Сияющая Цитадель

– Тогда нам стоило бы поспешить в Джорсан. Если Халэд прав и нам удалось опередить врага, продолжим и дальше в том же духе. Какая взятка понадобится, чтобы убедить тебя ускорить наше путешествие?

– Мы могли бы поторговаться, лорд Вэнион, – улыбнулась она, – Уверена, что ты можешь предложить мне нечто вполне убедительное.

Они осыпали Богиню-Дитя поцелуями и прибыли в Джорсан вечером следующего дня. Джорсан оказался типичным эленийским портом, прикорнувшим у оконечности залива. Во время путешествия заговорили о подходящей маскировке. Бевьер склонялся к тому, чтобы изобразить паломников, Келтэн предпочитал переодеться компанией гуляк, которая ищет, где бы пошуметь и повеселиться, а Телэн, вероятно под влиянием устроенного Ребалом представления, считал, что забавнее всего будет притвориться бродячими актерами. Они все еще спорили об этом, когда впереди показался Джорсан.

– Зачем попусту тратить время? – осведомился у них Улаф. – С какой стати нам переодеваться? Кому, в конце концов, дело до того, кто мы такие? Если на нас не будет доспехов, джорсанцы не узнают, кто мы такие, и им на нас будет наплевать. К чему все эти ненужные хлопоты?

– Нам придется оставить на себе кольчуги, сэр Улаф, – напомнил Берит.

– Как мы объясним это?

– А никак. Мало ли кто носит кольчуги и оружие, такое случается сплошь и рядом. Если кто-то в городе будет чересчур любопытствовать насчет того, кто мы такие и куда направляемся, я очень быстро излечу его от любопытства. – С этими словами Улаф продемонстрировал свой внушительный кулак.

– Стало быть, расчистить себе дорогу силой? – спросил Келтэн.

– Почему бы и нет? Разве нас не для этого обучали?

Трактир оказался неприглядным, но чистым и удаленным от портовых кварталов, так что по округе не шатались горластые хмельные матросы, дрейфуя из пивной в пивную. Внизу располагался общий зал, на втором этаже – спальни, а конюшни – на заднем дворе.

– Оставь это мне, – шепнул Улаф Спархоку, когда они направились к трактирщику, взъерошенному детине с длинным острым носом.

– Валяй, – отозвался Спархок.

– Эй, ты, – бесцеремонно обратился Улаф к трактирщику, – нам нужны пять комнат для ночлега, корм для десяти лошадей и приличный ужин.

– У меня найдется все что вам нужно, добрый господин, – заверил его трактирщик.

– Вот и славно. Сколько?

– Э-э… – остроносый потер подбородок, оценивающе оглядев одежду и внешний вид рослого талесийца. – Полкроны, добрый господин, – объявил он наконец. По всей видимости, цены в его трактире колебались в зависимости от оценки посетителя.

Улаф развернулся и кратко сказал Спархоку:

– Пошли отсюда.

– Где была моя голова? – Трактирщик звонко хлопнул себя по лбу. – Пять комнат и корм для десяти коней? У меня почему-то перепутались цифры, и я решил, что вам нужно десять комнат. Конечно, за пять комнат полкроны – это слишком много. Два серебряных империала – это будет в самый раз.

– Я рад, что ты справился с устным счетом, – проворчал Улаф. – Пойдем, взглянем на комнаты.

– Конечно-конечно, добрый господин. – И трактирщик, обогнав их, поспешил вверх по лестнице.

– Ты обошелся с ним довольно круто, – со смешком заметил Спархок.

– Я никогда не считал трактирщиков интересными собеседниками.

Они вышли в коридор второго этажа, и Улаф заглянул в одну из комнат.

– Проверь, есть ли там клопы, – сказал он Спархоку.

– Добрый господин! – протестующе воскликнул трактирщик.

– Я предпочитаю спать один, – пояснил ему Улаф. – С клопами мне тесно, а кроме того, они мешают спать.

Трактирщик нерешительно хихикнул.

– Очень смешно, добрый господин. Надо будет мне запомнить эту шутку. Откуда вы прибыли и куда направляетесь?

Улаф одарил его долгим ледяным взглядом. Его голубые глаза дохнули замораживающим дыханием северного ветра, под туникой многозначительно перекатились напрягшиеся мускулы.

– Э… пожалуй, это неважно, – торопливо сказал трактирщик. – Меня это совершенно не касается, правильно?

– Ты попал в точку, – сказал Улаф. Он огляделся по сторонам:

– Сойдет, пожалуй. Мы остаемся. Заплати ему, – прибавил он, хлопнув Спархока по плечу, и, громко топая, спустился вниз.

Они передали коней конюхам, отнесли седельные сумки в спальни и вернулись в общий зал, чтобы поужинать.

Келтэн, как обычно, накладывал на тарелку гору дымящегося мяса.

– Наверно, нам придется послать за другой коровой, – шутливо заметил Берит.

– Он еще сосунок, – добродушно заметил Келтэн, – но ход его мыслей мне нравится. – Он ухмыльнулся Бериту, но вдруг его ухмылка медленно погасла, и светловолосый пандионец побледнел. Какое-то время он пристально вглядывался в лицо молодого рыцаря, затем резко отодвинул тарелку и поднялся.

– Пожалуй, я сегодня не голоден, – проговорил он. – Устал я что-то. Пойду спать.

Он развернулся, в несколько шагов пересек общий зал и поднялся по лестнице, перемахивая разом через две ступеньки.

– Что это с ним стряслось? – озадаченно спросил Улаф. – Никогда прежде не видел, чтобы Келтэн отказался от ужина.

– Истинная правда, – согласился Бевьер.

– Поговори с ним, Спархок, когда пойдешь наверх, – посоветовал Вэнион. – Узнай, может, он заболел. Келтэн никогда не оставляет ничего на тарелке.

– Все равно, своей или чужой, – прибавил Телэн.

Спархок не стал затягивать ужин. Он наскоро поел, пожелал остальным спокойной ночи и поднялся наверх, чтобы потолковать с другом. Келтэн сидел на краю кровати, закрыв лицо руками.

– В чем дело? – спросил Спархок. – Неважно себя чувствуешь?

Келтэн отвернулся от него.

– Оставь меня в покое, – хрипло сказал он.

– И не подумаю. В чем дело?

– Неважно. – Светловолосый рыцарь громко втянул носом воздух и провел по глазам тыльной стороной ладони. – Идем, напьемся как следует.

– Никуда мы не пойдем, пока ты не расскажешь мне, что с тобой приключилось.

Келтэн снова шмыгнул носом и стиснул зубы.

– Да чепуха все. Ты будешь смеяться.

– Ты меня плохо знаешь.

– Есть девушка, Спархок, и она любит другого. Теперь ты доволен?

– Почему ты не говорил об этом раньше?

– Я только сейчас это понял.

– Келтэн, что-то я тебя совсем не понимаю. Для тебя всегда все девушки были одинаковы. Ты и имен-то их запомнить не мог.

– На этот раз все по-другому. Ну что, пойдем пить?

– Почем ты знаешь, что она не испытывает тех же чувств к тебе? – Спархок знал, о какой девушке идет речь, и был совершенно точно уверен, что она и в самом деле испытывает к его другу те же чувства.

Келтэн вздохнул.

– Видит Бог, Спархок, в этом мире полным-полно людей поумнее меня. Мне понадобилось столько времени, чтобы все расставить по местам. Скажу тебе только одно: если он разобьет ей сердце, я убью его, будь он хоть трижды братом по оружию.

– Может, ты хотя бы попытаешься говорить здраво?

– Она сама сказала, что любит другого, – сказала так же ясно, как если бы бросила эти слова мне в лицо.

– Алиэн бы так не поступила.

– Откуда ты знаешь, что это Алиэн?! – Светловолосый пандионец стремительно вскочил. – Так вы все это время втихомолку потешались надо мной? – задиристо осведомился он.

– Не будь ослом, Келтэн. Мы бы в жизни так не поступили. Всем нам довелось пройти через это. Не ты, знаешь ли, первым придумал любовь.

– Так значит, все знают…

– Нет. Только я, пожалуй, если не считать Мелидиры. От нее ничто не укроется. Так откуда взялась вся эта чушь, будто бы Алиэн любит другого?

– Я просто все расставил по местам.

– Что ты расставил по местам? Перестань нести околесицу, Келтэн.

– Ты слышал, как она пела в день нашего отъезда?

– Конечно, слышал. У нее прекрасный голос.

– Не о голосе речь, Спархок, а о песне, которую она пела. «Мой красавец синеглазый».

– Ну и что?

– Это Берит, Спархок. Она влюблена в Берита.

– Да о чем ты говоришь?