Посредник

Куинн перехватил взгляд бармена и глазами указал на свой стакан. Бармен выставил еще одну бутылку. Куинн с вопросительным жестом обратился к соседу. Незнакомец кивнул и, порывшись в карманах, сам заплатил за выпивку.

Куинн старался не выказать досады. Видать, орешек крепкий. Бывший вояка стал завсегдатаем кабаков — скорей всего, мелким жуликом. Похоже, даже в сутенеры не сумел выбиться. По-французски он едва ли объясняется, да с таким и не разговоришься. Однако две приметы — подходящий возраст (под пятьдесят) и татуировка — побуждали к действию.

Куинн вышел из бара и направился к машине, стоявшей за углом. Коротко объяснил Саманте, что ей надлежит делать.

— В своем ли вы уме, мистер Куинн? — ледяным тоном осведомилась Саманта. И, улыбнувшись, добавила — Вы, кажется, запамятовали, мистер Куинн, что я — дочь проповедника из Роккасла!

Куинн вернулся на свое место у стойки. Минут пять спустя появилась Саманта — в коротко поддернутой юбке и тонком свитере, туго обтянувшем на редкость пышную (благодаря пачкам косметических салфеток) грудь. Покачивая бедрами, она приблизилась к стойке и заняла стул между Куинном и незнакомцем. Тот уставился на нее. Все присутствующие тоже повернулись в ее сторону. Куинн не пошевелился.

Саманта наклонилась к нему и чмокнула в щеку, потом в ухо. Он по-прежнему не обращал на нее внимания. Пропойца сидел с опущенной головой, изредка поглядывая на обольстительную грудь соседки. Бармен с выжидательной усмешкой остановился напротив Саманты.

— Виски, — бросила она. Слово, известное во всем мире без перевода. По выговору национальность не определишь. Бармен спросил по-фламандски, добавить ли кусочек льда. Саманта не поняла, но радостно закивала. С бокалом в руке повернулась к Куинну, однако тот недовольно отстранился. Пожав плечами, она потянулась к пропойце. Тот, не без удивления, принял приглашение выпить вместе.

Явно стараясь завлечь соседа, она кокетливо облизала кончиком языка ярко накрашенные губы. Пропойца ухмыльнулся, показав выбитый зуб. Саманта без промедления обняла его и впилась крепким поцелуем в губы.

Резким толчком Куинн сбросил ее со стула на пол, посыпанный опилками, выпрямился и схватил незнакомца за ворот.

— Сволочь паршивая! Ты чего к моей девчонке вяжешься? — нетрезвым голосом заревел он по-французски и, не дожидаясь ответа, нанес противнику удар в челюсть. Тот рухнул навзничь.

Побарахтавшись на опилках, ветеран сумел, однако, подняться и бросился на Куинна с кулаками. Саманта, как ей было велено, поспешно выскочила за дверь. Бармен торопливо набрал номер полиции — 101 — и назвал адрес.

По ночам этот район города патрулируется особенно усердно. Белая «сьерра» с голубой надписью «POLITIE» на борту прибыла через четыре минуты. Из нее выскочили двое полицейских, и еще двое — из тут же подъехавшей второй машины.

Поистине удивительно, какой разгром могут устроить в баре два опытных бойца за столь короткое время. Куинн знал, что легко справится с противником, отяжелевшим от сигарет и выпивки. Однако, поощрения ради, позволил ему сделать несколько успешных ударов по ребрам, после чего охладил пыл соперника мощным боковым под ложечку. Исход поединка казался предрешенным, но Куинн пришел партнеру на помощь, войдя с ним в клинч.

Сцепившись в медвежьем объятии и сокрушая все на своем пути, соперники катались по полу среди беспорядочно раскиданных сломанных стульев, перевернутых столов и битой посуды.

По прибытии полиции возмутители спокойствия были немедленно арестованы и доставлены в ближайший участок на Блинденстраат, под опеку дежурного сержанта Ван Маэса. Бармен тем временем подсчитал убытки. Задерживать занятого человека не было необходимости. Полицейские скостили названную им цифру вдвое и оформили соответствующий протокол.

Драчунов в полиции на Блинденстраат всегда помещают отдельно друг от друга. Сержант Ван Маэс втолкнул пропойцу, хорошо известного ему склонностью к воинственным стычкам, в пустую wachtkamer{Камера предварительного заключения (голл.).}. Куинн остался сидеть на жесткой скамье перед столом дежурного.

— Так вы американец? — спросил Ban Маэс, разглядывая его паспорт. — Не следовало бы вам ввязываться в драки, мистер Куинн. Этого Кюйпера мы знаем: от него только и жди неприятностей. На этот раз ему не поздоровится. Он ведь ударил вас первым?

Куинн покачал головой.

— Нет, начал драку я.

Ван Маэс вчитался в заявление бармена и хмыкнул.

— Ja{Да (голл.).}, по свидетельству бармена, виноваты оба. Жаль, жаль… Я должен задержать также и вас. Утром вы явитесь в магистрат. Ввиду нанесенного владельцу бара ущерба.

С бумажной волокитой связываться не хотелось. Поэтому сержант Ван Маэс и ободрился, когда в пять утра в помещение впорхнула очаровательная американка в строгом деловом костюме и выразила готовность внести денежную компенсацию.

— Вы согласны уплатить половину указанной сумму?

— Уплати за все, — буркнул Куинн, не поднимая головы.

— Вы платите и за Кюйпера, мистер Куинн? Да ведь у него полно судимостей. Правонарушения, правда, мелкие, но начал он еще мальчишкой.

— Заплати и за него, — повторил Куинн, обращаясь к Саманте. Саманта передала деньги сержанту.

— Итак, мы в расчете… Есть ли против нас еще какие-то обвинения, сержант?

— Все в порядке. Можете быть свободны.

— И он тоже? — Куинн показал в сторону камеры, из-за стеклянной двери которой слышался храп Кюйпера.

— Вы хотите уйти вместе?

— Ну конечно! Мы же с ним приятели.

Сержант удивленно приподнял бровь, но возражать не стал. Растолкав Кюйпера, он объяснил ему, что американец за него расплатился. В противном случае отсиживаться бы ему под замком неделю. А теперь может катиться на все четыре стороны. Американская леди тем временем уже исчезла. Куинн, бережно поддерживая Кюйпера, повел его к выходу. Сержант Ван Маэс облегченно вздохнул.

В небольшом лондонском ресторанчике скромно обедали два человека. Раньше они не встречались, но знали друг друга в лицо по фотографиям. Знали и о том, каков род занятий каждого. Всякий, кому вздумалось бы пуститься в расспросы, мог выяснить, что англичанин служит чиновником в министерстве иностранных дел, а его собеседник занимает должность помощника атташе по вопросам культуры при советском посольстве.

Никакие источники не помогли бы установить, что чиновник из Форин офис на самом деле являлся заместителем главы советского отдела британской секретной разведывательной службы, а человек, устраивающий гастроли грузинского народного хора, был помощником резидента КГБ при дипломатическом представительстве. Встреча их состоялась с ведома и одобрения обоих правительств. Глава Интеллидженс сервис дал свое согласие только после длительных размышлений. Инициатива встречи исходила от русских, и цель ее представлялась вполне определенной.

Тарелки с остатками бараньих котлет исчезли со стола, и в ожидании кофе русский решился наконец задать свой вопрос.

— Боюсь, что так, Виталий Иванович, — серьезно ответил его собеседник. Он вкратце изложил основные выводы, сделанные в отчете доктором Барнардом. Виталий Иванович изменился в лице.

— Немыслимо! — едва выговорил он. — Опровержения моего правительства полностью соответствуют действительности. Это — чистая правда, от первого слова до последнего.

Британский агент промолчал. Он мог бы добавить, что, если изолгавшемуся случится сказать правду, на доверие слушателей рассчитывать не приходится. Вместо этого он вытащил из нагрудного кармана фотографию и передал собеседнику.

Тот увидел на снимке многократно увеличенное изображение мини-детонатора из Байконура.

— Это нашли при вскрытии?

Англичанин кивнул.

— Да, внутри осколка кости, засевшего в селезенке.

— Я неважно разбираюсь в технике, — признался русский. — Можно это взять в собой?

— Разумеется. Снимок сделан специально для вас.

Вздохнув, Виталий Иванович в свою очередь протянул англичанину клочок бумаги с лондонским адресом. Сотрудник Интеллидженс сервис недоуменно повертел его в руках.