Чёрный рыцарь

Чёрный рыцарь проходил мимо со своим отрядом.

Его солдаты утомились, кони чуть переступали с ноги на ногу, жажда томила и тех, и других, когда горячий ветер сирийских степей принёс к ним благоухания этого сада.

Казалось, смиловавшаяся пустыня звала их в своё таинственное убежище… Казалось, это был первый посланец рая, первый привет его… Живо повернули туда своих коней мрачные воины, и солнце ещё не закатилось, когда они уже остановились в изумлении перед облаками пышной зелени, облекавшими дворец.

У ворот встретили их красивые ливийские рабыни с питьями и яствами. Сама дивная Зейнаб ждала их на мраморной лестнице дворца…

Но рыцарь не принял ни яств, ни напитков… Медленно и осторожно въехал он в пышную аллею и, убедясь, что дворец не защищён, подал сигнал… Боевой клич впервые всколыхнул напоённый благоуханиями воздух; в сумраке, полном неги и лени, зазвенели мечи… Отчаянные вопли наполнили окрестность — и отовсюду на призыв их, из самых мрачных далей сожжённой небесами степи, стали сюда сбегаться волки, шакалы и пантеры. Дружина Чёрного рыцаря оказалась достойною этих союзников. Под её мечами падали безоружные невольники, женщины и дети. Султанша Зейнаб в ужасе бросилась в отдалённейшие закоулки своего дворца, но Чёрный рыцарь уже заметил её и последовал за нею и её девушками. Скоро весь этот дворец был во власти крестоносцев. Они поставили караулы к воротам дворца и сада. Рыцари приказали зажечь все лампы с благовонным маслом, опустошили все кладовые и подвалы, вытащили всё, что только было здесь вкусного или ценного, — и после злодейства начался пир, перед которым побледнели оргии Тиберия и Нерона. Тихая ночь, словно притаясь от ужаса, слушала до рассвета крики и стенания несчастных пленниц. Ни один соловей не запел в ветвях мандрагоры, ни одна птичка не подала своего голоса с высоты чинар и магнолий; только далеко-далеко слышалось зловещее карканье вороньих стай, и когда утро проснулось, открывая миру голубые очи своих небес, — вокруг дворца оказались целые стаи этих жадных птиц.

Свет Божьего солнца не смягчил злодеев.

Они заставили прислуживать себе измученных. Горя от стыда, султанша Зейнаб должна была, так же как и вчера, на коленях подавать Чёрному рыцарю блюда за блюдами. Когда всё кончилось, рыцари, прежде чем уехать, перебили всех. Чёрный рыцарь сообразил, что они могут рассказать другим крестоносцам об этом позоре, и первый подал пример, положив ударом меча к ногам своим красавицу Зейнаб… Напрасно она простирала к нему трепетавшие от ужаса руки, напрасно полные слёз, печальные взгляды её чудных газельих очей останавливались на нём. Убийца даже улыбался ей в эту минуту…

Они подожгли дворец, срубили пальмы, красовавшиеся в саду его, уничтожили всё, что успели. Огонь быстро охватил изнутри стены, покрытые драгоценным деревом, истребляя всё на пути своём, сжёг валявшиеся повсюду тела и, распространяясь всё больше и больше, дошёл до кладовых с кувшинами драгоценного масла. Оно дало ему ещё более силы. Из окон перекинулось пламя в сад, и к вечеру того же дня он весь пылал… Посреди золотой степи это море грозного огня рвалось прямо к небесам, точно призывая их в свидетели совершавшихся здесь злодеяний… И небеса хмурились и хмурились; отовсюду наползли грозные серые тучи и разрыдались ливнем холодных слёз над гибелью этого перла вселенной, этих сокровищ, сотни лет красовавшихся здесь на диво и на восторг человечеству.

На этот раз преступление не осталось безнаказанным.

К дивному дворцу шёл со своим отрядом Ричард Львиное Сердце… Утомлённый король заранее мечтал об отдыхе среди благоуханного сада. Пустыня жгла его — он раз уже был здесь и торопился теперь скорее добраться до цели. К тому же и Зейнаб влекла его к себе неодолимою красотою… Но вот сады должны быть уже близко. Солнце, склоняясь к западу, обливает пустыню розовым сиянием. Ехавший впереди разъезд рыцарей вернулся и подскакал к королю.

— Там ничего нет…

— Как нет?

— Руины и обгорелые остатки сада, король…

Ричард дал шпоры своему коню… Его отряд понёсся за ним с головокружительною быстротою. Вот они уже близко. Из чёрных, обугленных масс курится ещё серый дымок кверху. Солнце в последнюю минуту своего прощания с землёю золотит его и кидает свои алые отсветы на уцелевшие, но совсем закопчённые стены дворца…

Рыцари бросились к развалинам.

В одном месте они услышали плач… Спрятавшаяся во время разгрома и случайно уцелевшая девушка вышла… Увидела Ричарда и опустилась перед ним на колени.

— Что случилось?.. Где Зейнаб?

— Убита.

— Кем?

— Крестоносцами!..

— Не может быть! — и кровь бросилась в лицо королю. — Между нами нет таких злодеев…

Но в это время его рыцари принесли с собою щит, забытый здесь.

И на нём был герб Чёрного рыцаря.

Очи короля вспыхнули от гнева.

— Вперёд! За мной, благородные англичане! — крикнул он своей дружине, и она как вихрь понеслась вперёд.

Солнце уже погасло; голубые тени давно слились в одну таинственную ночь. Над мёртвыми песками пустыни зажглись великолепные созвездия южного неба. Скоро и месяц прорезался на востоке. Король Ричард бешено шпорил коня, и только горячий воздух сирийской степи свистал мимо ушей всадников. Через два или три часа показался впереди смутным, едва намеченным в сумраке ночи силуэтом убогий плоскокровельный городок с несколькими пальмами, склонившимися над ним, словно благословляя его глиняные стены. Невдалеке от города Ричард встретил караул…

— Кто здесь? — на скаку обратился король к воинам.

— Граф Фландрии и Бургундии.

— А ещё?

— В восточном краю города — Чёрный рыцарь со своею шайкой.

— Сам Бог предаст его в мои руки!

Мстители живо проскакали по узким улицам города, прямо на площадь, на которой стояла высокая мечеть. Тонкий минарет её уходил в тёмную синеву ночного неба. Казалось, он висел в ней. Король приказал трубачу подать сигнал, и спустя несколько минут площадь стала наполняться воинами. Прерывавшимся от негодования голосом Ричард рассказал им о том, что он только что видел, перечислил все известные ему преступления Чёрного рыцаря. Крики ужаса и мести раздавались в толпах крестоносцев.

— На суд, на суд убийцу! — решили они.

Судьба злодея была решена — они только ждали, чтобы он появился между ними.

Король послал одного из своих к Чёрному рыцарю, требуя его к себе. Но Чёрный рыцарь ответил с гордостью:

— Пусть придут и возьмут меня!

Солнце, поднявшись на безоблачных небесах, осветило картину отчаянной усобицы. Чёрный рыцарь дрался львом; но когда кругом почти вся его дружина была перебита, и он решился найти смерть в последней вылазке, перед ним вдруг появилась женщина… Точно разом выросла. Не было на этом месте никого за мгновение. Чёрный рыцарь хорошо это помнил. Он было занёс на неё свой меч, но она взглянула на него так строго, что рыцарь впервые почувствовал робость и ужас.

— Кто ты?

— Беги!.. — и она властно подняла над ним свою руку.

— Скажи мне, кто ты?

Но тут и сам он вспомнил… Её, именно её видел он ночью во сне, в пещере убитого им пустынника… Её, именно её, — молившеюся перед тою, так осмеянною статуей Мадонны.

— Беги… и кайся!..

И её опять не стало… Ужас охватил Чёрного рыцаря. Он первый раз столкнулся с загробным миром. Перед ним поднялся уголок завесы, за которою ослепительно блеснула ему вечность. Чёрный рыцарь помнил только последнее её слово: «Беги!..» Он вскочил на коня и одному ему известным выходом выбрался на улицу, где не было никого, по ней доехал до пустыни и только тогда почувствовал себя спокойнее, когда бедный сирийский городок слился вдалеке с однообразными охватившими его песками пустыни. В эту пустыню и кинулся Чёрный рыцарь. Он не знал даже, куда он несётся… Ему хотелось только поскорее оставить между собою и своими преследователями как можно большее пространство. Он поминутно оглядывался назад… Теперь вот только и видны минарет мечети да несколько пальм… а погони нет. Или его сочли убитым, или битва ещё продолжается. Судьба как нарочно вела его к месту недавних его преступлений. Он заметил вдали пожарище… Огонь уже давно потух, и сизый дымок, почти замирая, в двух или трёх местах вился к небу тонкими струйками. Чёрный рыцарь узнал остатки им уничтоженного дворца. Теперь ему, впрочем, было не до того. Лишь бы напиться. Он знал, что в пустыне только здесь найдёт он воду…