Пути судьбы

— Нет, вы только посмотрите! Заявилась красотка, в мужских штанах, и требует — пирог ей с голубями, да еще дорогу покажи!

При этих словах хозяйка и слуги испуганно переглянулись. Женщина что-то шепнула на ухо мальчишке, и тот стрелой вылетел за дверь. А толстяк, еще немного отступил и снова завел свою песню:

— Ишь, еще не нравится, когда ей правду в глаза говорят! Кинжалом размахивает, стерва! Подумаешь, проезжий человек! Дорога ей нужна! Так поезжай вперед, здесь всего одна дорога, и пусть тебя там барсы растерзают или разбойнички потешатся! Ха-ха-ха, уж ты-то для них будешь лакомым кусочком.

Не говоря ни слова, Соня подхватила шляпу и стала медленно выходить из-за стола. Клинок по-прежнему угрожающе сверкал в ее руке, и было видно, что она не замедлит им воспользоваться.

— Нет, старая образина, я просто так не уйду! — Соня шипела, как рассерженная гадюка. — Теперь, навозный червь, ты или ответишь на мой вопрос, да еще с подобающими извинениями, или распрощаешься с жизнью! Не думай, что я спущу тебе оскорбления! — Она метнулась к двери, отрезая хозяину путь к отступлению.

Ее лицо исказилось от гнева, глаза сузились, верхняя губа приподнялась, как у волчицы, обнажив оскаленные зубы. Трактирщик наконец понял, что попал в нешуточную переделку, и кинулся назад, к внутренней двери. Хозяйка не успела прошмыгнуть за полог раньше него, и они столкнулись в дверях, истошно вопя:

— Ты, колода, чего встала, пусти!

— Нет, сначала я, видишь, она совсем взбесилась!

Парочка сцепилась, отпихивая один другого и беспрерывно переругиваясь. Соня, в два прыжка очутившись рядом, приставила острие кинжала к жирному горлу хозяина. Он дернулся, пытаясь высвободиться, но девушка крепко ухватила его за ворот рубахи:

— А теперь, ублюдок, быстро отвечай, где Тропа!

— Что… Что госпоже угодно… все скажу, все… Только не убивай… я не хотел… молния дом спалит! Ой, не надо, не надо, погоди сейчас все расскажу!

— Давно бы так, помесь ослицы с шакалом! Где здесь начинается Белая Тропа Времени? Ты должен знать, раз держишь постоялый двор! Ну, говори, или я пущу тебе кровь!

Хозяин упал на колени; глядя на Соню вытаращенными от ужаса глазами. Его жена тихонько подвывала сзади, выглядывая из-за замызганной занавеси.

— Какая… какая Белая Тропа?! Ничего о ней не ведаю, прекрасная госпожа, нету здесь никакой тропы, только дорога… дорога на перевал! Ай, убери кинжал, убери, ничего больше мне не известно!

Он дрожал и лязгал зубами, пот крупными каплями катился по жирному лицу, растопыренные пальцы судорожно ловили воздух. Но Соня видела, что хозяин лжет, его глаза старательно избегали ее взгляда, и она, потеряв терпение, слегка кольнула кинжалом трясущиеся складки его шеи. Трактирщик взвыл, стараясь подальше отвести голову, и в этот миг девушка услышала за спиной крики и топот множества ног. Орущая толпа ворвалась в харчевню, и у хозяина снова прорезался голос: Спасите! Убивают!

Соня с отвращением толкнула его обмякшую тушу и, напружинив ноги, резко повернулась навстречу опасности.

Похоже, вся Хариффа с воплями высыпала на улицы и устремилась к постоялому двору. В распахнутую дверь вбежало десятка полтора мужчин, вооруженных чем попало: боевыми топориками, длинными кинжалами, увесистыми дубинами. Можно было подумать, что поселяне собрались отразить нападение целой шайки разбойников. Соня в первый момент их самих приняла за грабителей, не предполагая, что весь этот переполох поднялся именно из-за нее.

Она видела страх и злобу на лицах притихшей на какой-то миг толпы, заметила краем глаза и хозяйку, подкрадывающуюся сбоку с огромным вертелом в руках, а по харчевне разнесся торжествующий визг хозяина: «Хватай ее! Тащи на площадь!» И она наконец поняла, в чем дело.

Значит, так встречают здесь всякого, кто захочет узнать дорогу к Белой Тропе! Похоже, ее ожидает на этом пути еще немало подобных неожиданностей! И надо быть ко всему готовой. Хозяин, конечно, дерьмо, неотесанная дубина, но, должно быть, по-своему он прав. Ну, что ж, надо поскорее выбираться из этого гостеприимного дома и искать дорогу самой!

Покосившись на хозяйку с острым вертелом в трясущихся руках, Соня сделала осторожный шаг в сторону двери. Она ясно видела, что сила не на ее стороне, но гнев все еще бушевал в крови, не позволяя признать поражение.

— Эй, вы, отойдите от двери, я сама не желаю оставаться в вашей деревне! Или кое-кто из вас отправится вместе со мной на Серые Равнины! — Ее голос, твердый и негромкий, не оставлял сомнений, что она непременно осуществит свою угрозу. Костяшки пальцев, сжимавших рукоять кинжала, побелели от напряжения; толпа, загородившая дверь, невольно попятилась, ощерившись остриями топоров и кинжалов, раздались испуганные возгласы:

— Пусти меня, не тычь в спину! Видишь, она сейчас прыгнет, как взбесившаяся кошка! Ой, ногу отдавили, болваны, куда претесь?

Соня сделала еще один шаг, но, услышав за спиной предательский шорох, мгновенно обернулась: хозяин, придя в себя, подкрадывался к ней, подняв над головой тяжелую жаровню с длинной ручкой.

— Ага, вот это мне и нужно! — Соня расхохоталась и отскочила в сторону.

Пока хозяин хлопал глазами, бестолково топчась на месте, она ястребом налетела на него, толкнула и подставила ножку. Толстяк с грохотом растянулся на глинобитном полу. Жаровня выпала из его потных рук, и девушка, перекинув кинжал в левую руку, схватила новое, так кстати подоспевшее оружие.

— Ну, теперь вы у меня попляшете! — Ее голос торжествующе зазвенел. — Вы узнаете, как надо принимать гостей, пусть даже и нежеланных! А ты, старая кляча, лучше брось свой вертел, если не хочешь остаться вдовой! Ну, вот, сразу поняла! И проваливай отсюда, борова своего потом заберешь!

Соня перевела взгляд на дверь. Да, эти мужланы быстро сообразили, что к чему! В проеме осталось лишь трое самых молодых и безрассудных, они выставили перед собой топорики, считая ниже своего достоинства отступить перед женщиной.

— Ну, погоди, рыжая, сейчас мы тебя скрутим! Эй, хозяин, чего развалился, быстро тащи веревку!

Широкая жаровня в тот же миг со звоном опустилась на голову хозяина.

— Полегче, полегче! Кто-нибудь из вас сделает еще шаг — и я вышибу из этого скота его вонючие мозги! А потом и из вас, славные воины! Ну-ка, марш во двор! — И она стремительно налетела на растерявшихся парней, одного полоснула кинжалом, другому поддала коленом в низ живота, а третий, попятившись, наткнулся на собственный топорик. Еще два-три полновесных удара жаровней — и смельчаки вылетели во двор, где возле крыльца столпились перепуганные жители Хариффы.

Возбужденная первой победой, девушка выскочила следом за ними. Злобный ропот мужчин и разноголосый вой женщин встретили ее на пороге, но никто не сделал ни шага ей навстречу: с окровавленным кинжалом в одной руке, погнутой жаровней в другой, с растрепавшимися рыжими волосами и глазами, горящими от гнева, Соня сейчас действительно была похожа на разъяренную хищную кошку. Как видно, здешним обитателям еще не приходилось сталкиваться, с женщиной, такой отважной и опасной.

Шумно дыша, Соня стояла на крыльце, готовая в любой миг отразить нападение. Селяне мрачно глядели на нее, выставив перед собой свое разномастное оружие и тоже ожидая атаки. На какое-то мгновение стало тихо, и эта обманчивая тишина вдруг прервалась скрипом дверей и мягким топотом копыт.

Поверх голов Соня увидела, что хромой слуга, не глядя ни на нее, ни на столпившихся односельчан, вывел ее лошадь из конюшни и направился к воротам. Подружка скосила встревоженный глаз в сторону хозяйки и негромко заржала.

Соня встряхнула головой. Гнев потихоньку утихал, сменяясь какой-то детской обидой. Ведь она ничего не сделала этим непонятным людям! А на нее ополчилась целая деревня, и каждый готов ее убить! Гнусное место!

Кобыла снова заржала, пытаясь встать на дыбы, и Соня почувствовала, что не может больше здесь оставаться, что еще миг — и ярость снова накатит багровой волной, заставив ее врезаться в эту молчащую толпу, и рубить, колоть, кромсать, кусаться, пока все не кончится.