Бей и беги

Я приехал в «Маленькую таверну» около двух. Был один из жарких дней, когда Палм-Сити становился невыносимым — с пылью на улицах и полным отсутствием малейшего ветерка.

На большой террасе сидели по-воскресному нарядно одетые мужчины и женщины. Никто не обратил на меня внимания, кроме швейцара, который, узнав меня, приложил руку к фуражке и распахнул передо мной дверь. Девушка из раздевалки тоже узнала меня. На этот раз она не стала ко мне подходить, а лишь улыбнулась и стала смотреть в другую сторону. Человек без шляпы был ей так же неинтересен, как мужчина без ног и рук.

Я направился к бару, но не вошел. За стойкой я увидел Оскара Росса. Он и еще два мексиканца были очень заняты, обслуживая посетителей.

Я не хотел, чтобы он заметил меня, и оглядывался, надеясь увидеть вчерашнего своего приятеля. Я нашел его, когда он направлялся как раз в мою сторону.

— Привет, — сказал я, когда он подошел совсем близко. — Помните меня?

Он был немного пьян, но, вглядевшись в меня повнимательней, дружески улыбнулся.

— Привет, приятель! — сказал он. — Пришел развеять свои печали?

— Пришел потратить немного денег, — ответил я. — Как вы думаете, могу я принять участие в игре наверху?

— Отчего же нет? Я как раз иду наверх. Пойдем со мной.

— Я думал, может, будут трудности.

— Все нормально. Меня здесь знают. Как, ты сказал, твоя фамилия?

— Скотт.

Он слегка покачнулся, потом восстановил равновесие, ухватившись за мою руку.

— Как Великий Скотт?

— Одно лицо.

Он расхохотался.

— Отлично. Ну пошли, Скотт, давай посмотрим, как ты расстанешься со своими деньгами.

Он повел меня через холл к двери, которую открыл, и пошел по проходу. Я следовал за ним. Мы подошли к лифту, способному вместить четырех человек.

Со мной был маленький аппарат, врученный Бакли. Я прикрепил его к лацкану пиджака. Объектив находился как раз на уровне петлицы. Нужно было обладать зоркостью снайпера, чтобы разглядеть его. Я потрогал пальцем спусковое устройство, лежавшее у меня в кармане. Только одну фотографию, подчеркнул Бакли. Времени сменить пленку у меня не будет.

Когда лифт остановился и открылись двери, мы вышли в коридор, где прохаживались два здоровенных парня: мускулы проступали у них даже под пиджаками.

Тяжелым взглядом они посмотрели на нас, но Беливер спокойно шел через холл к двойным дверям.

Мы были уже почти у самых дверей, когда сзади раздался окрик:

— Эй! Куда это вы идете?

Этот окрик заставил нас остановиться.

Беливер обернулся, улыбаясь.

— Вы ко мне? — спросил он, причем по сравнению с мощью охранника его голос был похож на писк котенка.

— Нет, ему! — Самый здоровый двинулся в мою сторону. Ощущение было такое, как будто на тебя едет бульдозер.

— Это мой друг, — сказал Беливер со всем возможным достоинством. — Он идет со мной. Вы не возражаете?

— Мистер Клод разрешил?

— Конечно, — сказал Беливер и, взяв меня за руку, подтолкнул к двери. Стражи подозрительно смотрели нам вслед.

Мы вошли в большую комнату, полную народа, мягко освещенную. В воздухе плавал сигаретный дым и гул голосов.

В центре комнаты стоял рулеточный стол. Вокруг него сгрудились представители высшего общества Палм-Сити.

Взглянув на стол, я понял, что игра здесь идет по-крупному.

Всеобщее внимание было сосредоточено на толстом пожилом человеке, перед которым громоздилась груда фишек. Когда я подошел ближе, он наклонился вперед и положил часть фишек на черный номер 5. Еще несколько человек положили свои фишки туда же, потом завертелось колесо рулетки. Через некоторое время, помедлив, оно остановилось на черной пятерке. Раздался общий вздох, когда крупье, темнолицый мексиканец, пододвинул все фишки толстяку.

Я оказался за спинкой стула какой-то блондинки, от которой немного резко пахло «Шанелью № 5». Отсюда мне хорошо был виден весь стол и сидевшие вокруг него. Здесь было и самое яркое освещение. Отличное место для съемок. Мои пальцы нащупали спусковое устройство. Я встал неподвижно, как велел Бакли, и нажал гашетку.

Раздалось тихое жужжание — аппарат сработал. Тут все и произошло.

Я не знаю, следили ли за мной все время, или я привлек внимание своей напряженной позой, но я вдруг почувствовал с двух сторон давление сильных тел. Мои запястья крепко держали руки, обладавшие железной хваткой.

Сердце у меня начало отбивать чечетку. Я посмотрел сначала налево, потом направо. Эти двое были профессионалами.

Лица их были похожи, почти как у близнецов. Оба имели холодные стальные глаза и квадратные подбородки.

— О’кей, парень, — сказал один из них ласково. — Давай без суеты. Шеф хочет кое-что тебе сказать.

С профессиональной непринужденностью они вывели меня из толпы. Я мог бы кричать и сопротивляться, но это ни к чему бы не привело.

Беливер, который к этому времени нашел место за столом, посмотрел на меня удивленно, но с местом ему расставаться не хотелось, и он лишь улыбнулся мне пьяной улыбкой и пробормотал что-то о скорой встрече. Никто больше не обратил на нас ни малейшего внимания. Закричи я сейчас, я получил бы хороший удар в ухо, и мои «телохранители» объяснили бы толпе, что один идиот напился.

Они вывели меня в дверь и по короткому проходу провели к следующей двери.

Один из них постучал. Послышался голос: «Войдите». Он открыл дверь, и мы вошли.

У окна стоял письменный стол с удобным креслом. В комнате стояло еще несколько кресел и большой радиоприемник. В углу был бар, рядом с которым стоял диван, накрытый испанской шалью.

За столом сидел крупный толстоватый мужчина. У него были рыжие волосы с проседью, а на лице выражение полнейшего безразличия к окружающему.

Ему было лет пятьдесят пять, и, несмотря на свою полноту, он все еще был в хорошей форме.

Может быть, мне показалось, но я был почти уверен, что, когда дверь закрылась, один из них повернул в замке ключ.

Я почувствовал, что попал в затруднительное положение. Если они найдут у меня аппарат, я пропал.

Человек за столом посмотрел на меня, потом вопросительно на тех двоих и поднял брови.

— Не член, — мягко проговорил темноволосый.

Сидевший за столом — очевидно, сам Джек Клод — снова перевел на меня взгляд.

— Извините, приятель, — сказал он странно мягким голосом, — но вы понимаете, что мы не можем допускать сюда всех подряд. Можно узнать, как вас зовут?

— Я Честер Скотт, — сказал я. — А в чем, собственно, дело? Меня привел сюда Фил Беливер. Он мой приятель.

На Клода это не произвело никакого впечатления.

— Где вы живете, мистер Скотт? — спросил он.

Я сказал.

Он взял телефонную книгу, лежавшую на столе, и проверил мой адрес.

— Мистеру Беливеру пора бы знать, что он не имеет права приглашать сюда своих друзей, не поговорив со мной, если они не внесли положенную плату.

Я немного успокоился.

— Я этого не знал, — сказал я. — Он ничего не говорил о плате. Сколько я должен?

— Двадцать пять долларов, — сказал Клод. Он посмотрел на темноволосого, который все еще стоял рядом со мной. — Мы знаем что-нибудь о мистере Скотте?

— Он был здесь вчера вечером, — ответил тот. — Прошел за кулисы и беседовал с мисс Лейн.

Меня снова прошиб пот.

Клод снова посмотрел на меня и очень вежливо спросил:

— Вы знаете мисс Лейн, мистер Скотт?

— Нет. Я слышал, как она пела, — сказал я. — Она мне понравилась, я и решил пригласить ее выпить со мной.

— Она согласилась?

— Нет.

— Но вы беседовали с ней в ее уборной?

— Да, беседовали. К чему все эти вопросы?

— О чем же вы беседовали?

— Обо всем, — сказал я. — А почему вас это интересует?

Клод посмотрел на темноволосого.

— Что-нибудь еще?

— Я, во всяком случае, больше ничего не знаю.

Последовала небольшая пауза, затем Клод сказал:

— Извините, что побеспокоил вас, мистер Скотт. С вас двадцать пять долларов.