Страница 65 из 77
– Усадьбу – не знаю, а непосредственно возле флигеля, где вход в подвал, я видел человек восемь!
Генерал повернулся всем телом в сторону командира боевых пловцов:
– Справитесь, Михалев?
Тот сверкнул одним глазом, в то время как другой остался тусклым и, казалось, абсолютно равнодушным:
– Справимся, товарищ генерал… Мы планируем уничтожить охрану силами двух бойцов, которые будут атаковать флигель с воды.
– Почему двух? Не лучше сразу большими силами?
Михалев замялся.
– Ну, вы же знаете, французских защитных костюмов у нас только два, а люди ведь фактически пойдут в лоб на автоматный огонь. Даже учитывая фактор неожиданности, пробежать пятьдесят метров без потерь невозможно!
– Потери, полковник, неизбежны в любом случае!!! – раздраженно ответил Гирин. – Не в шахматы играем!…А впрочем, действуйте по своему усмотрению!
Раздражение было понятным. Память услужливо подсказала, что два месяца назад его заместитель, курирующий спецподразделения, умолял найти возможность закупить хотя бы десяток комплектов новейшей и абсолютно уникальной французской амуниции.
Но каждый комплект стоил более трехсот тысяч долларов, и Гирин тогда согласился только на два.
Костюмы были действительно уникальны и позволяли идти почти на любой огонь. Автоматная пуля их не брала и защита от выстрела обеспечивалась практически полная – от пяток до макушки. Причем пуленепробиваемая ткань была настолько тонка и пластична, что боец, облаченный в этот защитный костюм, мог двигаться почти так же свободно, как в обычном камуфляже…Сейчас эта амуниция точно пригодилась бы, и Гирин корил себя за скупость, хотя понимал, что поступил вынужденно: откуда взять такие деньжищи, когда на обычные подводные пистолеты отечественного производства средств не хватает!…
Генерал тряхнул головой, отбрасывая горькие мысли, и хрипло скомандовал:
– Все свободны, кроме полковника Михалева!… Вы тоже задержитесь, Беркас Сергеевич! – после паузы добавил он.
Когда за последним участником совещания закрылась дверь, Гирин тихо сказал Михалеву:
– О другой части операции знать пока никому не нужно. А Беркаса Сергеевича введи в курс дела. Ему тут отводится важная роль!
Каленин напрягся, догадываясь, что его ждет очередное испытание, которые за последние месяцы сыпались на него с регулярностью замены караула у Мавзолея.
Гирин с нарочитой жесткостью, как бы опасаясь отказа, отчеканил:
– Нет у нас выбора, Беркас Сергеевич! Да и у вас тоже! Там дети, женщины! Вы должны… – Тут Гирин осекся, поймав укоризненный и немного растерянный взгляд Каленина, и почувствовал, что перегнул палку. Беркас давно согласился, хотя чисто по-человечески испытывал страх перед перспективой снова лицом к лицу столкнуться с террористами, только уже в бою, последствия которого лично для Каленина были вовсе не очевидны…
Гирин положил ему руку на плечо и уже совсем другим тоном добавил:
– Помогите, пожалуйста! Еще раз!…На судне, которое ждут бандиты, вас будет двое: вы и наш сотрудник, который под видом капитана встанет к штурвалу. Деньги – в мешках, которые мы сложим прямо в рулевой рубке. Надеюсь, на корабле они их пересчитывать не будут… Как только начнется операция, прошу вас сразу же спуститься в нижний грузовой отсек и не выходить оттуда до самого последнего выстрела! Слышите, до последнего! Мы за вами туда придем!…
Командир группы боевых пловцов Валерий Михалев был крепкий седой мужик с огромным шрамом, затронувшим нижнее веко, отчего левый глаз был существенно больше правого и жил, казалось, отдельной от своего соседа жизнью. Он долго беседовал с Марком Ручкой, заставляя его воспроизвести в мелочах всю конфигурацию подвала и обрушившегося подземного хода.
В боевой группе было семнадцать человек. Пятеро из них уже много часов активно работали под водой. Они разблокировали тоннель и в несколько заходов подтащили к месту предполагаемого штурма необходимое снаряжение.
Точка погружения отряда боевых пловцов находилась в плавнях с западной стороны острова, где основное русло превращалось в бескрайнее мелководье, состоящее из узких проток между бесчисленными клочками суши, обманчиво зовущими рыбаков причалить и ступить на берег, которого на самом деле не было, поскольку торчащие, казалось, из земли деревья в действительности росли из глубокой воды. А рядом еще хуже: камышовые заросли. Тут можно шагнуть с лодки вроде бы на травку, да и уйти с головой в камышовую паутину. Только знающий человек мог отыскать среди лотосовых полей и островов-обманок пятачок земли, чтобы твердо поставить на нее ногу, не опасаясь оказаться в воде – где по пояс, а где и с головой.
Вот на таком "пятачке" и расположилась команда перед решающим погружением.
Михалев взглянул на огромные наручные часы и тихо скомандовал:
– Через пять минут стартуем!…Приготовиться к погружению!
Крепкие мужики деловито ощупали амуницию, проверили запасы дыхательной смеси, осмотрели диковинные пистолеты, которые с десяти метров под водой прошивали человека насквозь, а звук при этом был такой же, как от выключателя в комнате.
Один из пловцов, облаченный в диковинный костюм, словно пошитый из крупной рыбьей чешуи, упаковывал в герметичный пакет непривычно большой автомат.
– Не подведет? – кивнул на оружие Михалев.
– Все проверил, командир! Классная машина! Пуля-то двенадцать миллиметров…
– Знаю! – прервал Михалев. – На бронежилете испытывал?
– Вместе с бронежилетом разнесет в клочья!
– Ну, давай! На вас двоих вся надежда!
– Сделаем, командир!
Пловцы шли под водой большим черным ромбом. В мутной волжской воде Михалев подчиненных не видел, да ему это было и ни к чему. Он столько раз водил своих бойцов в учебные и боевые атаки…
Когда-то это было впервые. Только что созданное подразделение боевых пловцов шло в турецких территориальных водах на штурм пассажирского судна, захваченного террористами. Он был тогда замыкающим, и боевой ромб, двигавшийся сначала на небольшой глубине, был отчетливо виден целиком в чистейшей средиземноморской воде. Потом, незадолго до атаки, пловцы ушли на глубину и Михалев, который прикрывал товарищей с тыла, смотрел, как строгая геометрическая фигура ломается и постепенно растворяется в колышущейся мгле…
Тогда погиб Юра Котик, первым из их отряда. Котик была его фамилия, но все считали, что прозвище. Оно действительно подходило к его повадкам: он очень пластично и немного лениво двигался, по-особому жмурился на солнце, казалось, что все вокруг ему безразлично – ровно до того момента, когда надо было совершить бросок на противника.
Капитан Котик участвовал во многих сухопутных операциях, из которых выходил целым и невредимым, а первая подводная стала для него роковой. Он был на острие атаки, в его задачу входило бесшумно снять часовых. Одного он достал чисто, а по второму промахнулся – прыжок не рассчитал. Тогда еще ни у кого не было нужного опыта атаки с воды…
В той же операции получил ранение и Михалев: осколок гранаты перебил ему лицевой нерв, после чего оба века левого глаза потеряли подвижность и навсегда застыли в положении, придающем глазу внимательно-равнодушное и застывшее выражение.
Очередную медкомиссию Михалев не прошел, но вмешательство замдиректора ФСБ, куратора "Альфы", помогло ему остаться в строю. И не зря: молодой лейтенант быстро вырос и в итоге возглавил боевую группу.
Ребята из группы гибли практически в каждой операции.
Говорят, что успешной считается только та из них, в которой обходится без жертв. Вранье! Гибнуть не должны заложники и мирные граждане. Если кто-то из спецназовцев погибал или получал ранение, но при этом не было пострадавших среди населения, операция считалась успешной. И наоборот: если все военные целы, а хотя бы одного заложника не уберегли, значит, спецназ сработал плохо!
Когда лейтенанта Михалева, мастера спорта по самбо, определили в группу боевых пловцов, его научили тому, что является абсолютно противоестественным для обычного человека, даже военного: идти на выстрел. Нормальный человек от выстрела прячется, а тут надо вызвать огонь на себя, чтобы увести его от других целей. При этом сделать все так, чтобы и тебя самого пуля не достала, иначе боевая задача может быть не выполнена.