Рождественское чудо

– Тогда с твоей стороны было очень рискованно подпускать меня так близко, – сказал он, сжимая рукой ее обнаженную грудь.

– А мне это нравится, – дерзко ответила Ким, когда Тони нашел ее сосок и легонько сдавил пальцами. – Очень хорошо. – Она крепко обняла его, чувствуя, как смешивается тепло их тел. Ее руки скользнули под рубашку и стали гладить его мускулистую спину.

Тони мягко приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ты дрожишь, – тихо сказал он. – Ты боишься или замерзла?

– Мм всего понемножку, – призналась она.

Он ласково улыбнулся:

– Не волнуйся, тебе нечего бояться. – Тони откинул волосы у нее со лба – Ты очень дорога мне. Правда.

Ким закрыла глаза и провела ладонью по его руке, прижимая ее к себе. Потом поцеловала эту крепкую загорелую руку – И ты мне. Просто я… не планировала этого.

Он приподнял ее волосы и стал нежно целовать шею.

– Рядом с тобой я могу забыть обо всем на свете. Есть только ты и я. Только это и кажется сейчас важным.

Ее страхи постепенно таяли по мере того, как где-то внутри ее разгоралось жаркое, почти нестерпимое желание, заполоняя все ее существо. И она наконец перестала вести себя как маленькая испуганная девочка.

Ким высвободилась из его рук и встала, глядя прямо на него. Он прилег, облокотившись на одну руку, с любопытством ожидая продолжения. Девушка скинула брюки и блузку, оставшись в расстегнутом бюстгальтере и трусиках. Она видела, как у него перехватило дыхание от возбуждения, глаза его не отрывались от ее тела. Чувствуя его одобрение, Ким осмелела еще больше.

– Я не хочу замерзнуть, – поддразнила его она.

– Обещаю тебе, что этого никогда не случится, пока рядом с тобой буду я, – сказал Тони, наслаждаясь этой интимной пикировкой.

Ким слегка улыбнулась и сбросила бюстгальтер. Теперь только шелковые трусики белели на загорелой коже.

Глаза Тони медленно изучали изгибы ее тела, упиваясь каждой деталью.

– Какими чарами ты меня приворожила? – пробормотал он, опустившись на колени. Потом притянул ее к себе и стал легонько водить языком по упругому животу.

– Тони, – лукаво спросила Ким, играя его густыми вьющимися волосами, – скажи, а как ты лечишь разбитые сердца?

Он лег на пушистый белый коврик и положил девушку на себя.

– Можно сказать, что самую трудную работу я уже сделал.

– Да-а? – заинтригованно протянула Ким.

– Я отдал свое сердце тебе, – с нежностью в голосе сказал он, потом провел ее пальцем у себя по груди, обрисовывая контур сердца. – А теперь я займусь починкой твоего. У меня припасено для тебя совершенно особенное лечение.

– Что же это может быть? – притворно удивилась Ким, наслаждаясь тем эффектом, который производило на него ее нагое тело.

Тони поднес ее пальцы к своим губам и мягко поцеловал.

– Очень важно, чтобы ты закрыла глаза, расслабилась… и позволила мне любить тебя. – От сдерживаемого желания голос его стал низким и хриплым.

Он мягко отстранил ее от себя и, облокотившись на руку, стал напряженно всматриваться в ее лицо. Потом медленно провел ладонями по ее телу.

– Ты совершенна, – констатировал он и сдавил пальцами ее соски.

– Вот и третье условие, – с улыбкой сказала Ким.

Сначала пальто, потом цветы и, наконец, этот очаровательный комплимент ее фигуре.

– Что?

Ким наклонилась и просунула руки за пояс его джинсов.

– Мне кажется, я уже готова к лечению.

Он усмехнулся и положил ее рядом с собой. От такого предложения он не собирался отказываться.

– Я решила остаться на все праздники, – объявила Ким Отец улыбнулся, но тут же заволновался:

– А как же твоя выставка?

– Сегодня утром я звонила владельцу галереи и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что в моем присутствии нет большой необходимости. Больше того, он считает, что будет даже лучше, если я не приеду. Говорит, это придаст моим картинам некоторую загадочность. – Ким пожала плечами:

– Не знаю, честно говоря, я не совсем его поняла, однако настаивать не стала. Я слишком обрадовалась, что смогу побыть с тобой.

Отец молчал.

– Я думала, тебе будет приятно, если я останусь, – заметила Ким.

Он взял ее за руку:

– Конечно, я рад. Я только не хочу, чтобы мои проблемы повредили твоей карьере. Со мной все в порядке.

Ким отвернулась, чтобы скрыть огорчение.

– Ты не хочешь, чтобы я осталась.

– Ну что ты, я очень хочу этого, – горячо сказал он.

Потом слабо улыбнулся. – Ведь это будет первое Рождество, которое я встречу вместе с тобой.

Ким всегда думала, что отец отмечает праздники вместе с друзьями. Или с новой семьей. Но за все время болезни отца ни разу никто не навестил, и она начала понимать, что у него вообще не бывало праздников.

– А что ты обычно делаешь на Рождество?

Он пожал плечами:

– Работаю.

– В этом году все будет по-другому. Сегодня я пойду и куплю елку. И приготовлю тебе настоящий рождественский ужин.

Он кивнул, но на лицо его вдруг набежала тень.

– Что-то не так? – спросила Ким.

– Просто… я так скучал по вас. Я… я… я рад, что ты здесь. – Так и не придумав ничего более оригинального, он в который раз повторил фразу, которую произносил по несколько раз в день. – Издали я наблюдал за тем, как ты живешь. Сколько раз я поднимал трубку… и не мог заставить себя набрать твой номер. – Он покачал головой. – Я был плохим отцом. Упрямый гордец.

Ким пожала плечами:

– К счастью для нас обоих, мы еще можем многое исправить.

– Да, – согласился он. – И это Рождество мы проведем вместе.

– Может быть, эта?

Ким отрицательно замотала головой. Тони поднял с земли и повертел перед ней огромную елку.

– Слишком маленькая, – засмеялась девушка и указала на елку, стоявшую в углу. – Вон та, пожалуй. Она мне нравится.

Тони кивнул и пошел к елке. Потом достал бумажник, расплатился с продавцом и со словами «Все в порядке, моя госпожа, она ваша» вскинул елку на плечо.

Они поехали на Сикамор-стрит, и Тони помог Ким установить елку. Когда они только обмотали толстые мохнатые ветви гирляндами крохотных золотых лампочек, раздался писк пейджера. Тони прочитал сообщение.

– Это из моего отделения, – сказал он. – Боюсь, на какое-то время мне придется покинуть тебя. – Он улыбнулся, будто извиняясь, и поцеловал ее в губы.

Ким кивнула:

– Телефон на кухне.

Она поняла. Тони предупредил ее, что его могут вызвать, еще до того, как предложил ей помочь купить елку.

Через несколько минут он снова появился за ее спиной.

– К сожалению, мне действительно нужно идти. – Тони обнял ее и крепко прижал к себе. – Не припомню, когда еще у меня был такой хороший день.

– Но потом ты зайдешь ко мне? – спросила Ким.

Он поцеловал ее в лоб.

– Я не ожидал, что ты спросишь об этом.

Ким вручила ему ключи – Это на тот случай, если я засну.

Когда она открыла глаза, в доме было совершенно темно и только лампочки на елке давали слабый свет По радио Бинг Кросби пел песенку из фильма «Белое Рождество». Она оглянулась на камин – огонь давно погас, и только несколько угольков тлели, разбрасывая янтарные искры.

Ким улыбнулась, вспомнив прошедший день. После того как ушел Тони, она порылась в подвале и нашла старую коробку с елочными украшениями, которые они с матерью всегда доставали на Рождество. Там же она обнаружила старые рождественские альбомы, которые делали ее родители. Весь вечер Ким слушала по радио рождественские гимны и, доставая из коробки знакомые с детства игрушки, украшала елку.

В замке повернулся ключ, и она улыбнулась.

Тони тихонько прокрался в комнату и опустился на колени возле дивана, на котором, свернувшись калачиком, лежала Ким.

– Привет, – прошептал он, положив ладонь ей на щеку.

– Привет, – тихо отозвалась она.