Арена

Наблюдать за поединком не имело смысла. Спрут находился в непривычном для себя поле тяготения — скорость его реакций и движений задавалась программой киборга, учитывающей силу тяжести, плотность и состав атмосферы, а также другие параметры, которые могли бы оказать влияние на настоящего живого твиогама. Но медлительность передвижений твиогама отнюдь не означала замедленной реакции щупальцев-рук, поэтому схватка Женьке предстояла нешуточная. Полноценно оценить ее можно только по записи, где каждый отснятый фрагмент будет остановлен, повернут и рассмотрен под разными углами.

А пока есть время снова вспомнить те давние времена, когда Команда только формировалась, когда до первой Арены оставалось три года…

— У вас все еще превратные представления об Арене, Александр Игоревич. — Шеф упорно не желал называть капитана Сашей, и тот прекратил настаивать. — По-вашему, мы все напоминаем этих ваших римских цезарей, что устраивали бои гладиаторов на потеху толпе.

— Я этого не говорил…

— Возможно, но выражение лица ясно дает понять вашу точку зрения. Прежде всего, я еще раз повторяю вам, что от исхода Арены зависит очень многое. Иногда -благосостояние целой цивилизации… По крайней мере, на какое-то время. Главное — участникам Арены ничего не грозит.

— Получить пулю в башку — это, по-вашему, «ничего»? — хмыкнул Александр.

— Участие в Арене абсолютно безопасно, хотя и может закончиться весьма неприятно. Вы просто не даете мне довести рассказ до логического конца, постоянно перебивая и отказываясь понимать совершенно ясные вещи. Итак, Команды выходят на Арену не вживую, а в виде психоматриц. Психоматрица — это, если вам так будет понятнее, компьютерная модель, управляемая разумным существом, в точности воспроизводящая его действия и безусловно подчиняющаяся физике окружающего мира. В отдаленном приближении все можно рассматривать как популярные сейчас компьютерные игры. Только у этой «игры» имеется обратная связь. Допустим, ваша матрица получила… ну, скажем, удар мечом в ногу. Анализируются сила и точность удара, сверяются с биологической конструкцией хозяина психоматрицы, после чего последнему передается болевой импульс, соответствующий полученной травме. Если же, к примеру, компьютер сочтет рану смертельной, то связь между владельцем и матрицей будет разорвана. Конечно, боль ощущается реально. Я лишь один раз управлял матрицей, и мне хватило этого на всю жизнь. Но все члены Команд — как победившей, так и проигравшей — в конечном итоге остаются живыми и, обратите внимание, здоровыми…

Штерн не солгал. Теперь, после полусотни Арен, Александр уже свыкся с тем, что, положим, рука, отрубленная у самого плеча, после окончания битвы снова оказывается на своем месте — правда, дня два-три мучают фантомные боли и приходится врать Леночке, что в автобусе даванули…

Аналогия с компьютерной игрой и в самом деле оказалась весьма точной, особенно с той точки зрения, что при создании психоматрицы оставался достаточно большой простор для фантазии, и коллеги проводили немало времени за компьютером, конструируя для себя «скины» — так по привычке все называли внешние данные своих матриц. Компьютеры у Штерна были супер… То железо, что пылилось на стеллажах первого этажа, не шло ни в какое сравнение с этими чудесами явно неземной техники, хотя и стилизованной под привычные «персоналки».

Заодно Штерн популярно объяснил, почему ежедневный тренинг нельзя проводить «под матрицей»:

— Это очень дорого…

— Дорого в смысле денег?

— Нет, ваши деньги — пыль. Дорого в смысле энергии. Полноценное задействование одной матрицы требует… скажем так, около гигаватта в час. И дело даже не в том, что у меня нет надлежащих мощностей — кстати, с их применением резко возрастает вероятность обнаружения столь мощного источника энергии. Куда важнее другое: матрица сама по себе — всего лишь электронный образ, который формируется за счет сведений об организме хозяина. На ребенка можно надеть личину чемпиона мира по тяжелой атлетике, но штангу он не поднимет. Поэтому накачка мускулов, отработка реакции и тренировки по владению оружием — все это совершенно необходимо проводить в реальности.

Примерно через год после той памятной встречи, когда Команда была уже полностью сформирована, но далеко еще не достигла требуемых кондиций, Штерн организовал им экскурсию на Арену.

Транспортным средством послужила их неприметная кладовка. Она доставила «туристов» не прямо к цели, а на пересадочную станцию. Александра чрезвычайно удивил тот факт, что это огромное сооружение было очень похоже на то, что показывают во всякого рода фантастических фильмах: он ожидал увидеть нечто невероятное и необычное. А так — создавалось полное ощущение, что он забрел в павильон киностудии во время съемки очередной серии «Вавилона-5».

Конечно, к тому времени все члены их Команды насмотрелись немало чудес, что ничуть не мешало им крутить головами во все стороны, как первоклашкам, впервые в жизни попавшим в музей. Окружающих это, впрочем, ничуть не беспокоило — по-видимому, там такое поведение было не в Диковинку. По большому счету, самой невероятной диковинкой на станции были именно окружающие. Одно дело — изучать представителей иных рас (в том числе и как вероятных противников) по видеороликам и энциклопедиям, и совсем другое — столкнуться с ними лицом к лицу… при наличии у встреченных лиц, разумеется… Ощутить ни с чем не сравнимый запах антианина — не то чтобы неприятный, но вызывающий какую-то смутную тревогу… Или увидеть, как по стальному покрытию коридора шлепает куда-то по своим делам странное создание, похожее на комок полупрозрачного желе, оставляющее за собой мокрые, на удивление быстро высыхающие следы. На выпученные глаза и раскрытые настежь рты эта гигантская сопля не обратила ни малейшего внимания… Если вообще заметила столь ярко выраженный интерес к своей персоне…

Штерну приходилось время от времени одергивать своих подчиненных, а заодно отбирать тайком пронесенные фотоаппараты. К концу экскурсии у него их набралось одиннадцать штук: по одному на каждого члена команды и два — от неугомонного Женьки. Причем однозначное указание не брать с собой ничего видео— и звукозаписывающего было заранее до всех доведено. Свое требование Штерн объяснил довольно просто: не хватало еще, чтобы в каком-нибудь «Кодак-центре» работники увидели эти снимки. С явно садистским удовольствием Штерн демонстративно опустил гроздь фотоаппаратов в нишу, открывшуюся в стене, а на вопрос, когда технику можно будет получить обратно, лишь пожал плечами: