Страница 6 из 530
Заметив (…) Аристиппа, входящего вместе с сицилийским тираном Дионисием, [Антисфен) сказал: «Аристипп, если бы ты довольствовался такой пищей, как я, то тебе не пришлось бы следовать по пятам за тираном». (…) Аристипп возразил: «А если бы ты мог запросто беседовать с тираном, то не довольствовался бы такой пищей».[103]
Дионисий дал ему [Аристиппу] денег, а Платону – книгу; в ответ на упреки Аристипп сказал: «Значит, мне нужнее деньги, а Платону – книга».[104]
Право же, щедрость никогда не разорит Дионисия [правителя Сиракуз]: нам, которые просят много, он дает мало, а Платону, который ничего не берет, – много.[105]
Когда преподавание принесло ему [Аристиппу] много денег, Сократ спросил его: «За что тебе так много?» А он ответил: «За то же, за что тебе так мало».[106]
Однажды Аристипп плыл на корабле; захваченный бурей, он сильно перепугался. Один из спутников спросил его: «И ты, Аристипп, трусишь, как все?» А он: «И с полным правом: вас эта опасность заставляет тревожиться за вашу бедственную жизнь, а меня – за мою блаженную».[107]
Как съедающие очень много не бывают здоровы более, нежели употребляющие в пищу самое необходимое, так и истинно ученые бывают не те, которые читают многое, но те, которые читают полезное.
Много пить и не быть пьяным свойственно и мулу.
Если бы роскошь была дурна, ее не было бы на пирах у богов.
Лучше быть нищим, чем невеждой: если первый лишен денег, то второй лишен образа человеческого.
Твое право – ругаться, мое право – не слушать.
Разве не все равно, занять ли такой дом, в котором жили многие, или такой, в котором никто не жил? И не все ли равно, плыть на корабле, где уже плавали тысячи людей, или где еще никто не плавал? Вот так же все равно, жить ли с женщиной, которую уже знавали многие, или с такой, которую никто не трогал.
Лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им.
Детей надо учить тому, что пригодится им, когда они вырастут.
Аристотель
(384—322 гг. до н.э.)
ученик Платона, воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, из Стагиры (п-ов Халкидика)
Об избрании [на государственные посты] всегда хлопочут не столько порядочные, сколько случайные.[108]
Добродетель (…) есть некая середина между противоположными страстями. (…) Оттого и трудно быть достойным человеком, ведь в любом деле трудно держаться середины.[109]
Человек с чувством юмора – это и тот, кто умеет отпустить меткую шутку, и тот, кто переносит насмешки.[110]
Бог выше всякой добродетели, и не добродетелью определяется его достоинство, потому что в таком случае добродетель будет выше бога.[111]
Вопреки мнению некоторых, не разум – начало и руководитель добродетели, а, скорее, движения чувств.[112]
Самому любить лучше, чем быть любимым: любить – это некое действие, доставляющее наслаждение, и благо, а быть любимым не вызывает в предмете любви никакой деятельности. (…) Тем не менее люди из честолюбия предпочитают быть любимцами, а не сами любить, поскольку быть любимцем связано с каким-то превосходством.[113]
Дурной (…) [человек] никогда не бывает себе другом, он всегда во вражде с самим собой.[114]
Почему отец любит сына сильнее, чем сын отца? (…) Потому что сын – его создание. (…) Все бывают благосклонны к тому, что они сами создали.[115]
Узнать самого себя – это и самое трудное, (…) и самое радостное, (…) но самих себя своими силами мы не можем видеть (…); при желании видеть свое лицо мы смотримся в зеркало (…), при желании познать самих себя мы можем познать себя, глядя на друга. Ведь друг, как мы говорим, это «второе я». (…) Знать себя невозможно без помощи друга.[116]
Ярость выводит человека из себя. Вот почему и поведение кабанов имеет вид смелости, хотя это и не настоящая смелость.[117]
Имеющие опыт преуспевают больше, нежели те, кто обладает отвлеченным знанием.[118]
Опыт есть знание единичного, а искусство – знание общего.[119]
Признак знатока – способность научить.[120]
Владеющие искусством способны научить, а имеющие опыт не способны.[121]
В поэтическом произведении предпочтительнее вероятное невозможное, чем невероятное, хотя и возможное.
Одни [искусства] – для удовлетворения необходимых потребностей, другие – для времяпрепровождения; изобретателей последних мы всегда считаем более мудрыми, нежели изобретателей первых, так как их знания были обращены не на получение выгоды.[122]
Мудрость (…) занимается причинами и началами.[123]
Более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин.[124]
Удивление побуждает людей философствовать.[125]
Знание о чем бы то ни было есть знание общего.[126]
Для счастья (…) нужна и полнота добродетели, и полнота жизни.[127]
Может быть, (…) вообще никого не следует считать счастливым, покуда он жив (…)? Если в самом деле признать такое, то не будет ли человек счастлив лишь тогда, когда он умер?[128]
103
«Латинская грамматика», VI
104
Диоген Лаэртский, II, 69
105
Плутарх. «Дион», 19
106
Диоген Лаэртский, II, 80
107
Элиан. «Пестрые рассказы», IX, 20
108
«Афинская полития», 27, 4
109
«Большая этика», I, 9, 1193а
110
«Большая этика», I, 9, 1193а
111
«Большая этика», II, 5, 1200b
112
«Большая этика», II, 7, 1206b
113
«Большая этика», II, 11, 1210b
114
«Большая этика», II, 11, 1211а
115
«Большая этика», II, 12, 1211b
116
«Большая этика», II, 15,1212а
117
«Евдемова этика», III, 1, 1229а
118
«Метафизика» I, 2, 981а
119
«Метафизика» I, 2, 981а
120
«Метафизика» I, 2, 981b
121
«Метафизика» I, 2, 981b
122
«Метафизика» I, 2, 981b
123
«Метафизика», I, 2, 981b
124
«Метафизика», I, 2, 982а
125
«Метафизика», I, 2, 982b
126
«Метафизика», III, 6, 1003а
127
«Никомахова этика», I, 10, 1100а
128
«Никомахова этика», I, 10, 1100а