а дворец. Зимой мы будет возвращаться туда и ждать тепла, а летом путешествовать. Ты хотел бы жить во дворце?

Согомак с трудом удержался от усмешки. Да, Беана безусловно приболела. И возможно, вирус того стоил. Во всяком случае сам он подхватил скитальческую болезнь давным-давно. Случай был абсолютно безнадежным, и о том, чтобы вылечиться, осев в каком-нибудь чудном захолустье, не могло быть и речи. Хотя, кто знает, через определенное время все могло самым чудным перемениться. И если сейчас о подобных вещах думалось как-то отстраненно, то когда-нибудь Согомак и впрямь мог возмечтать об оседлости, о тишине, о незыблемости окружающего Пространства.

Перевернувшись на бок, он обнял Беану, успокоенно прикрыл глаза.

По утру шатер, отведенный для гостей, заходил ходуном. Пробуждающиеся спутники Согомака с непривычки бились головой о низенький потолок, вполголоса чертыхались.

Быстро перекусив и попрощавшись с Айзисом, группа отправилась в путь. Тот же плоскогрудый Нор вызвался проводить тараков почти до подножия Холодной Горы. На прощание вручил проводнику нацарапанную на костяной пластинке карту.

– Неужели твоя? – Согомак был растроган. – А сам-то как?

– Новую сделаю. Главная карта у меня здесь. – Нор улыбчиво постучал себя по голове. – В общем, как спуститесь с Мерзлоты, попадете на Ревун. Там ты был, так что все знаешь. А вот дальше надо спускаться в расщелину. Как раз по моему пунктиру. Вот тут и тут обозначения, – не обращай внимания, это могилы. Рядом – ядовитый пруд.

– Откуда знаешь, что ядовитый? Кто-то попил оттуда водички?

– Вроде того, – Нор кивнул. – Так что присматривай за своими… Ну, а проход откроется сразу после пруда. Будете поглядывать вправо, мимо не пройдете.

– Какие-то меры безопасности нужны?

– Да в общем – все как обычно. Конечно, двигаться под землей не слишком приятно, зато Вихрей можно не опасаться.

– А цефалы?

– Цефалов там нет, – Нор чуточку смутился. – То есть, раньше водились, а теперь сбежали.

Согомак пристально всмотрелся в простоватое лицо малорослого пурга.

– От чего они сбежали? Точнее – от кого?

– Калон, – пробормотал пург. – Он их разогнал.

– Что еще за зверь?

– Его мало кто видел. Придходит из темноты, в темноту и уходит. Но нашего брата он не трогает. Слишком большой. Там кое-где скелеты лежат. Цефалов. Думаю, это он их оприходовал. – Нор, оглянувшись, перешел на шепот. – Все считают, что проход из-за грязевого схода произошел, а мне кажется – тут явная работа калона. Я как-то проводил там разведку, решил прогуляться по тоннелям до конца…

– И что?

– Вышел на шахты.

– Шахты?

– Точно. Огромные норы, уходящие вертикально вниз. И глубина такая, что дна не чувствуешь. Я и кричал, и камни сбрасывал – никакого отзвука. Думаю, оттуда этот калон и поднялся.

Согомак присвистнул.

– Прямо чудовище из бездны!

– Чудовище-то чудовище, но мы для него слишком малы. – Нор не очень уверенно улыбнулся. – Я, конечно, не настаиваю, но этот путь проще и, как мне думается, безопаснее.

Проводник вновь взглянул на рукотворную карту. Пластун ничуть не преувеличивал. По всему выходило, что предлагаемая дорога была вдвое короче. Другое дело, что незнакомые территории Согомак недолюбливал, предпочитая посещать в одиночку. Тем не менее, пургам можно было верить. Во всяком случае до сих пор к советам этих отважных землепроходцев он прислушивался с большим вниманием.