Страница 6 из 16
Коулмэн (из-за запертой двери своей комнаты): Я слышал.
Вэлин: Так ты идешь?
Коулмэн (из-за двери): Даже и не подумаю. Таскать по округе мёртвого полисмена? Того самого полисмена, который смеялся надо мной, когда я отжимался от пола на физкультуре [в школе]? Да ни за что.
Вэлин: Ты очень злопамятный. Да в любом случае, Отцу Уэлшу нужна помощь сильных мужчин, а не девственных долбанных гомиков, которые даже не могли бы заплатить пьяной обезьяне, чтобы поприставать к ней.
ВЭЛИН быстро выходит. КОУЛМЭН стремительно входит в комнату, чтобы убедиться, что он ушёл. Он идёт к двери и стоит там, раздумывая и осматривая комнату. Его взгляд падает на плиту. Он берёт спички и открывает дверцу плиты.
Коулмэн: Девственный долбанный гомик, да? А не включить ли нам теперь газ на полную мощность без всякой причины? Я думаю да.
Он зажигает плиту, добавляет подачу газа, закрывает дверцу и уходит в свою комнату. Через несколько секунд он возвращается и осматривает комнату.
Без всякой причины, а?
Он берёт из шкафа большую металлическую кастрюлю, кладёт в неё все статуэтки с полки и ставит кастрюлю в духовку, после чего закрывает дверцу.
Теперь мы посмотрим, кто из нас девственный педик, который не мог бы даже заплатить обезьяне, чтобы она переспала с ним. Теперь мы посмотрим.
Он надевает куртку, расчёсывает свои неопрятные волосы пятернёй в течение двух секунд и выходит через входную дверь.
Свет гаснет.
Сцена третья
Через несколько часов входят ВЭЛИН и УЭЛШ, немного выпившие. ВЭЛИН достаёт бутылку самогона из железной банки и наливает себе стакан. УЭЛШ смотрит на этот стакан некоторое время.
Вэлин: Это было ужасно, а?
Уэлш: Кошмар. Да, просто кошмар. И я ничего не мог сказать им. Ничего.
Вэлин: Да и что можно было им сказать? Они хотели услышать только одно: «Ваш сын жив». И эти слова не утешили бы их, когда его тело лежит в их гостиной и с него капает вода.
Уэлш: Ты когда-нибудь слышал такой плачь, Вэлин?
Вэлин: Слезами этой семьи можно было бы заполнить целое озеро. Или, по меньшей мере, резервар.
Уэлш (пауза): Что?
Вэлин: Резервар. Один из резерваров.
Уэлш: Резервуар?
Вэлин: Да, резервар. И ихний Мэртин рыдал чуть не больше всех. Я никогда не видел, чтобы Мэртин так плакал. Я думаю, это заслуженная кара за то, что он отрезал уши у бедного пса.
Уэлш: Я думаю, любой будет рыдать, если потерял единственного брата.
Вэлин: Я бы не рыдал, если бы потерял моего единственного брата. Я бы купил большой торт и пригласил гостей.
Уэлш: Ах, Вэлин Вэлин. Если ты не можешь ужиться со своим собственным братом, то как же мы можем надеяться обрести мир во всём мире…?
Вэлин: Мир, чёрт бы его побрал, и лучше не продолжай. Ты всегда скулишь на эту вонючую тему, когда ты пьян.
ВЭЛИН садится за стол со стаканом и бутылкой.
Уэлш (пауза): Пустынное вонючее озеро как место самоубийства. Одна лишь мысль об этом наводит на меня печаль. Когда я думаю, как бедняга Том сидит там один, наедине со своими думами, перед ним холодное озеро, и он взвешивает что лучше. Жизнь, полная одиночества привела его туда, но жизнь полна и хороших моментов, даже если это всего лишь…видеть реки или путешествовать или смотреть футбол по телику…
Вэлин (кивая): Футбол, да…
Уэлш: Или надежды что тебя кто-то полюбит. И Томас положил всё это на одну чашу весов, а на другую положил смерть в холодной воде и предпочёл смерть. И сначала это шокирует тебя как глупость и напрасная трата, [и хочется сказать]: «Том Хэнлон, тебе было тридцать восемь лет, ты был здоров, у тебя были друзья, огромное количество людей находится в худшей ситуации, чем ты…»
Вэлин: В Норвегии родилась девочка без губ.
Уэлш: Я не слышал о ней.
Вэлин: Это девочка из Норвегии и она была рождена совсем без губ.
Уэлш: Надо же. Но если ты говоришь, что если этот мир такое славное место для проживания, то где были его друзья, когда он нуждался в них в этом славном мире? Когда он нуждался в них больше всего, чтобы они сказали: «Уходи оттуда, сумасшедший, мы будем тосковать по тебе, ты стоящий парень, хотя ты и глуповат». Где тогда были его друзья? Где я был тогда? Сидел в кабаке, напившись один, как свинья. (Пауза). Теперь Том Хэнлон гниёт в аду. Во всяком случае, в соответствии с учением Католической церкви он в аду, как любой самоубийца. Нет сожаления. Нет милосердия для него.
Вэлин: Неужели это правда? Все самоубийцы, ты говоришь?
Уэлш: В любом случае, это именно так, по мнению нашей толпы.
Вэлин: Я не знал этого, однако. Это находка для книг. (Пауза). Значит парень из [фильма] «Он же Смит и Джонс» попал бы в ад?
Уэлш: Я не знаю парня из [фильма] «Он же Смит и Джонс».
Вэлин: Не блондин, а второй парень.
Уэлш: Я не знаю этого артиста.
Вэлин: Он покончил жизнь самоубийством, и причём на вершине своей славы.
Уэлш: Ну, если он наложил на себя руки, да, он тоже будет в аду. (Пауза). Это замечательно. Ты можешь убить дюжину человек, даже две дюжины. До тех пор пока ты сожалеешь о содеянном, ты можешь попасть в рай. Но если ты убиваешь самого себя, тогда нет. Тогда попадёшь прямо в ад.
Вэлин: Это звучит очень сурово. (Пауза). Значит, Том будет теперь в аду, не так ли? О Господи. (Пауза) Я размышляю, встретил ли он уже парня из [фильма] «Он же Смит и Джонс»? Ох, этот артист должен сей час быть уже очень стар. Том, возможно, даже не узнает его. И это если он вообще смотрел этот фильм. Я видел его только в Англии. Может, здесь этот фильм вообще не показывали по телику.
Уэлш (вздыхая): Ты не поделишься каплей этого самогона, а, Вэлин? У меня страшная жажда…
Вэлин: Ах, батюшка, у меня только капля и осталась и мне самому она нужна…
Уэлш: Да у тебя же пол бутылки…
Вэлин: И если бы у меня была возможность, я бы поделился, но у меня нет такой возможности, да и вообще должны ли священники пить спиртное? Нет не должны, во всяком случае, не в ночь…
Уэлш: Ты должен делиться, как говориться в Библии. Или это говорится где-то ещё…
Вэлин: Я хотел казать, что ты не должен пить в ночь, когда ты позволил одному бедняге из твоей паствы наложить на себя руки.
Уэлш: Удачно было это сказать, да?! Надо мне это сейчас?!
Вэлин (бормочет): Не пытайся выпрашивать выпивку у бедняка, у тебя есть твоя зарплата.
ВЭЛИН встаёт, кладёт бутылку обратно в железную коробку из-под печенья и тщательно заклеивает крышку, (напевая с закрытым ртом).
Уэлш: Какой-то странный запах сегодня, Вэл, в вашем доме, а?
Вэлин: Если ты собираешься критиковать запах в моём доме, можешь уходить. Да, можешь идти.
Уэлш: Пахнет как пластмасса, а?
Вэлин: Выпрашивает мой самогон, а потом говорит, что мой дом воняет. И это ещё не самое худшее.
Уэлш (пауза): Зато Коулмэн пришел, в конце концов, помочь нам с беднягой Томом, хотя он и опоздал. Но это было ужасной ошибкой с его стороны, когда он спросил несчастную мать Тома, будет ли она печь слоёные пироги на поминки.