Арена

Чувствовалось, что вопрос Штерну неприятен, однако он к нему был явно готов. Во всяком случае, хотя по его лицу и пробежала легкая тень недовольства, но ответил он сразу, не раздумывая и не пытаясь облачить довольно-таки неприглядную суть в красивую обертку.

— До тех пор пока Земля не является полноправным членом Арены — почти никак. Но мы принимаем меры, чтобы вступление Земли в Ассоциацию произошло поскорей. Во многом ваш прогресс, особо отмеченный в последнее столетие, своим существованием обязан нам. Не мне конкретно, но нам — резидентам. Вы же не можете не признать, что с конца девятнадцатого века и по настоящее время ваша наука переживает непрерывный подъем?

— Включая Хиросиму?

— Не стоит передергивать, Александр, — поморщился Штерн. — Нас мало, и мы не можем нести ответственность за все, что вы творите. Но чем-то помочь, где-то подсказать— это вполне в наших силах. И эта работа приносит плоды. В конце концов, сам факт, что вы до сих пор не перебили друг друга, является почти исключительно нашей заслугой…

Капитан протянул руку и включил микрофон. Женька, отдуваясь, стоял над поверженным телом последнего противника. Щека глубоко рассечена, по подбородку струится кровь, шлем валяется на полу, и, похоже, ему досталось куда больше. И все же Малой показал сегодня хороший результат: двое противников по классу А4 — это для него почти потолок. Саша взглянул на часы — до конца отведенного на тренировку времени оставался еще час.

— Неплохо, приятель, неплохо… — сообщил он парню, пытавшемуся отдышаться. — А теперь…

— Может, хватит? — без особой надежды спросил Женька. У него тоже были часы, правда, не на руке, а на стене — там, где их было хорошо видно.

— Два часа, — безжалостно заметил капитан, — еще не истекли. Но я дам тебе… пять…

— Десять!

— Хорошо, десять минут. Отдыхай.

— А потом что, «апятьку»?

Саша мгновение раздумывал, затем с ноткой ехидцы сообщил:

— Нет, А5 — это слишком просто. Женька, опустившись на тело иссеченного кибера, вздохнул.

— Меня эта парочка чуть не достала… ты меня, кэп, угробить хочешь?

— Никто тебя не угробит… Но ты пойми, мил друг: на Арене никто против тебя класс А4 не выставит.

Женька помолчал, разглядывая порядком иззубренное лезвие меча. Как не ясно было, кто убирает здание, где располагался офис компании, так не ясно было и то, кто точит измочаленное на тренировках оружие и ремонтирует покалеченную броню.

— Ну ладно, — обречённо согласился он. — Ты прав, командир. Не выставят. И что теперь? Тебе правила Арены известны лучше, чем мне, я имею право знать, кто будет меня резать. Колись.

Трошин прикинул несколько вариантов с участием противников высокого класса, отметая те из них, где для атаки требовалось двое или больше бойцов. Похоже, возможностей оставалось не так уж и много. По-видимому, Женька, который тоже пытался просчитать участника следующего поединка, пришел к тому же выводу. Поэтому, когда капитан озвучил свое решение, он, вопреки обыкновению, даже не взвыл от возмущения и не принялся ругаться — просто поник и молча кивнул. Ничего хорошего ему предстоящая схватка не обещала.

— Дай я хоть шлему новую возьму.

— Бери… И меч смени — твоим сейчас разве что тыквы рубить можно.

Конечно, реальная опасность парню не угрожала. Роботы не убьют его и даже серьезно не покалечат. Просто в один далеко не прекрасный для него момент противник застынет как вкопанный, а свет в зале сменится на красный, однозначно сообщая о том, что человек проиграл бой. Да, мелкие травмы, порезы, неглубокие раны и легкие переломы вполне возможны, но медблок залатает их за пару часов, а если не торопиться и полежать в биованне подольше, то не останется даже шрамов. Ну как тут объяснить Леночке, что на прошлой неделе ему просто не хватило времени: необходимо было явиться домой вовремя, потому как ее сиятельство запланировало ужин при свечах, и не прибыть минута в минуту означало смертельно обидеть лучшую половину. Вот он и выскочил из саркофага раньше… А эта глазастая зараза умудрилась заметить шрам. Теперь придется как-то объяснять его наличие, а в память медблока заложить сию отметину, чтоб он ее ненароком не удалил при следующей правке.

— Славься, Цезарь, идущий на смерть приветствует тебя!

Женька, похоже, вполне смирился с неизбежным и вернул себе хорошее настроение — ибо, если от твоей нервотрепки ничего не зависит, стоит ли вообще переживать?

Дверь, из которой выходили противники, внезапно стала шире — еще бы, в прежний проем монстр не протиснулся бы никак. Чудовище, которое появилось на сцене, относилось к классу А8 и было, пожалуй, самым опасным в одиночной схватке. В счет, само собой, не шли те противники, которых один на один побить невозможно в принципе.

Более всего новый киборг напоминал осьминога, внезапно вылезшего на сушу. В отличие от бойцов классов с Al no A4, этот олицетворял собой реального противника, которого вполне можно встретить на Арене Это был твиогам — жуткое порождение вечно мутирующего мира Твио — тупой, медлительный, но чрезвычайно опасный. Природные особенности «осьминогов» налагали определенные ограничения и на их участие в битвах Арены — Команда, целиком состоящая из этих семируких чудовищ, непобедима в бою группы «А», по причине их неуклюжести весьма уязвима в группе «В» и просто ни на что не годится в группе «С». Поэтому твиогамы использовались в составе Команд не более чем по одному.

Семь длинных щупальцев сжимали оружие — серпообразные клинки, одевавшиеся на «руку» на манер кастета. Семь других обеспечивали передвижение. Штерн говорил, что в свое время было немало споров вокруг твиогамов: многие считали, что раз каждая конечность монстра вполне способна держать оружие — следовательно, его следует оценивать в четырнадцать условных единиц. В конце концов возобладал компромиссный вариант: половина конечностей была признана «руками», а половина, «ногами», при этом твиогаму не возбранялось наносить «ногами» удары, но касаться ими оружия он не имел права.

Брони чудовище не носило — ему вполне хватало чешуи, которая обеспечивала защиту ненадежнее иной кольчуги. С прочностью титановых лат ее сравнить, разумеется, нельзя, но и подобраться к уязвимым местам спрута было весьма сложно