Сияющая Цитадель

– Я заметил это только сегодня, когда мы сели ужинать. – Келтэн вновь уткнул лицо в ладони. – Раньше я никогда не обращал на это внимания, но сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо и все увидел. Удивляюсь, как ты сам этого не заметил.

– Чего не заметил?

– У Берита синие глаза.

Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себя в руки и, изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:

– У тебя тоже – когда они не налиты кровью. Келтэн упрямо покачал головой.

– Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я просто знаю это! Господь наказывает меня за какой-то давний грех. Он сделал так, чтобы я полюбил девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен. Если он хотел заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.

– Ты перестанешь нести чушь или нет?

– Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, куда красивее.

– Келтэн…

– Когда он идет, все девушки на сто ярдов вокруг бегут за ним, как щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.

– Келтэн…

– Я знаю, что это он. Я просто знаю это. Господь проворачивает свой кинжал в моем сердце. Он покинул меня и сделал так, чтобы единственная девушка, которую я смог полюбить, влюбилась в одного из моих братьев-рыцарей.

– Келтэн…

Келтэн сел прямо и расправил плечи.

– Что ж, хорошо, – сказал он тихо, – если так хочет Бог, пусть так и будет. Если Берит и Алиэн на самом деле любят друг друга, я не встану у них на пути. Я прикушу язык и не открою рта.

– Келтэн…

– Но я клянусь тебе, Спархок, – с жаром продолжал светловолосый пандионец, – если он когда-нибудь обидит ее, я его убью!

– Келтэн! – во все горло рявкнул Спархок.

– Что?

Спархок вздохнул.

– Почему бы нам не пойти выпить? – предложил он, сдаваясь окончательно.

Следующее утро выдалось пасмурным. Низкая грязно-серая завеса туч нависала над головой, колыхаясь от гулявшего в вышине ветра. Это был один из тех странных дней, когда непогода бушует в высоте, нагоняя тучи от лежащего на западе залива, но у самой земли воздух остается совершенно неподвижным.

Они рано тронулись в путь, и подковы коней звонко цокали по мостовой узких улочек, где сонные еще лавочники открывали ставни и раскладывали товары. Путники миновали городские ворота и выехали на дорогу, которая тянулась вдоль северного берега залива.

Когда они проехали около мили, Вэнион перегнулся в седле к Флейте, которая, как всегда, уютно устроилась на руках у старшей сестры.

– Далеко нам ехать? – спросил он.

– Какое это имеет значение? – пожала плечами Богиня-Дитя.

– Я бы хотел знать, долго ли нам ехать.

– Что общего между «далеко» и «долго»?

– Они одно и то же, Афраэль. Когда путешествуешь, время и расстояние сливаются в одно целое.

– Вовсе нет, если знаешь, что делаешь.

Спархок всегда восхищался Вэнионом, но никогда его восхищение не было так велико, как в эту минуту. Седобородый магистр даже не повысил голоса.

– Я клоню к тому, Божественная, что никто покуда не знает о том, что мы здесь. Разве мы не хотим, чтобы так продолжалось и дальше? Я не против хорошей драки, но неужели нам так необходимо прокладывать себе путь через толпы пьяных эдомских крестьян?

– Ты всегда подходишь к делу обходными путями, Вэнион, – заметила Флейта. – Отчего ты не мог сразу и напрямик попросить меня ускорить время?

– Я старался быть вежливым. Думаю, что все мы вздохнем с облегчением, когда Беллиом снова окажется в руках Спархока. Впрочем, дело за тобой. Если ты предпочитаешь, чтобы путь к тому неведомому месту, где ты укрыла Беллиом, был залит кровью и завален костями, мы будем счастливы услужить тебе.

– Он отвратителен, – сказала Афраэль своей сестре.

– Я бы так не сказала.

– Еще бы! Вы двое порой даже хуже, чем Спархок и Элана.

При этих словах Спархок поспешил вмешаться в разговор. Афраэль вот-вот могла заговорить о том, о чем нельзя было даже упоминать в присутствии остальных.

– Может быть, поспешим? – твердо спросил он. – Вэнион прав, Афраэль, и ты это знаешь. Если Ребал обнаружит, что мы здесь, нам придется продвигаться с боем.

– Ну ладно, ладно, – на удивление легко уступила она.

– Быстро это у них вышло, – заметил Телэн Халэду. – Я думал, она еще поупрямится.

– Нет, Телэн, – лукаво усмехнулась она, – по правде говоря, я предвкушаю с нетерпением тот горестный вопль, который эхом отдастся от всех гор Дарезии, когда наши враги услышат, что кулак Анакхи вновь стиснул Беллиом. Усаживайтесь поудобнее в седлах, господа, а все прочее предоставьте мне.

Спархок проснулся мгновенно, как от толчка. Они ехали краем нагого, открытого всем ветрам утеса, и далеко внизу ярилось море, изо всей силы колотясь о прибрежные скалы. Впереди ехала Сефрения, держа на руках Флейту, за ней гуськом тянулись остальные, закутавшись в плащи, с выражением бесконечного терпения на застывших лицах. Поднявшийся ветер хлестал всадников по глазам и пытался сорвать с них плащи.

В отряде произошли кое-какие совершенно невероятные изменения, но разум Спархока отчего-то оставался равнодушным к этим невероятностям. Обычно Вэнион ехал рядом с Сефренией, чтобы в случае опасности защитить ее, но сейчас Вэниона с ними не было.

Зато был Тиниен. Спархок знал совершенно точно, что Тиниен в тысяче с лишним лиг отсюда, – и тем не менее он был здесь, и его широкое лицо было застывшим, как у остальных, а правое плечо с виду было здоровым, как всегда.

Спархок не стал оборачиваться. Он и так знал, что позади него едет еще одна невероятность.

Кони трусили по извилистой тропке, что тянулась вдоль края длинного, постепенно вздымавшегося утеса к скалистому мысу, далеко в море выставлявшему скрюченный каменный палец. На самой оконечности мыса росло кривое, немыслимо вывернутое дерево, и его длинные ветви полоскал ветер.

Доехав до дерева, Сефрения остановила кобылку, и Кьюрик подошел к ней, чтобы ссадить на землю Флейту. Спархок ощутил укол нестерпимо острой и горестной боли. Он понимал, что Афраэли нужна симметрия, но это было уже чересчур.

Кьюрик поставил Афраэль на ноги и, выпрямившись, прямо глянул на Спархока. Оруженосец нисколько не изменился. Черты его лица были все так же резки и грубоваты, черная жесткая борода все так же подернута сединой. Обнаженные плечи бугрились мускулами, а запястья охватывали стальные браслеты. Не меняя выражения лица, Кьюрик подмигнул Спархоку.

– Ну что же, – решительно сказала Флейта, – начнем, покуда все мои родственники не передумали. Мне пришлось беседовать с ними наскоро, а кое-кого и обругать в гневе, и очень многие из них все еще сомневаются, правильно ли мы поступаем.

– Не надо им ничего объяснять, Флейта, – ворчливо сказал ей Кьюрик. От этих знакомых интонаций глаза Спархока вдруг наполнились слезами. – Просто скажи им, что нужно делать, – и все. Это же, в конце концов, рыцари церкви, а они привыкли выполнять приказы, которые им непонятны.

Флейта радостно рассмеялась.

– До чего же ты умен, Кьюрик!.. Ну что ж, господа, идемте со мной.

Она провела их мимо кривого дерева к самому краю чудовищной пропасти. Даже на такой высоте отдаленный рев прибоя казался оглушительными раскатами грома.

– Итак, – сказала Афраэль, – мне понадобится ваша помощь.

– Чего же ты от нас хочешь? – спросил Тиниен.

– Стойте здесь и одобряйте.

– Что?!

– Просто одобряйте меня, Тиниен. Можете выкрикивать что-нибудь хвалебное, но это необязательно. Все, что мне нужно, это ваше одобрение – и любовь, конечно, – но в этом нет ничего необычного. Мне всегда нужна любовь. – Она одарила их загадочной улыбкой.

А затем шагнула с обрыва в пропасть.

Телэн вскрикнул от ужаса и бросился вслед за ней.

Богиня-Дитя невозмутимо, словно совершая утреннюю прогулку, шла по пустоте. Телэн, однако, камнем падал вниз.